Вчера - Олег Зоин

Семёна эти идеи Никиты ни с того, ни с сего возмутили, он, малахольный, не хотел видеть очередного облагодетельствования артельщиков. То есть он был тогда стихийным противником закручивания государственных гаек в любых формах. И зачем только ему это было надо — плевать против ветра? И хотя сам ещё сознательным кооператором не успел стать, однако остаточные элементы свободы в артелях уже за полгода оценил. А тут такие реформы… Ну и Сеньке просто противно стало.

Он уволился как бы в знак протеста, просто передав свое заявление Гундичу через Ольгу Тимофеевну. Та сходила к начальству и уже вечером Сенька без всяких проблем получил новенькую трудовую книжку и еще каких–то 600 рублей под расчет.

Сенька вышел из душной артельной конторы на свежий воздух. Вечерело. Он медленно пошёл по Шёнвизскому мосту, тупо глядя в мерзкие, наполненные сотнями использованных презервативов, стопроцентно сточные воды Московки. Однако, речка есть речка, она и такая, отравленная, успокаивает. А вдалеке коричнево–жёлтая осенняя громада Дубовой Рощи как бы советовала попусту не трепать нервы.

Нина не ругала, промолчала и мама. Решили сообща искать Сеньке подходящую работу. Прошло несколько бестолковых дней. Мама на работе непрерывно звонила разным своим знакомым и бывшим сослуживцам. Все обещали, но ничего конкретного не предлагали. Историю Сеньки, казалось, знал весь город. И смелости у маминых знакомцев, понятно, не хватало. Сам Сенька старался лишний раз на главном броде не показываться. Боялся встретить одноклассников, учителей или просто давних, со школьных времён, знакомых. Ведь если весь город знает, что у него поехала крыша, то о чём может быть разговор при встрече?..

Вдруг случилось нечто фантастическое, просто невозможное! У Сеньки нашёлся отец. Станислав Серба прислал из Австралии очередное письмо своему дяде Евгению в Никополь и попросил разыскать маму и Сенькино высочество. Неведомый Сеньке двоюродный дед Евгений Степанович тотчас дал команду своей дочери Ольге съездить в Запорожье и поискать на Слободке жену и сына своего любимого племянника Григория, теперь обитавшего в Австралии. Приложил довоенный адрес — улица Кошевая, 17.

Ольга Евгеньевна всё выполнила пунктуально, но нежданную родню там не нашла. Оставила письмо домохозяевам Мозулевским. Те, хотя Семён с мамой и сменили за это время не одну съёмную квартиру, сумели найти следы пропавших на улице Розы Люксембург, 84, а уже сестры Гусаровы нашли Сенькину маму и передали ей то самое историческое письмо из Австралии в Никополь, где Станислав Серба вторично просит разыскать бывшую жену и намекает на то, что там у него есть ещё и сын…

Письмо Анне Николаевне передали по цепочке, из рук в руки, добрые люди в середине сентября. Сенька с мамой тотчас ответили. Видно, папа тоже ответил сразу же по получении письма с родины, так как уже 28 декабря, как дорогой новогодний подарок, Семён с мамой и Ниной перечитывали письмо от настоящего отца.

«С. С.С. Р. УССР, Днепропетровская область, гор. Никополь, ул. Калинина, 157, Евгению Степановичу Сербе.

21 октября. Добрый день, дорогие родные!

Поздравляю с праздником очередной славной годовщины Великой октябрьской революции!

Желаю много счастья, благополучия и долгих, долгих лет жизни.

Ваше письмо, за которое очень и очень благодарный, получил ещё в начале октября, но как–то не мог сразу ответить.

Очень прискорбно, что Вам не удалось ничего узнать по моему вопросу. Всё дело в том, что там у меня ведь был и сын. Но ничего не поделаешь, живем по–прежнему. Я хотя уже около двух лет не работаю, но на шее ещё ни у кого не сидел, а дальше будет видно, хотя кое–какие резервы имеются.

Вы спрашиваете, как или где я живу. Мотаюсь, что называется, и иногда зарабатываю больше, чем на работе, а иногда прорабатываю, но это не постоянно. Живу в своём домике почти в центре города. Домик небольшой, но хороший, кирпичный. Три комнаты сдаю квартирантам, а Валерка живет то у меня, то у Лиды, да я и сам там часто бываю. Зять имеет мясной магазин, два автомобиля. Валерка недавно устроился на работу по продаже автомобилей. Имеет свою автомашину и больше ничего, ибо у него, как у парубка, своей получки не хватает, еще иногда приходится и «подсоблять».

В общем, материально живем неплохо, но очень и очень тоскуем по Родине, по родной стороне. Цену Родины можно узнать только потеряв ее.

