Маска времени - Мариус Габриэль

Говоря это, Анна пыталась разобраться, как работает кофемолка Кейт.

Джоргенсен запустил пальцы в карман кожаной куртки и вытащил оттуда смятую пачку сигарет. Он предложил закурить Анне.

– Предпочитаю не курить, – заявила Анна. – И мама не выносит запах табачного дыма в квартире.

Детектив как-то странно посмотрел на свою собеседницу:

– Вам еще не сказали о состоянии больной?

– Сказали.

– Скорее всего, она не придет в себя, – коротко и жестко, заявил детектив. Анна ничего не ответила на это, и Джоргенсену пришлось со вздохом убрать сигарету в пачку. Затем он достал блокнот из своего дипломата и раскрыл его на нужном месте:

– Как долго вы собираетесь пробыть в Вейле?

– Столько, сколько это будет необходимо.

– Вы не собираетесь вернуться в Майами?

– Чтобы оставить свою мать в этом критическом состоянии?

– Следовательно, вы проведете здесь немало времени.

– Оставлять ее я не собираюсь.

Джоргенсен только повел плечами:

– Всегда сообщайте нам о своих планах, что бы вам ни пришло в голову. Мисс Келли, когда вы в последний раз встречались с пострадавшей?

– Около полугода назад.

– И такая длительная разлука казалась вам нормальной?

– Я работала в Майами все это время. Как правило, в течение года мы видим друг друга не более двух-трех раз.

Наконец кофемолка заработала, но кофе оказался слишком крепким для Анны, хотя детектив выпил его совершенно спокойно, не проронив ни слова. Затем он сделал пометку и вновь перевернул страницу в блокноте.

– У вас не сложилось впечатления, будто ваша мать как-то изменилась за последнее время?

– Что вы имеете в виду?

– Она не показалась вам несколько не в себе, что ли?

– Моя мать всегда была человеком твердого рассудка. Это Кемпбелл сказал вам такое?

– Не только он, но и ее начальница тоже.

– Конни Граф?

– Миссис Граф предупредила миссис Келли, что та стала в последнее время пренебрегать своими обязанностями.

– Что?

– Миссис Граф сообщила нам, что ваша мать вела себя как-то странно последние шесть месяцев. Она без былого рвения относилась к своим обязанностям и к окружающим людям, полностью уйдя в какую-то свою тайную жизнь. Вы не замечали ничего подобного?

– Сказанное вами даже отдаленно не напоминает мне мою мать. Насколько я ее знала, конечно. Она могла вести себя как-то не так иногда, но постоянно быть скрытной – это не в ее правилах. Кейт очень любила свою работу и великолепно справлялась с ней. Трудно даже представить себе, чтобы она начала ею пренебрегать по какой-то причине.

– Позвольте задать вам еще один вопрос. Ваша мать говорила вам когда-нибудь, что у нее есть еще кто-то, помимо Кемпбелла Бринкмана?

– Нет.

– Уверены? Разве она не рассказывала вам о своем разрыве с Бринкманом?

– Рассказывала. Две недели назад мы говорили по телефону. Я спросила об этом вчера у Кемпбелла. Он сказал, что оставил Кейт потому, что ее сознанием овладел некий проект, который сам Кемпбелл не одобрял. Но это не имеет никакого отношения к кому-то другому, якобы появившемуся у матери.

Детектив продолжал пристально смотреть на Анну, будто ожидал, что она вот-вот скажет что-нибудь еще, поэтому ей ничего не оставалось, как продолжить свой рассказ.

– Кэмпбелл был единственным близким человеком у моей матери после убийства отца. Кемпбелл хотел жениться на ней, но Кейт сама откладывала последнее решение, однако со временем, мне казалось, все должно было уладиться.

– Как вы считаете, они подходили друг другу? Анна поколебалась, прежде чем ответить, а затем решила проявить дружелюбие и ответила:

– Пожалуй, Кемпбеллу она нужна была больше, чем он ей. Он сильно зависел от Кейт.

Джоргенсен стал рыться в своих записях:

– Но мистер Бринкман очень богатый человек.

Анна согласилась:

– Да. Он ведь сын Кемпбелла Бринкмана-старшего, председателя «Бринкман индастрис» – одного из самых больших аэрокосмических конструкторских бюро. Кемпбелл-младший входит в правление, но работает он, кажется, без особого энтузиазма. Он сам построил себе великолепный дом в Джипсэме, и теперь вся его жизнь посвящена только лыжам. Когда я сказала, что он очень зависит от моей матери, я имела в виду только эмоционально-психологическую сторону их отношений. По-моему, Кемпбелл всего лишь повеса, у него нет достаточной силы воли. Мать любила его больше из жалости. Она создана для того, чтобы заботиться о других.

– Определили бы вы Кемпбелла Бринкмана-младшего как человека страстного, человека сильных чувств?

– Мне ненавистно даже само подозрение, будто он мог совершить подобное преступление.

– А что, если ваша мать все-таки влюбилась в кого-то еще?

