Колумбийская балалайка - А. Логачев

— Кранты, — прошептал он. — Меня не кантовать…

Потом вдруг приподнялся и обалдело посмотрел на юную незнакомку.

— Ну ни хрена себе, — прошептал он. — Это что еще за прелестное дитя?

Уяснив, что вопрос относится к ней, Летисия непонимающе и чуть смущенно улыбнулась. Поправила черную гриву волос.

— Брежу… — Лешка вновь откинулся на ящики. — У меня глюки…

— Она нам помогает, — кратко объяснил Борисыч, — местная. После, Лешенька, все после… — По ящикам он добрался до кабины, похлопал по крыше: — Давай, родимый, жми!

Мотор взревел, из-под ведущих задних колес полетели ошметки грязи… грузовик с места не сдвинулся.

Миша выматерился, попробовал еще раз — колеса, до половины скрытые наступающей водой, пробуксовывали. Дорогу развезло.

Издалека, со стороны деревни, послышался шум другого двигателя: латиносы наконец загрузились в свой «мерседес» и теперь…

— Мишка! — заорал Борисыч и схватил Лешин автомат. — У нас гости! Скорее!

— Толкануть надо! — рявкнул в ответ водитель, продолжая гонять мотор на различных режимах, чтобы выбраться из западни. — Увязли, бляха-муха! Лешка, Вовка, подсобите!..

А рокот второго мотора все ближе, все явственнее…

Алексей начал подниматься, Борисыч уже перекидывал ногу через борт, даже Вова заставил свое тело принять сидячее положение…

И тут, неожиданно для всех, даже для самого Михаила, колеса нашли сцепку с раскисшим грунтом, рванули машину вперед, и, поднимая фонтаны воды, «мерседес», груженный мороженой рыбой и иностранными подданными, бодро помчался прочь от океана, деревни и стремительно мелеющего озера.

Влиятельное Лицо находилось сейчас прямо перед Астремадурасом Поргосом, вторым человеком в двадцать седьмом полицейском участке города Ла-Пальма. Тот, которого раньше Астремадурас видел только на страницах газет, тот, в чьем доме не надеялся побывать. И даже в самых смелых фантазиях второй человек двадцать седьмого полицейского участка не мог представить, что будет сидеть в шезлонге возле бассейна Влиятельного Лица, пить холодное пиво, принесенное служанкой, и обсуждать с ним его, Влиятельного Лица, проблемы. «В доме, наверное, в каждой комнате по кондиционеру, — с тоской подумал полицейский, — и в бассейн он может прыгнуть всякий раз, когда пожелает, и плескаться, сколько захочет, не боясь посторонних глаз. А телевизор у него, не иначе, во всю стену, из серии „домашний кинотеатр“. С таким размахом можно будет зажить, сделавшись не меньше первого зама начальника полиции Ла-Пальма. Или разве самим начальником».

От невольного вздоха Астремадураса шезлонг под ним закачался и затрещал.

— Обрати внимание, уважаемый Астремадурас, на этот плод. — Влиятельное Лицо протянуло руку, поставило бокал с пивом на кафешантанный столик и взяло из вазочки с фруктами киви. — Он сочен, привлекателен, свеж, мы его хотим. Но, смотри, что я делаю…

Тонкие, как у подростка, пальцы сжали фрукт, брызнул сок, капнул на белую сорочку. Пальцы сдавили киви еще сильнее, сок потек из ладони на плиты, которыми была выложена территория вокруг бассейна. Мякоть превратилась в бесформенную зелено-коричневую кашицу. Влиятельное Лицо выбросило останки плода на идеально подстриженный газон, начинающийся неподалеку.

— Так и мы, — сказало Лицо, вытирая испачканную руку о белые брюки с острыми «стрелками». — Сегодня сочны и востребованны, а завтра — съедены или выброшены на свалку. Запомни это.

Астремадурас подумал, насколько же прав его собеседник!

— Пора нам собирать хворост в корзину. — И Влиятельное Лицо многозначительно подмигнуло полицейскому: — Рассказывай, Астремадурас, обо всем.

Волнуясь, второй человек двадцать седьмого участка достал из нагрудного кармана белой форменной рубашки блокнот. Открыл его на странице, заложенной игральной картой (джокер, один из пяти джокеров, изъятых вчера при обыске шулера Мануэля). И чтобы не путаться, сверяясь с записями, он без утайки, забыв о глупом слове «служебная тайна», рассказал Лицу все, что удалось раскопать по странному делу исчезнувшего катера.

Катер «Виктория» никто больше не видел с тех пор, как тот отошел от шестого причала со странными пассажирами на борту и с Энрике на капитанском мостике. Не видели ни владельцы яхт, катеров и рыбацких лодок, ни пограничники. Не повстречали за эти дни в океанских волнах обломков, спасательных кругов и тому подобных предметов. Но из разговоров в порту выяснилось, что Энрике жаловался на гирокомпас. Гирокомпас на его катере барахлил, а на новый не хватало денег.

