Разрушение Дьявольского Акра (ЛП) - Риггз Ренсом

Миллард загнал нас в тесную кучку.

— Не волнуйтесь. Все будет происходить в том же порядке, к которому она привыкла. Чуть позже, чем раньше.

Грузовик исчез в тумане. Мисс Ястреб захлопнула часы.

— Теперь идёмте.

У нас, как обычно, не было иного выбора, кроме как доверить свою жизнь человеку, который в настоящем мире считался бы глубоко больным.

Какое-то время мы шли по дороге, потом побежали по тропинке. Грохот орудий становился все реже, но все громче по мере того, как мы приближались к фронту. Туман начал рассеиваться.

— Сражение в основном продолжилось здесь, — сказала мисс Ястреб, — но вполне возможно, что вам отстрелят голову. Смотрите… на меня… внимательно.

Мы миновали остатки сражения. Пустые ящики с пайками и снаряжением. Расколотую повозку. Измученный медик сидел, опустив голову на колени, возле каких-то тел, накрытых брезентом. Сквозь просвет между деревьями мы увидели шеренгу солдат, копавших новую траншею в полузамерзшей земле. Мне пришла в голову мрачная мысль: это станет их домом. И, возможно, их могилой.

Время от времени мимо нас проходил солдат, бредущий в противоположном направлении.

— Идите так, как будто вы здесь свои, и они вас не побеспокоят, — сказала нам мисс Ястреб.

Некоторые бросали на нас любопытные взгляды. Но она была права: у них у всех были дела поважнее, чем пожилая дама и дети. Все, кроме одного солдата, не обращали на нас внимания. Он подошел к мисс Ястреб с горящими глазами.

— Никаких женщин и детей! — крикнул он, но когда он отвернулся, она положила руку ему на щеку и провела пером под носом, что было самым быстрым стиранием памяти, которое я когда-либо видел, а затем он постоял, моргая и ошеломленно поглядывая по сторонам, пока мы продолжили наш путь.

Тропинка стала ровнее, лес поредел. Мы прижались к краю поляны, где два солдата управляли массивной артиллерийской пушкой. Когда мы проходили мимо, один из них крикнул:

— Огонь на поражение! — и мы едва успели зажать уши руками, как раздался выстрел. Он сотряс землю и послал такую ударную волну по воздуху, что мое зрение на мгновение исказилось, но не прошло и минуты, как артиллеристы уже шутили и помогали друг другу закурить сигареты.

Мисс Ястреб взглянула на нас через плечо. Эддисон выглядел немного неуверенно, но другие мои друзья, которые имели дело с бомбами, падающими рядом с ними большую часть их жизни, казались такими же невозмутимыми, как и два артиллериста.

Мы пошли дальше.

Дорога начала опускаться, а затем сужаться, ее края постепенно расходились вокруг нас. Поцарапанная вывеска гласила: «КАТАКОМБЫ». Еще две, на английском: «ПОСТОЯННО ПРИСЕДАТЬ и ПОСТОЯННО НОСИТЬ ШЛЕМ».

Мисс Ястреб остановила нас.

— У вас в рюкзаках есть противогазы?

У нас не было.

— Они нам действительно нужны? — спросила Эмма.

— Только если ты не хочешь ослепнуть, — сказала она. — Но я знаю, где мы можем их достать. Давайте.

Обочины дороги продолжали разъезжаться, пока не превратились в стены из мешков с песком и распиленных бревен. И вдруг мы оказались в окопах. Их стены продолжали сужаться, пока не приходилось прижиматься к стене из мешков с песком, чтобы пропустить кого-то, идущего в другую сторону. Состав почвы изменился из глины до грязи, липкой трясины, которая засасывала наши сапоги. Вскоре мы были покрыты ею до голеней, а платье мисс Ястреб было на четверть грязным. Меня поразило, как ловко она ориентировалась здесь, несмотря на свою дико неподходящую одежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Траншея была почти полностью заброшена. Мы проходили мимо солдат, забившихся в укромные уголки и растянувшихся на скамьях, вырезанных в стене, спящих, курящих и читающих. Некоторые выглядели не старше меня и моих друзей. По крайней мере, один выглядел моложе, его кожа были гладкой, но в глазах застыла боль. Неудивительно, что большинство из них не посмотрели на меня, Еноха или Горация. Мы могли бы быть на их месте. Однако они уставились на Эмму, а больше всего на Нур, которая был не только молодой и женственной, но и смуглой.

