История малой россии - 2 - Николай Маркевич

Войску козацкому Государь подарил пятнадцать тысяч рублей, обещая прислать из Москвы еще прибавку к этой сумме.

Лизогуб получил сорок соболей и двести рублей денег, Полковники по тридцати червонцев, все Старшины по пятнадцати; о Мазепе же нечего и говорить, как он щедро одарен был Петром. Запорожцы также имели свою долю наград. Под предводительством Кошевого Чалого, они, и при них Мокиевский, с регистровыми, захватили восемь Турецких кораблей с хлебом и десять с товарами, шедших к Очакову; людей побили, перетопили и часть взяли в плен. Государь подарил им все товары с десяти кораблей.

В Острогожске случилось знаменитое свидание Мазепы с Петром. Старый Гетман поднес молодому покорителю Азова саблю Турецкую в золотой оправе с драгоценными каменьями, и щит с таким же украшением на золотой цепи; Царь посетил старика, благодарил его и отпустил в Украйну. На Таване взбунтовались козаки против Мокиевского, лишили его полковничества, поставили Полковником Хорунжего Сергея Солонину; Мазепа послал туда Генерального Бунчужного Ефима Лизогуба и прекратил мятеж.

Платя долг счастью за удачи и выиграши в походах, Малороссияне лишились Плечника и Юрченка. Когда Мазепа пошел от Коломака к Орчику, Полтавский сотник Плечник и при нем другой Сотник Юрченко были отряжены со ста семьюдесятью козаками к Молочным водам. Встретясь на дороге с Татарами, они взяли пятнадцать человек в плен, остальные или погибли в стычке или спаслись бегством; углубляясь далее в степь, козаки наскочили на многочисленную орду. Началось отступление и безпрерывная перестрелка на несколько часов; наконец эта горсть окружена была толпой. Плечник и его сподвижник израненные были взяты в плен.

Времена изменились. Ян Собеский скончался, Август вступил на престол; Царь Иоанн Алексеевич также сошел в могилу, оставя самодержавие, и без того Самодержавному, младшему Брату своему.

Глава XL

Царь за границею. Апостол. Дела под Аслан-Керменем и Кизы-Керменем. Переписка Татар с козаками. Битвы. Отступление Турков и Татар. Смерть Дорошенка. Ярополч. Царь в Москве. Бунт Стрельцов. Мазепа в Воронеже. Донос Забелы. Пытка. Великолепный прием Мазепе в Москве.

Государь уехал в чужие краи; Ближний Стольник Князь Яков Федорович Долгорукий соединился с Мазепою; прикрывая завоеванные земли и города, они предприняли взять Очаков. Даниле Апостолу вручили начальство над главным войском; переправились через Днепр у Койдака; оттуда пошли к Кизы-Керменю. Разбив Турецкий отряд, встреченный на пути, взошли в крепость, наполнили ее гарнизоном, Воеводою поставили Бухвостова. Хан и Секраскир Али-Паша заняли Аслан-Кермен, оставленный Запорожцами; Султан Казы-Гирей с Белогородскою Ордою подошел к Кизы-Керменю. Тавань и Кизы-Кермень были окружены Магометанами. Началась осада обеих крепостей. Козаки Мазепы и войско Долгорукого отражали осаждающих, подновляли укрепления; но Турки, отрезав, второго Августа, сто человек нашей конницы, часть изрубили, другую взяли в плен. Гетман и Князь, усиля гарнизон, отплыли в Украйну за свежим войском, и прибыли в Томаковку, плывя шесть суток против ветра. Дикие груши, яблоки, терн Днепровских островов питали войско наше во время трудного плавания. Мазепа послал из Томаковки в Тавань семьсот козаков полка Лубенского, а Долгорукий — Елчанинова с Стрельцами. Две недели Турки стояли у Тавани укреплялись, подкапывались. Охотники, сделав из Таваня вылазку, были прогнаны в город; пальба продолжалась из ломовых пушек; бомбы летали в город день и ночь. Через два дня Турки с новым ожесточением подступили к з Кизы-Керменю, устроили в двух разоренных крепостцах шанцы; Воевода Тованский прислал к осажденным тысячу человек. Уже Турки подставили лестницы к стенам, — крепостной гарнизон и отряд, присланный Бухвостовым, отбили их; они начали устроивать подкопы. Григорий Яковенко—Кошевый Атаман Запорожский, наблюдавший врагов у Днепра, разбив, Августа 23го, четыре Турецкие судна, отняв у них знамя и пушку, пошел на Тавань, бился с Татарами Белогородскими, переправился через Днепр Сентября 9-го и вступил в крепость. Обрадованные козаки еще с большим упорством удерживались в стенах своих. Турки с удвоенным ожесточением силились туда вступить. Щанцы были подве дены к самой крепости, неприятель с двух сторон вошел в ров, подкопал три бастиона. Наши насыпали новые валы, вырыли новые рвы внутри крепости. У Кизы-Керменя то-же были возобновляемы безполезные покушения: Турки хотели ворваться в город чрез пролом, — козаки их прогнали. Приступили к переговорам.

На Татарской стреле было прислано в Тавань письмо:

«В сем городе находящимся Сотникам Черкасским и козакам поздравление! Мы с вами изстари друзья; для чего-же сражаетесь за сей наш город и умираете за Москву, вам недоброжелательную? Оставьте лучше сопротивление и сдайте крепость. Если согласны, пришлите кого-нибудь к Желтому знамени. Не согласны? — Воля ваша; грехи ваши на ваших главах.»

