Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine

– Вы не могли бы выбирать выражения при моей дочери? – шипит Грейс.

– Ей четыре месяца, – закатывает глаза Эмили. – Хрена она там понимает…

– Если первым словом Реджины будет «трахаться» или «хрен», я спущу с тебя шкуру, О’Малли.

– Идёт! Но, погоди-ка, Грейси, ты ведь сама сказала эти слова!

Мари заправляет прядь волос за ухо и подходит ближе к девчонкам.

– М-м, Миш, я хотела с тобой… посоветоваться.

Мишель поднимает на неё глаза и коротко кивает, прежде чем встать, взять Мари под руку и выйти прочь из комнаты в просторный холл.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает она.

Сейчас, когда с воспоминаниями о Джейке к Марикете вернулась, как ей кажется, львиная доля её прошлой личности, становится намного проще воспринимать и всех остальных, как самых близких единственных людей на свете, и, конечно, уж после всего этого Мари ни в коем случае не сомневается, что они с Миш были очень хорошими подругами, но этот разговор всё равно кажется слишком личным, так что она отчаянно краснеет.

– Нет, – запинаясь, произносит она. – ничего не случилось, просто хотела спросить… Ты… Э-э… Ты не могла бы посоветовать мне противозачаточные?

Мишель как-то резко бледнеет, словно для её душевного равновесия эта беседа представляет прямую угрозу.

– Я… Конечно, могу, – тихо говорит она. – Но не с бухты-барахты же. Нужно сдать анализы, и вообще…

Она осекается, и её красивые голубые глаза как-то резко тускнеют.

– Мишель, всё хорошо?

Миш глубоко вздыхает, и в следующее мгновение её лицо сменяется маской профессиональной холодности.

– Прежде всего я должна знать, когда у тебя были последние месячные.

От изумления Мари аж икает.

– Я… Без понятия, – фыркает она.

– Это не новость, – Мишель поджимает губы. – Но ты же в курсе, что таблетки пьются с первого дня цикла и всё такое? Ты вообще что-то знаешь о противозачаточных, Марикета?

– Ну… Вообще-то… Нет.

– Конечно, откуда тебе знать, – Миш закатывает глаза. – На Ла-Уэрте ни у кого из нас не было такой необходимости.

– Но сейчас-то есть, – осторожно замечает Мари.

– Не у всех, – мрачно отвечает Мишель.

– В каком смысле?..

– У меня нет такой необходимости, – Мишель пожимает плечами. – Я пыталась забеременеть два последних года. Но моё тело просто не приспособлено для этого, – Мишель говорит равнодушно, но от внимания Мари не ускользает, что она сжимает ладонь на плоском животе, словно это причиняет ей физическую боль. – Я думала, что это последствия Ла-Уэрты, мы слишком долго прожили в стазисе, но, – Мишель указывает рукой в сторону закрытой двери в гостиную, – как видишь, у Грейс всё получилось. Значит, дело всё-таки во мне.

– Мишель…

– Не надо, Марикета, – в голосе Миш сквозит металл. – Ради всего святого, не смей меня жалеть.

========== 11: real ==========

I know your voice, I know your face,

This is something I cannot replace.

Give me hope and give me doubt

– Принцесса, ты чего такая мрачная?

Мари вздрагивает, отрывая взгляд от дороги.

– Всё хорошо, – врёт она. – Со мной всё в порядке. – Хотя бы так, полуправдой. С ней-то действительно всё в порядке. В отличие от Мишель. Её холодная обречённость, её напускное равнодушие, её боль… Это неожиданно бьёт по Марикете слишком сильно, чтобы не думать об этом. Мишель такая заботливая, такая организованная, такая… хорошая. Из неё могла бы получиться отличная мать. Но она довольствуется ролью крёстной для малышки Реджины. И всё. Однако это нечто слишком личное, чересчур откровенное, чтобы Мари могла разболтать секрет Миш хоть кому-то, даже и мужу. Поэтому она спешно переводит тему. – Ты нервничаешь, Арагорн?

– По поводу встречи с Беккс?

– Ага.

– Нет, я не нервничаю, – вздыхает Джейк. – Я, блядь, в ужасе. У Беккс странное понятие сюрпризов. Обычно это весело. Для неё.