Сейчас у нас весна уже при конце, скоро настанет лето, а оно иногда бывает очень жаркое. Иначе новостей особых нет, а международные новости и мы и Вы знаем из печати, радио и т. д.

Прошу, пишите почаще и побольше. Шлите фотокарточки, мы в долгу не останемся.

Привет всем. С. Серба

SENDER’S NAME END ADRESS:

Mr. S. Serba, 23, Sidney st, Melbourne, Australia»

Так Сенька обрёл отца. Сразу же сел и настрочил ответ. А вскоре и из Австралии пришло первое письмо ему лично. Вот этот исторический letter.

«8 декабря.

Дорогой Сеня!

Приятная неожиданность, что принесла так много радости, надежды и волнения. Действительно, сюрприз, спасибо за внимание.

Твое письмо получил, на которое почти сейчас же отвечаю.

По капризам судьбы очутился далеко, далеко за пределами Родины. Пришлось многое пережить — и ужасы войны и лишения перемещенного.

Сейчас уже, слава Богу, многое прошло, как прошла почти вся жизнь.

Живу, конечно, ничего, но тоска по Родине сводит на нет относительное материальное благополучие.

Подробнее опишу в последующих письмах, а сейчас пока ограничусь несколькими просьбами. Первое, прошу передать привет Нине, маме и бабушке. Особо попроси от меня маму, если сможет, пусть мне напишет немедленно, а также пусть прибавит к своему «миллиону» забот еще одну и вышлет фото. Также желательно иметь фото с твоей подруги жизни Нины.

Срочно сообщи такой адрес, по которому бы я смог Вам выслать через Швецию или Англию посылку (тебе, Нине и маме отрезы на костюмы — напиши, какой желательный цвет). Вышлю в январе 1960‑го. Посылка идет примерно три месяца. Сообщи размеры и цвет обуви для всех. Также напиши, что еще мог бы для Вас выслать. Я, конечно, знаю, что Вы не нуждаетесь, но я с удовольствием выслал бы просто на память. Это не представит мне особых затруднений, а посылать можно, в этом я имею соответствующий опыт, уже посылал родным на Донбасс и т. д.

Целую крепко, Папа.

Прилагаю фото — май 1957‑го, — но особых изменений нет и сейчас.»

Получается, Сенька правильно поступил тогда в 1947‑м году, когда помешал маме выйти замуж за Акулова. Он как бы чувствовал, что у неё ещё не всё закончено со Станиславом Сербой. А его побег из дома в 1948? Ведь он тогда стремился всего лишь добраться до… Австралии! А именно в то время отец оказался в Мельбурне!..

И не описать, какие сложные чувства навалились на мужика. Но одно несомненно. Если в детстве и в юности Сенька всегда подпевал маме и порицал своего отца, как бросившего, с её слов, семью и так далее, то, едва прочитав первое письмецо, он сразу же простил Станислава Сербу за все прошлые проступки и ошибки, вынес за скобки мамины с ним пререкания, понял, что у него есть теперь второй дорогой человек на свете — отец…

И хотя письмо попало к ним чисто случайно, однако бабушка Фрося утверждает, что не обошлось без божьего вмешательства.

Вот так начался и резво побежал ещё один бестолковый год. Как мы уже знаем, в феврале Сенька бросил работу в «Пищевике» и стал искать более денежную. Как назло, с друзьями был напряг, и основательно обсудить все «за» и «против» было, по большому счёту, не с кем. Тут ещё оказалось, что психбольница проводит периодические проведывания своих выписанных на свободу пациентов на предмет установления степени их социальной реабилитации. Пришли и к Сербе на дом. Спасибо, соседи объяснили, что ничего плохого о Сеньке сказать не могут, а молодой человек не работает, не берут, дескать, суматика нигде. По оставленной медработником записке Сенька явился в психушку и предстал перед дежурным врачом. Она сообщила, что они его потеряли, что ему надо ежегодно проходить переосвидетельствование и назначила на середину марта.

Перед Семёном встало несколько проблемок. Если он хочет подтвердить третью группу инвалидности и получать пенсию, то должен к моменту перекомиссии неработать, а заодно не иметь в паспорте отметок о работе за предыдущий период. Иначе получается, что в прошлом году получал пенсию незаконно.

Семён решил все вопросы одним махом, «потеряв» паспорт. Подав в милицию заявление, уже через пару недель соискатель пенсии имел на руках новенький серпастый и молоткастый… С чем и пошел на комиссию. Ему шутя подтвердили третью группу, хотя и отметили большой прогресс в смысле нормальной семейной жизни и отсутствия за истекший период каких–либо эксцессов. Посетовали, что хорошо бы найти хоть какую–нибудь работу.