Колумбийская балалайка - А. Логачев

Алексей в ответ пожал плечами. Он тоже тревожно глядел поверх заднего борта. Вова же выбрасывал по одной твердобокую рыбу из ящика, на котором сидел, чтобы освободить место под ноги.

— Селянка должна знать, это все ж таки ее тачка! — крикнул наконец Алексей. — Татьяна, ну-ка спроси…

Но тут грузовик завелся и поехал.

На этот раз его хватило метров на тридцать. Примолкнувший двигатель позволил расслышать чужой мотор совсем неподалеку.

— Приплыли! Борисыч! — взревел Алексей, бросил автомат на деревянный пол кузова и кинулся по рыбе и пластмассовой таре к заднему борту: — Вовка! Селянка! Сюда!

Старик понял, что хочет сделать моряк, и хоть и не так шустро, как его молодой товарищ по оружию, но последовал за ним. Леха откидывал полиэтилен со всех ящиков. Откинув, сбросил его вниз. Белая пленка закрыла зад грузовика до самой земли.

В кабине Мишка все еще пытался завести машину.

— Все! — кричала на него Любовь. — Нас так и так достанут! Понимаешь? Так и так придется отбиваться! Таня, пропусти меня!

Татьяна вышла, и Любка выскочила из грузовика, обежала кабину с другой стороны… Мишка бесился, изрыгал исключительно мат, грузовик отвечал худосочным «тыр-тыр-тыр» и стоял на месте. Мишка вошел в раж и продолжал битву с мотором, Летисия наблюдала за беготней внимательно и спокойно, будто ученый за потугами мышки выбраться из лабиринта.

Леха вырвал из плотных рядов и поставил один ящик поверх других у самого заднего борта, второй — уже вместе с Борисычем. Еще два ящика, набитых мороженой рыбой, довершили оборонительную конструкцию. Получились две бойницы в наспех сооруженной защитной стенке из рыбы и пластмассы. Леха и Борисыч залегли у отверстий, просунули в них дула автоматов.

— Целимся, Леша, в водителя. — Борисыч откинул несколько рыбин из ящика, оказавшегося под магазином автомата, чтобы удобнее поместить в нем рожок. И вытер о брюки руку, испачканную рыбьей чешуей.

— Где же мне быть, северяне? — подобрался к ним безоружный Вовик. Неширокий кузов третьему лечь в ряд не позволял.

— Давай на землю, в кусты, — не оборачиваясь, не отрывая взгляд от дороги, откликнулся Алексей.

— Сюда, Вовка! — закричала Люба, ее голова появилась над правым бортом.

Вовик послушно стал подбираться к краю кузова. Из-за поворота медленно выполз ненавистный «мерседес».

— Атас!!! — Леха не пожалел легких. — Атас!!!

— Вниз, Вовка, быстро! — Крик возлюбленного застал Любу у приоткрытой водительской дверцы, погони она не видела со своей позиции, но сразу поняла, что это она и появилась.

— Мишка, вылезай, мы ложимся за колеса! За колеса, понял? Вовка! Ложись за колесо! — И снова водителю: — Мишка, заведешь, подавишь нас! Понял?

— Понял, понял, — донеслось из кабины.

Любка бросилась к Вовику, опускавшемуся на дорогу за правым задним колесом.

— Погоди, погоди, Алешенька, — шептал в кузове Борисыч. — Дай ему подойти поближе…

— Да чего годить-то? — тоже шепотом отвечал Леха, но пока «годил».

Снизу, из-под колеса, бухнул одиночный выстрел. Палец Алексея, дрожавший на спуске, тут же вдавил его до упора. Очередь Борисыча опоздала на доли секунды.

Аккорд тринадцатый

Заложники удачи

Лопес молча докуривал предпоследнюю сигару, глядел на дорогу и окрест. «Хорошо, что этих безумных русских не потянуло в низину, — думалось ему. — Если б у них хватило на это безумия, то пришлось бы тащиться за ними в болота, вязнуть, продираться сквозь непролазные заросли, кормить москитов, смотреть, как бы не тяпнула какая-нибудь ядовитая дрянь… А так хоть по приличным местам едем». Дорога неуклонно забирала все выше в горы. Слева нависал лесистый склон, справа — склон уходил вниз. «Если на развилке операция пройдет не так гладко, как мечтается Маэстро, если ухлопают по ошибке нужного ему русского, если тот улизнет в лес, то отвечать придется не одному мне. А так гораздо лучше».

Грузовик миновал еще один из бесконечных поворотов, и Лопес увидел машину русских, застывшую посреди дороги. Сержант на мгновение — и только на мгновение — опешил. Затем в голове пронеслись варианты действия. И он выбрал.

— На тормоз! — скомандовал он шоферу. И распахнул дверцу рядом с собой. Парни, что тряслись в кузове, могут открыть огонь на поражение, если русские начнут пальбу! Сержант первым делом хотел отдать приказ, чтоб без его команды не стреляли. Потом — всем на землю. Потом — одни прикрывают, остальные обходят лесом.