Па другой день прилетела другая стрела с письмом:

«От всего Турецкого войска и Хана Крымского слово: да будет вам известно, что всеми землями обладает Султан, и Тавань его город. Если вам милы здоровье и свобода, сдайте нам город без повреждения; а не то—нам помогут един Бог и Пророк Его Магомет, мы возьмем Тавань и всех вас вырубим.»

В приписке Паша уверял козаков, что они умышленно покинуты Гетманом на гибель, с целью, чтоб их смерть схоронила тайну его, чтоб не выявилось пред Царем, что и он Гетман, брал значительные подарки за уступку Таваня и Казы-Керменя. Паша обещал тысячи начальникам Гарнизона, и по шести левов на козака, в случае добровольной сдачи; уверял, что сам отвезет их в Украйну с тяжестями и с аммунициею. Преданные «Царю Восточному-Православному,» козаки отказали Паше, отвечая с презрением, что имеют честь и совесть, и хотя-бы все Паши и все Гетманы были лишены той, и другой, они никогда не разстанутся с этими добродетелями. Вот их письменный ответ:

«Мы, Старшины войска Запорожского и Московского, городовых и охотных полков читали ваше письмо, в котором стращаете вы нас Пророком и саблями. Мы на вас бусурманинов не походим, ложным пророкам не верим; надежду возлагаем на Бога и Его Матерь Пресвятую. И наши сабли еще не заржавели; и наши руки еще не ослабли; хлеба и воинских припасов у нас довольно; вы города не возьмете, но погибнете; удержитесь от лжи и угроз. Мы не сдадим города; мы ждем помощи; да и без помощи готовы идти на вас бусурман за веру Христианскую и за Царя Восточного: надеемся на победу с нашей стороны и на поношение с вашей.»

Получив ответ, поутру, Турки не откладывали до другого дня; в первом часу пополудни взлетел подкоп, подведенный под вал и под бастионы, устроенные внутри. Этот взрыв перебил множество осаждающих, врывавшихся в проломы, взбегавших на валы; Турецкий флот громил крепость пальбою с противоположной стороны. Битва длилась пять часов. Враги отступили.

Насыпая высокий вал вокруг крепости, они заглядывали с него туда. Пальба не умолкала; сняв осаду с Кизы-Керменя, тамошний отряд подошел на помощь к обложившим Тавань. Тридцать тысяч Турков, десять тысяч Татар Белгородских и Крьмцы приготовились к вторичному, решительному приступу. Вдруг пришло известие, что Полковник Полтавский, Искра, идет к осажденным. Испуганный его приближением, Али-Паша сел с войском на суда и уплыл. Эти две осады стоили Магометанам под Кизы-Керменем пять сот человек, под Таваном три тысячи убитыми и три тысячи раненными. Наша потеря была тоже значительна, хотя в меньшей степени; в четырех полках: в пешем Сердюцком, Черниговском, Лубенском и Стародубском убито двести пять, ранено триста сорок семь козаков; да Запорожцев убито сорок восемь, ранено шестьдесят восемь, не считая Московских полков Стрекалова и Анненкова, в которых потеря неизвестна. Весною Мазепа и Долгорукий исправили завоеванные крепости и усилили в них гарнизоны. Наезды Татарские, мелкие стычки, продолжаясь постоянно до глубокой осени, окончились взятием у Татар семисот пятнадцати пленных, девяти пушек, одиннадцати знамен, множества скота и лошадей. С этою добычею козаки возвратились в Украйну. Мазепа не забыл, однако же, учредить при пограничной Самарской крепости стражу конную и многочисленную, которая держала разъезды до Кизы-Керменя, и наведывались о состоянии завоеванных крепостей.

В часы удач военных, в то время, когда милости Великого Петра сыпались богатою мерою на Гетмана Малороссии, умирал, — забытый уже своими современниками, некогда страшный для Поляков, для Русских и для своих соотечественников, друг Музульман, раззоритель городов Украйнских, изгнанный из родины, храбрый Полководец, хитрый Гетман Чигиринский, — Петр Дорошенко. Давно уже он сошел с поприща деятельной, наполненной славою и безславием, счастьем и бедствиями жизни. Тоскуя далеко от Украйны, которой большая часть страдала, когда-то, под его булавой, он долго рвался на родину; властолюбивый, гордый, он молил Царей отпустить его на юг, поближе к Крымцам, к Туркам, в Чигирин, в Сосницу; мольбы оставались тщетными. Бездейственный зритель борьбы родного народа с иноверцами, изменений уставов и прав отчизны своей, он годы влачил, и безполезно и безвредно, недалеко от Москвы, в Волоколамском округе, в имении своем в селе Ярополче. Наконец скончался на семьдесят первом году жизни, Ноября девятого. Белый камень на берегу Ламы указывает место, где покоится прах человека, некогда неукротимого. Кирпичная уже разрушающаяся палатка, с кровлей деревянною, охраняет прах его и, ежегодно, Ноября девятого, священник того села молит Бога о успокоении души некогда столь честолюбивой, столь бурной, столь мало сострадательной. Во времена, когда он жил еще, на месте могилы его стояла церковь Святые мученицы Параскевии; ныне от ней нет и следов.