Обыск, о, пардон, осмотр вещей русских, проживавших в гостинице, ничего не дал. Кроме разве…

Но здесь Астремадурас немного отвлекся от записей блокнота, чтобы лично высказать благодарность за содействие. Без просьбы такого уважаемого человека, просьбы, заставившей начальника полиции приложить все силы, чтобы уговорить сеньора управляющего допустить детективов к вещам в номерах постояльцев «Эль Греко» и дать возможность покопаться… Влиятельное Лицо отбросило благодарность небрежным движением пальцев навстречу словам: дескать, чего уж там, какие пустяки.

Полицейский вернулся к рассказу. Осмотр ничего не дал.

— Это у меня озаглавлено как официальное расследование. — Астремадурас потряс блокнотом, казавшимся в его руках мышонком в лапах тигра, затем убрал его в карман. — Есть еще неофициальная часть. И если сеньор позволит…

Сеньор позволил, нетерпеливо вздернув узкий подбородок.

— Пограничник Густаво Сикейрос — двоюродный брат детектива Кастилио по матери. Он несет службу на панамо-колумбийской границе. Кастилио связался с ним вчера по телефону. И тот ничего не смог ему сказать. Но пообещал позвонить, как только что-то выяснит. И позвонил сегодня утром. А до этого Густаво Сикейрос переговорил с мужем своей подруги, колумбийским пограничником Армандо Фернандесом. Они, пограничники, тесно общаются друг с другом, часто бывают друг у друга в гостях.

Астремадурас не заглядывал в блокнотные записи, называл имена и факты по памяти. Он выучил их, чтобы произвести благоприятное впечатление на человека, что сидел сейчас перед ним.

— Армандо рассказал, что с некоторого времени происходит нечто непонятное на прибрежной территории, за которую отвечает их застава. В районе, где расположена база одного из военизированных формирований… Ну, тех, что полно в этой неуправляемой Колумбии. Формирование, подчиняющееся лично дону Эскобаре де ла Квантьос эс Муарде, более известному как Падре, предводителю Медельинского Картеля…

Астремадурас покосился на Лицо — как оно отреагирует на имя другого не менее Влиятельного Лица. Первое Влиятельное Лицо не дрогнуло, лишь не стало утаивать своего нетерпения:

— Так что же происходит?

— Три дня назад, к примеру, — вздохнул Астремадурас, — из городка Текесси на заставу прибыла группа вооруженных лиц, снабженная всеми необходимыми бумагами и распоряжениями, заверенными на самом верху, — необходимыми для того, чтобы командир заставы, с бумагами ознакомившись, приказал всему личному составу оказывать группе любое содействие. Любое. Тогда предводитель группы распорядился предоставить в их распоряжение пограничный катер, и они до ночи патрулировали вдоль прибрежной зоны… Причем у Фернандеса сложилось стойкое впечатление, будто они ищут кого-то, кто прячется на береговой полосе… Так никого и не найдя, группа на рассвете отбыла обратно в Текесси. — Астремадурас прочистил горло. — Утром Армандо Фернандес по просьбе двоюродного брата детектива Кастилио позвонил знакомому полицейскому из Текесси, молочному брату своей жены. И услышал он от полицейского вот что. Их, полицию, предупредили — в городе могут объявиться иностранцы. Скорее всего, целая группа. Необходимо принять меры к их задержанию. Как, впрочем, следует задерживать до выяснения всех подозрительных незнакомцев… Полагаю, что все эти события имеют некоторое отношение…

— Уважаемый Астремадурас, — мягко перебило Влиятельное Лицо, — я хочу сказать вам, как своему другу… ведь я могу считать вас своим другом?

Полицейский сказал: «Да, конечно», — смущенный и одновременно польщенный вопросом. Хотя понимал, что это не более чем фигура речи, настоящими друзьями им не быть никогда. Но можно ведь оказывать взаимные услуги. И того довольно.

— Хочу признаться, что сложилась крайне неприятная ситуация. Этот контракт, который мы должны были еще пять дней назад заключить с русским сеньором по имени Мигуил Сукнов, уже подписали в столице серьезные люди. И я обманываю их ожидания. А это очень влиятельные, очень важные люди. С другой стороны, я гарантировал нашим русским партнерам, что все пройдет самым наилучшим образом. Их я, получается, тоже подвожу. Крайне неприятная ситуация… Мне даже нечего им ответить на вопросы: «что случилось?», «как так могло получиться?», «почему?», «кто берет на себя ответственность?». Если я не могу ответить, я показываю некомпетентность, показываю, что не владею ситуацией. Для человека, занимающего мое положение… вы же понимаете, Астремадурас… нет ничего хуже.