Под визг тормозов Лопес ступил на подножку, держась одной рукой за край дверного проема, другой — за дверную ручку, когда привычный к этим звукам слух поймал знакомый треск. «Уно, дос… трэс», — мозг механически стал распознавать и считать стволы, из которых велся огонь. И почти без задержки вслед за началом обстрела разлетелось лобовое стекло их грузовика. Лопес повернул голову к шоферу.

И увидел, как шофер заваливается на бок, выворачивая руль, вцепившись в него мертвыми пальцами. Грузовик вильнул вбок, Лопес увидел набегающий крутой откос. Взгляд метнулся вниз — уже обочина.

И сержант прыгнул. Можно сказать, под колеса. Натренированное тело, приняв удар земли, все-таки прокатилось на несколько метров вперед, как велели рефлексы солдата, побывавшего во всяких переделках и заварушках. Пистолет вывалился из расстегнутой кобуры, черт с ним, потом… Тело катилось, когда сознание уже отключилось — сержант ударился головой, так и не поняв, обо что. Лопесу не хватило времени сгруппироваться, вдобавок при прыжке он задел ногой болтающуюся дверцу, и тело его развернуло в воздухе…

— Ух ты, блин! — со своей стороны озвучил падение грузовика Михаил. На бой он опоздал. Пока наказывал Татьяне не высовываться, пока вылезал из кабины и обалдело шарил рукой под сиденьем — автомат исчез, — пока обегал грузовик, все было кончено. Вражеское транспортное средство уже катилось по обрыву. Но Михаил успел, можно сказать, на самое интересное и приятное. На захватывающее шоу. На картинку из американского кино.

Грузовичок, точь-в-точь такой, как и у них, только без рыбы, зато с тентом над кузовом, летел кубарем по крутому склону, ломая мелкие деревца, подминая кусты. Его несколько раз уже перевернуло, было даже издали заметно, как смялась кабина, как ломались доски бортов и рвало ветвями брезент. Его ударило краем кузова о толстоствольное дерево, развернуло на сто восемьдесят и снова повело вниз. Еще раз грузовик врезался в похожее дерево, подпрыгнул на месте, перевернулся колесами вверх — и замер.

— Бабахнет или нет? — Михаил не отрывал взгляда от склона, восхищенно наблюдая за гибелью грузовика (глаза горят, рот приоткрыт), когда Алексей, а следом за ним Люба с Мишкиным автоматом в руке неслись к месту аварии.

Бабахнуло. Взвился столб огня, повалил дым, упругий воздух ударил в барабанные перепонки как в тамтамы. Сразу же обуглились деревья и кусты вокруг.

— Ну ни хрена себе… Сколько езжу, а такого класса не видал… — сказал Михаил сам себе.

Алексей уже добежал, уже скатывался по откосу к распростертому телу в камуфляже. Человек лежал лицом вниз. Леха присел на корточки рядом, переводя дыхание, прижав к лежащему дуло, держа палец на спусковом крючке. Отдышавшись, перевернул, не отрывая ствол от тела в «защитке». Оба-на, да этот ж наш знакомый усатенький — тот, что командовал группой захвата в моторках! На первый взгляд человек был мертв, но пулевых отверстий на нем Леша не заметил. Вдавив дуло в пятнистую ткань, Алексей приоткрыл кобуру на ремне боевика. Кобура была пуста. Так, теперь карманы… Миниатюрная рация «Кенвуд» (не работает, наверняка запаролена), зажигалка, записная книжка, сигара, ручка, металлическая фляжка с коньячком (тут же перекочевавшая в карман Алексея — от Вовки подальше), компас (ого! пригодится!), какая-то официальная бумажка с текстом по-испански и зловещей фиолетовой печатью, связка из трех ключей… Моряк был настороже, палец его надавливал на спуск, и чуть пошевелись лежащий, колумбийца незамедлительно прошила бы очередь. Но человек не шевелился. Леша несколько успокоился, палец на курке ослабил давление.

Зашуршали камушки — по откосу спускалась Люба.

— Живой? — спросила она сверху.

— Да пес его знает, — ответил Алексей и покосился на автомат в ее руках: — Не понял, это ты, что ли, из третьего автомата садила?

— Я, — просто ответила Люба.

— Е-мое, ну ты даешь, подруга, — искренне восхитился морячок. — Коммандос в юбке…

— Да какой коммандос, первый раз настоящий автомат в руках держу…

Люба присела рядом на корточки. Моряк посмотрел на нее и вдруг выдал:

— А ты знаешь, я б с тобой прямо сейчас чего-как. — В подтверждение своих слов погладил ее колено.

Никто не заметил выражения глаз Летисии, с каким колумбийка смотрела на Леху и Любку. То было выражение холодной рассудительности с изрядной примесью ярости…