Запретный лес - Джон Бакен

— Месяц назад, — сказал Дэвид, — Монтроз владел всей Шотландией. Вот вы говорите, все было утрачено в одной-единственной битве, при этом и вы, и ваши товарищи были совершенно уверены, что потерпите в ней поражение. Ответьте, как он мог побеждать, если его окружали столь малодушные соратники?

— Я бы не стал говорить о малодушии. Мы побеждали, ибо Джеймс Грэм — величайший полководец со времен кончины Густава и его дух горяч, как чистое пламя. Но он не знал эту страну так, как знали мы с Николасом. Целый год он творил чудеса, и их не объяснить ни здравым смыслом, ни предвидением, но чудеса имеют жуткую особенность — заканчиваются, когда в них нуждаешься больше всего… Прошел лишь год с тех пор, как в Тейсайде появились наша троица: Монтроз, Инчбреки и я — вот и вся армия Короля на тот момент. Но Провидение вело нас, и в пустошах Атолла к нам присоединился Аласдер Макдональд; так у нас за спиной появилось хоть какое-то войско… В вас течет кровь горцев, мистер Семпилл? Нет? Ну, это очень хорошая кровь, хоть и схожа она с речками Нагорья: либо высыхает до дна, либо бушует, не ведая берегов. Славно иметь таких воинов в бою, но в долгом походе на них нельзя положиться, если вы меня понимаете, и то, что Джеймсу удалось держать их на привязи, пока он воевал с Аргайлом, и с Бейли, и с Харри и ставил Церковь и графства на колени, является доказательством его гения, столь же блистательного, как гений Густава. Но покорить Шотландию и удержать ее — нет! — никогда Северу Шотландии не удавалось покорить Юг надолго: положились мы на поддержку южан, а она что гнилой ивовый прут. Милорд обманывал себя, но не мое дело открывать ему глаза, хоть и заметил я много дурных знаков. Посему держали мы с Николасом мысли в тайне, ведь не умирала в нас надежда, что вера, уже покорившая холмы, сможет сдвинуть горы. Но говорю вам, сэр, пока шли мы к Границе, не покидало меня предчувствие беды, черное, как грозовая туча.

— Разве не было у вас той же армии, что победила при Килсайте?

— От нее не осталось и трети. Там, в холмах Босуэлла, растаяла она, как сугроб по весне. Макдональд, успевший стать сэром Аласдером и генерал-капитаном, отчего нос его задрался выше крыш, забрал почти всех своих ирландцев и двинулся в Аргайл сводить старые счеты с кланом Кэмпбеллов[102]. Гордоны[103] захандрили — чума на их опущенные головы! — и лорд Эбойн в гневе умчался прочь на своем скакуне. Джеймс надеялся, что южане восстанут, ведь, говорил он, народ, за который я сражаюсь, устал от тирании жадных лэрдов и заносчивых святош. Если так, то народ слишком устал, чтобы действовать. Да что взять с тех, кто пресмыкается пред Церковью, самовольно заявившей, что ключи от Небес и Ада в ее руках?.. Если в моих словах вам слышится богохульство, сэр, простите сломленного человека, раскрывшего вам душу и не умеющего подбирать слова… К тому же были нам ирландцы как жернов на шее, и что проку поминать, что когда-то они пригодились Манро[104] в достижении праведной цели? Для шотландских пастухов и землепашцев ирландцы так и остались проклятыми дикарями, и тот, на чьей стороне они сражались, с самого начала был обречен. Сыны Саруии[105] были нам не по зубам.

— Это правда, что они воевали как настоящие варвары? — спросил Дэвид.

— Как сказать. Я не отрицаю, это дикий народ, но они, в отличие от вашей Церкви, не вошли во вкус и не убивают хладнокровно. То, что творилось в Метвенском лесу, хуже всякого Абердина[106]: Дэйви Лесли отпускал бедолагам грехи скорее, чем они — Кэмпбеллам в Лорне и Лохабере… Но оставим это, ведь не было пока на свете армии, не обвинявшей противника в дикости и жестокости; да один слух об ирландцах в нашем войске заставлял южан таиться за семью замками. Мы рассчитывали на кое-кого из дворян: на лорда Хоума, нашего кузена Роксбурга, на хитрого лиса Траквера[107]. Джеймс слишком полагался на их обещания, но я не доверяю знати, и мои опасения, к сожалению, оправдались, ибо где были эти господа, когда мы двигались к Тевиоту? В лагере Лесли. Они выдавали себя за пленных. Как же! Я-то отлично знал, что они сдались добровольно.

— Что произошло на поле боя?

По лицу солдата прокатилась волна боли.

— Честно говоря, боем там не пахло, были лишь внезапное нападение и беспорядочное бегство. Мы стояли лагерем у подошвы Йерроуских холмов, но как раз собирались сниматься и следовать на запад, в сторону земель Дугласа, ибо знали, Дэйви Лесли на подходе. Но нам подсунули ложные сведения — это Траквер постарался, эх, однажды я вспорю ему брюхо. Но больше всех я корю себя, старого вояку, прошедшего войны в Германии и так охотно позволившего обмануть себя. Надо же мне было столь легкомысленно подойти к расстановке дозоров… В утреннем тумане Дэйви Лесли атаковал нас, и все эти дугласские пахари рассыпались, как горох. Остались лишь пять сотен ирландцев О'Кина и сотня кавалеристов Огилви, и мы три часа сдерживали шеститысячную армию Дэйви. Но у нас были лишь останки войска, да и те не из лучших, к тому же животы наши сводило от голода. Бедняги, они храбро сражались, бились так, как никто другой, а я повидал немало войн, но что с того?.. Не могу я больше об этом рассказывать, хоть мне и не суждено забыть такое.

Он вздохнул и на какое-то мгновение показался очень старым и усталым.

— Ладно, продолжим, сэр, — сказал он. — Последствия таковы: храбрейшее из шотландских сердец сейчас, хвала Господу, на пути на север, рискованный поход завершен, а я, увечный, прячусь тут, обретя прибежище у милосердного неприятеля. Если укрывать меня противно вашей совести, сэр, только скажите — и я похромаю прочь нынче ночью. Вы дали мне хлеб, как добрый христианин, терпели, пока я спал под вашей крышей, но вам не обязательно помогать покалеченному роялисту и дальше.

— Когда дело касается поддержки раненого и спасения человеческой жизни, совесть моя спокойна. И я до сих пор не понял сути расхождения Монтроза и Церкви и не стану задумываться об этом. Мне будет достаточно вашего слова, что если вы выйдете из всего этого живым, то никогда больше не поднимете свой меч в Шотландии. Я же, в свою очередь, обязан следовать долгу.

— Я дам вам слово. Марк Керр перекует меч на орало. Как сказано в Писании? «И заговорит он только о скоте», — хотя теперь, упомянув это, понимаю, то слова из книги, которую у вас принято считать апокрифической и которую никто не ценит… Я не из тех, кто любит поваляться в кровати. Нет ли у вас какой книги, что поможет мне скоротать время? Любой, но не богословской: за последние месяцы, сражаясь с церковниками, я разочаровался в религии.