Секс в браке - Елена Ровинская

– К делу, – сказал Самсонов. – Мне нужен дом. Из принципа. Я обещал Ирише. Ты можешь забрать квартиру. Больше у нее ничего здесь нет, я сам оформлял документы…

Олег, кромсавший колбасу, лениво поднял голову и слегка кивнул.

Соня зло выдохнула мне на ухо.

– Говорила тебе! Эта сука всегда тебе завидовала!..

– Рот закрой! – рявкнул Саня, вставая. – Не смей вообще о моей женщине своим поганым языком говорить.

– Твоей женщине, – я рассмеялась; страх стирался, уступая место безумству ярости. – Как же она наслаждается каждым мигом, что проводит в твоей постели. Ты никогда не думал, как ей противен?

– Ты, кажется, не врубаешься, правда? Кроткого нет. И Кана больше нет тоже. Есть только ты и я. Еще одно только слово и один из твоих узкоглазых выродков полетит в окно.

– Сама выберешь, какой первый, – развеселившись, добавил его приятель.

Самсонов тоже заржал.

Я стиснула зубы; ярость и боль, желание умереть и ненависть к этому человеку, были плохие советчики. Мне хотелось высказать ему все. Но голос Димы звучал в сознании, приказывая молчать. «Поклянись, что сделаешь все, чтобы выжить самой и спасти детей!»

– Ты, – обратился Иркин муж к застывшему у двери молодому крепкому парню с такими же настороженными, как у Олега глазами, – свободен. Мы сами тут закончим.

«Уличный парень» не шелохнулся. И те, пришедшие, тоже. Олег спокойно проглотил колбасу.

– Ты глухой? Малой!.. Они у тебя тут тоже контуженные?

Не утруждаясь ответом, Олег опять залез в холодильник. Его поведение пугало меня сильнее всего. Он был какой-то холодный, как отмороженный. С безуминкой, застывшей в глубине глаз. Он был, как Голем, который ждет лишь короткой записки, сунутой в рот, чтобы стряхнуть оцепенение и броситься убивать.

– Хватит жрать! – отчего-то взъярился Саня.

– Ебальник закрой, – меланхолично ответил Олег и ударом ножа «прикончив» куриную ножку, вытащил ее на лезвии из недр холодильника. – Бери ключи, документы на дом и сваливай. Квартира моя и девчонки – тоже.

Пегий исподлобья, холодно, смотрел на меня.

– Самсон обещал мне телку, Малой. Я первый ее забил. Еще до твоего отчима. Тогда у меня ее Кроткий из-под носа увел. Второй раз я так с собой не позволю. Я тоже, как бы, не лох. Захочешь по-плохому, мы пободаемся!

И я поняла, вдруг, кто это. Сережа. Бикин. Тот самый страшный, как ядерная зима чувак, который хотел иметь со мной «отношения». Я снова вспомнила Кассандру и Агамемнона. Бикин уж точно не тянул на царя царей. И тем не менее, прав у меня осталось не больше, чем у Кассандры. Мой мир пал.

Олег взглянул на меня.

– Только телку? Ну, ладушки. Хорошо. Бери.

Человек слаб.

Все в мире отступает на второй план, стоит возникнуть опасности. Страх за собственную шкуру перевешивает все остальное. И боль потери, и страх за своих детей.

Мы с Соней обменялись короткими взглядами.

– Вставай, Ленок! – Бикин протянул свою татуированную лапищу.

– Прям здесь, что ли? Че потерпеть не можешь? – спросил Самсонов.

Олег смачно жрал куриную ножку. Его зубы скользили по кости, издавая отвратительный вурдалачий звук. Глаза, суженные и злые, бегали по кухне, словно два пса.

– Братан, – Самсонов что-то зашептал своему напарнику.