– Пустое предположение.

Детектив нервно переменил позу. Анна догадалась, что ее собеседник очень хочет закурить.

– О'кей. Поговорим о проекте. Что вам известно о нем?

– Мама мне ничего не рассказывала. Только вчера я впервые о нем услышала.

Джоргенсен откинулся на спинку стула и уставился на Анну темными, полными мировой скорби глазами:

– Значит, вас не волнуют интересы вашей матери?

– Обычно она ничего от меня не скрывала. Непонятно, почему она не сказала мне о проекте.

– Вы знаете что-нибудь о ее путешествии в Россию?

– Да, знаю. Но мне неизвестно, что она делала там.

– Какие-нибудь другие ее путешествия вам известны?

– Какие путешествия?

– Прошлой осенью она побывала в Израиле. А перед этим – трижды в Лондоне. Может быть, ваша мать ездила еще куда-нибудь, но об этом ничего не известно. Заметьте, это не простые каникулы, а поездки, связанные с каким-то расследованием. Кстати, вы не встречались с ней во время какого-нибудь из вояжей?

Теперь пришло время Анны посмотреть с удивлением на своего собеседника:

– Нет.

– Что, если все эти мистические поездки – только прикрытие тайной любовной связи?

– Могу только сказать, что Кейт не относилась к подобного рода женщинам. Она во всем была честна. Иногда даже слишком честна. Если бы моя мать действительно полюбила кого-нибудь, то она тут же рассказала бы обо всем Кемпбеллу. Но и тогда бы Кемпбелл не сделал ей ничего плохого. Для убийцы он слишком слаб. Если бы он догадался о существовании другого человека, то он бы пришел в бешенство и, может быть, разгромил бы квартиру. – Анна замолчала и нервно огляделась по сторонам. Будто в яркой вспышке света она увидела Кемпбелла, который в припадке гнева избивает Кейт. Через секунду видение исчезло, и Анна продолжила: – Хорошо. Кто же тогда мог быть этот другой?

– Как насчет человека из Нью-Йорка, Филиппа Уэстуорда?

– Это сумасшествие.

– Почему?

– Потому что он и моя мать никогда не встречались прежде. Он только в воскресенье прилетел в Вейл, чтобы встретиться с Кейт в первый раз в жизни.

– Может быть, может быть, – произнес Джоргенсен, по-прежнему внимательно разглядывая Анну. – Однако можно переиначить эту фразу. Он прилетел, чтобы впервые встретиться с Кейт здесь, в Вейле.

– Вы хотите сказать, что они встречались где-то еще?

– Все возможно.

– Тогда почему вы не допросите Уэстуорда?

– Уже допросил.

– И?..

– Он утверждает, что никогда прежде миссис Кейт Келли не встречал.

– Вот и ответ.

– Тогда что же их связывает?

Анна пересказала детективу все то, что рассказал ей сам Уэстуорд о пропавшем во время войны отце:

– Больше мне ничего не известно.

Джоргенсен кивнул в знак согласия:

– То же самое он и нам сказал. Не знаете, почему поиски пропавших во время войны так интересовали вашу мать?

– Нет. Но у меня днем назначена встреча с мистером Уэстуордом у него в номере. Я попытаюсь поподробнее расспросить его. Сейчас я знаю только, что это богатый незнакомец, явившийся сюда с какой-то миссией.

Джоргенсен вновь начал листать страницы в блокноте:

– Он не просто богат, мисс Келли, он – миллионер и возглавляет преуспевающий консультационный центр по инвестициям в Нью-Йорке. Кажется, у вашей матери был особый нюх на богатых людей.

– Думаю, ваше замечание неуместно.

– Простите. Но вы сами признали, что Уэстуорд – человек привлекательный.

– Да, конечно, – с нетерпением произнесла Анна, барабаня пальцами по гладкой поверхности стола. – Но это не означает, что он обязательно ее любовник. Мать любила Кемпбелла. И я не поверю, что он мог сделать нечто подобное с ней. Что, у вас в Вейле вообще нет грабителей? Нет наркоманов?

– Напротив, наркоманы в Вейле есть, – сказал Джоргенсен и наклонился вперед. – Но они чаще всего не убивают. Грабители обыкновенно носят перчатки и стараются не оставить следов. Особенно они не хотят наследить. В нашем деле нет ни одной зацепки, ни одного стоящего свидетеля, поэтому раскрыть его становится почти невозможным. Но здесь также имеется два аспекта, которые позволяют взглянуть на все с определенной точки зрения. Прежде всего в глаза бросается какая-то особая жестокость, с которой было совершено преступление. Преступник имел намерение убить Вашу мать. Этот факт не вызывает у меня никаких сомнений. Он бил с такой силой и нанес столько ударов, что о другом странно было бы даже и думать. Грабитель оставил вашу мать умирать на полу кухни. Но люди обычно убивают друг друга по очень веской причине. И убивают так чаще всего людей, которых очень хорошо знают.