В этой части траншеи осталась лишь небольшая группа солдат. Главное событие, как сказала нам мисс Ястреб, произошло за много миль отсюда. Но это не означало, что пулеметные гнезда по обе стороны ничейной земли были заброшены, или что минометы перестали работать, или что переправиться здесь будет гораздо легче, чем в миле отсюда. И я до сих пор понятия не имел, как мисс Ястреб собирается провести нас через этот ад среди бела дня.

Я налетел на Нур, которая только что столкнулась со спиной мисс Ястреб.

— Подождите, — сказала имбрина, здоровой рукой подавая нам знак остановиться. — Девять с четвертью… а теперь пригнитесь!

Она махнула нам, и мы все присели на корточки в грязи. Взрыв удара сотряс землю, а затем на нас обрушился мелкий дождь грязи. Потом она махнула нам, и мы снова двинулись. Мы перелезли через груду обломков дерева и полуразрушенную стену траншеи. Я чуть не споткнулись о торчащую из-под обломков мужскую ногу.

— Не останавливайтесь! — громко сказала мисс Ястреб, и Бронвин, которая задержалась, чтобы вытащить мужчину, стиснула зубы и заставила себя идти дальше.

— Я знаю, что все это давняя история, — сказала она, — но ничего не могу поделать, у меня есть чувства.

— Не смотрите ни на кого, кроме меня, — сказала мисс Ястреб. — Если только ты не хотите, чтобы все эти ужасы прошлого навсегда остались в твоей памяти.

Я не хотел. Я изо всех сил старался не сводить глаз с рюкзака Нур и затылка мисс Ястреб. Мы нырнули под ряд деревянных помостов, перекинутых через верх траншеи. Мисс Ястреб остановила нашу шеренгу и исчезла за дверью маленького темного бункера. Она шумно что-то искала, потом достала стопку противогазов и раздала их.

— Будем надеяться, что они подойдут, — сказала она с сомнением.

Это был не первый раз, когда имбрина вручает мне противогаз; я вспомнил ту ночь, когда впервые стал свидетелем сброса петли, съежившись в саду мисс Сапсан, когда дождь и бомбы падали с неба, и процесс сброса петли происходил под детскую песню.

— Надеть их сейчас? — спросила Бронвин.

— Я вам скажу, — ответила мисс Ястреб.

Я просунул руку сквозь ремни и позволил ему болтаться на локте, пока шёл. Вскоре мы подошли к ряду лестниц, прислоненных к мешкам с песком. Их было несколько десятков, расположенных на расстоянии двадцати футов друг от друга по всей длине траншеи. Мисс Ястреб замедлила шаг и наклонилась, чтобы осмотреть каждую.

— Мы переправимся… вот по этой, — сказала она, решительно остановившись у лестницы с обломанной перекладиной и следами окурков вокруг.

Гораций взглянул на ряд лестниц.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы уверены?

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Так же уверена, как и любая имбрина, которая ходила по окрестностям своей петли в течение ста лет. — она кивнула в ответ. — Из-за этой переправы тебя расстреляют. — она кивнула в другую сторону. — Из-за этой тебя разнесет в кассуле[16]. Я видела все возможные пути, часто достававшиеся ценой жизни и конечностей, так что да, я уверена. Если только вы не предпочитаете ждать семь часов и двенадцать минут, пока разведчик на немецком сторожевом посту семь-Б напьется до одури. Хотя у меня были жалобы на этот маршрут, поскольку он включает в себя плавание через похлебку из трупной воды холерных больных и укрытие сверху лошадиными внутренностями.

Гораций посмотрел на свои сапоги.