– И че теперь? Может, она его еще до смерти вспоминать будет! – Бикин внезапно шагнул вперед, схватил меня за шиворот и рывком поднял на ноги. Едва не вывихнув плечо, я удержала Алекса, прижала его к коленям. Подтянула к себе. Вспомнилось вдруг, как пять лет назад в Сеуле, меня схватил за руку огромный негр. Выволок из такси, не обращая внимания на льющуюся по запястью кровь.

Судьба настигла меня. Она всегда настигает.

– Ты, как там тебя, шалава, – Бикина потряхивало, – возьми у нее ребенка. А ты не ссы, не обижу, если сама тупить не начнешь. Колкин, вон, как пришел, так и вышел. Черномазый американец давно про тебя забыл. Так что не будь резкой, Ленок.

Мы с Соней обменялись пронзительными взглядами.

Она взяла Алекса, так крепко стиснула зубы, что они скрипнули еще громче, чем зубы Олега. Она ничем не могла мне помочь. И я сама ничего не могла поделать. На миг пришла в голову безумная мысль: прикончить его, когда Бикин на меня залезет. Сломать нос, ударив ладонью, как показывал Скотт. Заставить этого мудака захлебнуться собственной кровью.

Я отбросила эту идею. То, чему учат морских пехотинцев, не стоит пытаться повторять дома. За моей спиной были мои дети, моя беременная подруга, которая оказалась здесь лишь из-за меня.

Мое унижение было меньшей из всех потерь.

– Мы быстро, – Бикин толкнул меня в спину. – Где у тебя кровать?..

Я инстинктивно отшатнулась от протянутой в мою сторону лапы; обернулась, краем глаза заметив движение и… бросилась на пол, закрывая спиной Сонечку, державшую моих орущих детей: Олег швырнул куриную кость в раковину и левой рукой, не глядя, метнул вперед нож.

Время замедлилось.

Нож кувыркнулся в воздухе и зависнув, вонзился в потертую на груди кожанку. Бикин охнул, выгнувшись назад. Его глаза стали удивленными и… еще обиженными, что ли? Он склонил голову, пытаясь разглядеть нож. Его руки беспомощно дрогнули, как крылья пингвина. Пошатнувшись, Бикин качнулся и, громко упав на пол, остался лежать, уставившись стекленеющими глазами в Вечность.

Я едва успела подхватить Алекса, когда чья-то рука ухватила меня за шиворот, с силой потащив на себя и я на заднице поехала по паркету. Соня с орущим Владом, бросилась вслед за мной. «Уличные дети» загородили нас от Самсонова.

Тот даже не пытался что-либо предпринять.

Иркин муж беспомощно глядел то на них, то на моего брата. В его глазах все отчетливей проявлялся страх. Ирка как-то сказала мне, что Сережа, якобы, очень крут. В той же мере, что Кроткий. А Саня?.. Саня никогда не был крут. Он был бухгалтер, который неплохо понимал в цифрах. Видимо, в этой группе, он полагался только на уголовника-Бикина. Тот лежал молча. Под ним растекалась темная лужа. В груди торчала рукоять охотничьего ножа. Толстый все еще косился на нож, явно не в силах проверить произошедшему, когда его с двух сторон, скрутили молчаливые парни.

– Что? Что ты делаешь?! Ты же сам говорил, что тебе насрать на нее!..

Соскочив со стола, Олег коротко ударил берцем в живот бывшего подельника.

– Спиздел!

Санины глаза выкатились и закатились. Повиснув в чужих руках, он отрыгнул воняющую кислятиной лужу.

– Урод, бля, – прошелестел Олег, но его глаза оставались такими же безумными и пустыми. – Каким отмороженным надо быть, чтоб кого-то при мен насиловать?..

Он подошел к убитому, уперся ботинком в его живот и медленно, чтобы не брызнула кровь, вытащил нож. Вытерев лезвие о пуловер мертвеца, Олег швырнул нож в раковину и открыл воду. Прижавшись друг к другу, слишком напуганные, чтобы что-либо уточнять, мы с Соней тупо следили за его действиями.

Олег спокойно вынул из шкафа скотч и с резким звуком оторвал