Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - Федор Раззаков

Аркадий никогда не любил больших компаний. Он не был «заводилой» за столом. Не тянул внимание на себя. Он был молчаливым, скучноватым, вялым, но все подмечал, а потом использовал в своем творчестве. И как же удивительно он все подмечал! И какие образы зажигались на сцене! И какая точность, емкость и яркость! А вот среди чужих он тушевался. Смущался, когда его узнавали и подходили поблагодарить незнакомые люди…»

Только в кругу очень близких ему людей Райкин иной раз позволял себе по-настоящему расслабиться и даже похулиганить. Порой он совершал такие поступки, которые тому же Зощенко не могли присниться даже в кошмарном сне. Не верите? Тогда послушаем дочь актера – Екатерину Райкину:

«Мама рассказывала, что в очередной раз вашего пребывания в гостинице «Москва» (а вы всегда там жили во время гастролей в Москве, и номер 1212 на двенадцатом этаже становился вашим домом на полгода) вы возвращались вечером после спектакля. Вышли из лифта, поздоровались с клюющей носом дежурной по этажу и направились к своему номеру, который находился (и находится сейчас) в самом конце длинного коридора. Мама впереди, ты за ней. Вдруг ты ее обогнал и начал медленно снимать с себя всю одежду: пиджак, галстук, рубашку, брюки… Все это на ходу. Мама в ужасе, но, давясь от смеха, стала тебя упрашивать не делать этого, может увидеть дежурная, может в любую минуту открыться любая дверь и появиться кто-нибудь из гостей столицы… Но ты неумолимо раздевался и вошел в номер совершенно голый. Мама чуть не упала в обморок. Но это было давно, в пятидесятых годах, когда вы были еще сравнительно молоды…»

Но вернемся к программе «Времена года».

Не менее восторженно была встречена публикой и критиками (даже известный французский режиссер Жан Луи Барро выразил ей свой восторг) интермедия «Диссертация», где Райкин царствовал в одиночку. Впрочем, это не совсем верно – ему помогала… кукла младенца. Сюжет у сценки был такой. Некий молодой ученый готовится дома к защите диссертации, а попутно качает в коляске своего новорожденного ребенка (видимо, молодая мамаша куда-то на время отлучилась). Какое-то время ребенок ведет себя спокойно, но затем начинает истошно плакать. И папаше приходится периодически отвлекаться на него: он то качает коляску ногой, а рукой пишет, то танцует перед младенцем с книгой в руках. Наконец он брал ребенка на руки и тот затихал. Но едва папаша возвращал его обратно, плач возобновлялся. Тогда незадачливый отец изобретал следующее: он с помощью полотенца привязывал ребенка себе на спину и таким образом освобождал свои руки, которыми ему надо было писать диссертацию. Но этот трюк только усугубил ситуацию: младенец попросту описал своего родителя. Короче, это была весьма забавная миниатюра, которая вновь явила публике Райкина как виртуоза-мимиста.

А вот еще один моноспектакль с участием Райкина – «Походка». Он был похож на его прежнюю миниатюру – «Жизнь человека», хотя идея была несколько иной. В новой миниатюре артист имитировал походки разных людей и на этой основе показывал не только характер человека, но и его социальный статус. Райкин играл моряка, балерину, официанта, после чего добирался до какого-то высокого начальника, у которого походка… исчезала, поскольку он получил персональную машину. Нашлось место в этой интермедии и для школьника, убегавшего домой после конца занятий, и для целинников, которые твердым шагом идут навстречу ветру. Не обошел вниманием Райкин и международную тему, изобразив с помощью двух кусочков бумаги и микрофона шаги… милитаристов в Западной Германии.

Естественно, были в спектакле и остросатирические сценки. Например, «Горит, не горит» (авторы – В. Медведев и С. Михалков), где наш герой изображал некоего чиновника, который работал в пожарном управлении. Ему звонили с пожара, просили прислать помощь, а он вступал в дискуссию: «Ах, пожар? Ну что там у вас горит? Говорите по буквам. Ах, дача! Так что же вы хотите? Чтобы мы потушили!» Чиновник предлагал владельцу дачи… написать заявление в двух экземплярах и приложить фотографию дачи. А сам в это время звонил своему помощнику. А тот внезапно начинал… рассказывать чиновнику новый анекдот, услышанный им недавно. Чиновник заразительно смеялся, семенил ногами. Затем выдавал: «Да, а зачем ты мне звонил? Ах, это я звонил. А зачем я звонил? Не знаешь? Вот и я не знаю, забыл. Ну, ничего, потом вспомню. Позвоню. Не горит!»

Чиновник клал трубку, но телефон тут же звонил снова. Это опять звонил владелец дачи. Услышав его голос, чиновник недовольно морщился: «Ну, сейчас, сейчас потушим! А, уже не надо? Уже все сгорело? Так что же вы тогда? Ну, не дают спокойно работать!»

Образ чиновника, конечно же, был гиперболизирован, однако подобные истории действительно порой случались в советской действительности. И авторы брали их не с потолка, а из прессы, которая периодически об этом писала. Например, о том, как некий домовладелец однажды позвонил в пожарную часть, а там его так долго мурыжили разными вопросами, что за это время его дом успел выгореть почти дотла. Естественно, таких случаев были единицы на фоне общей картины борьбы с пожарами в СССР – советские пожарные части считались одними из лучших в Европе и достаточно эффективно справлялись с возложенными на них обязанностями. Кстати, именно поэтому Райкина часто не понимали чиновники. Они считали, что он гиперболизирует проблемы, намеренно оглупляет свои персонажи, вместо того чтобы подходить к этому процессу более объективно – то есть ругая, в то же время и оставлять место для похвал. Но у Райкина была иная миссия, поскольку хвалить и без него было кому – все тогдашние советские СМИ только этим и занимались: положительных материалов там было порядка 70 %, а все остальное составляла критика.

В другой сатирической миниатюре – «Процесс» (автор – В. Гальковский) – Райкин снова играл некоего большого начальника по имени Иван Фомич, а партнер по театру Герман Новиков – его подчиненного Барабашкина. И вот однажды они вдвоем отправились на рыбалку, и там начинало происходить странное: у подчиненного рыба ловилась одна за другой, а вот крючок начальника она стоически избегала. На этом и строилась вся хохма. Она достигала кульминации, когда перепуганный насмерть Барабашкин восклицал по адресу очередной пойманной им рыбины: «Не соображает ни черта, за что хватается!» В ответ герой Райкина чуть ли не ревел от злости. А Барабашкин не знал, чем ему угодить: то предлагал вместо него плюнуть на червяка (видимо, полагая, что его слюна имеет некую чудодейственную силу), то бросался в воду, дабы распутать леску начальника. Короче, весьма распространенная картина в отношениях между подчиненным и руководителем. Она имела место быть в советском прошлом, не исчезла и в нашем настоящем. Причем, думается, сегодня такое встречается даже чаще, поскольку теперь работник еще меньше социально защищен от самодурства начальства, как это было в советские годы, где можно было пожаловаться на начальника-самодура в те же партком, профком или заводскую многотиражку. Теперь ничего этого нет, поэтому любимыми словами современного капиталистического начальства по адресу своих подчиненных являются: «Не нравится? Скатертью дорога – новых наберем».