– Боже, Джейк, – Мари закатывает глаза. – Вы же уже взрослые. Ты же не думаешь, что она готовит какой-то глупый розыгрыш или что-то в этом роде?

– Розыгрыш, – фыркает Джейк. – Да, это в её стиле. Знаешь, я не удивлюсь, если мы сейчас к ней приедем и обнаружим, что она попивает пивко с какой-нибудь моей бывшей…

– Какой-нибудь твоей бывшей, – эхом откликается Мари, – должна ли я начинать волноваться?

Джейк бросает на неё короткий взгляд и фыркает.

– Нет, Принцесса. Не должна.

– И всё-таки расскажи мне, – Мари откидывается на спинку сидения и буравит профиль Джейка взглядом. – Как обстояли дела последние пять лет?

– Марикета, – серьёзно произносит Джейк, – ты же не хочешь, чтобы я рассказал тебе, с кем спал, пока ты путешествовала по другим планетам?

Эти слова неприятно звенят в ушах Марикеты, но отвечает она с напускным равнодушием, которое, впрочем, звучит настолько фальшиво, что даже она сама себе не верит.

– Может быть, и хочу.

Какой-то идиотизм. Или мазохизм. Нет, в какой-то степени она даже рада, что кто-то всё-таки был, но чувство собственности пересиливает здравый смысл. Хотя о каком здравом смысле вообще может идти речь?

– Слушай, – как некстати они встают в пробку, ну в самом деле! – Были времена, когда я почти верил в то, что тебя больше нет. Майк постоянно жужжал в уши, что ты бы хотела, чтобы я жил дальше. И я… Я пытался. Окей? Этого достаточно?

Да, достаточно.

– Нет.

Идиотка.

– Хорошо, – у Джейка от злости раздуваются ноздри. – Ничего серьёзного не было. Я вообще не мог прикидываться, что чувствую хоть к одной из них, – ИЗ КОГО ИЗ НИХ, сколько их блядь было, – хоть что-то. Только Элли более или менее была готова это принять, но у нас тоже ничего не получилось.

Элли. Какое дебильное имя.

– Почему же?

– Брось, Марикета, ты же не хочешь знать, на самом деле.

Точно, не хочу.

– Хочу.

– Это… какой-то бред, – выдыхает Джейк, – ну ладно. Я порвал с ней, когда она сменила причёску.

Помимо воли Марикета начинает хохотать. Истерически.

– Прости… что?

– Она была рыжей, как наша Ариэль, – фыркает Джейк, – а как-то раз решила кардинально сменить имидж. Я… В общем, в тот вечер я нажрался и уже спал, когда она пришла. Утром просыпаюсь – а на подушке чёрные волосы. И она выходит из ванной. И… Это было очень… Она не знала, конечно, – Джейк поджимает губы, – то есть, знала, что я был женат, и что я до сих пор люблю жену, я вообще об этом каждой из них говорил. Но она была не в курсе, что моя жена носила каре и была брюнеткой.

– О, – кроме этого короткого звука Мари больше не может ничего выговорить. Это… Как-то немного чересчур. Вина снова с головой накрывает. Как можно обижаться на Джейка за то, что он действительно просто пытался жить дальше? Что бы ни двигало ей, когда она его покинула, Мари точно не хотела бы, чтобы он до конца времён закрылся в своей раковине и никого бы к себе не подпускал. Но это… Словно вселенная тупо издевалась над ним. И эта неизвестная Элли своим безобидным поступком взяла и разбередила его раны. – Так ты действительно каждой своей пассии, – надо же, даже сарказма почти не слышно, – говорил, что любишь жену?

– Угу.

– А они?

– Ну, типа, думали, что я вдовец или что-то в этом роде. Я же не мог… Да и не стал бы всё это объяснять.

– Джейк, а твои родители? Насколько они в курсе?

– Постольку-поскольку, – Джейк мрачнеет. – Майк проболтался Беккс, что ты… Что я потерял любимую женщину. И, конечно, Ребекка всё растрындела родителям. Они приезжали ко мне. Первые два года – регулярно. Потом – реже. Отец спрашивал, чего ради я ото всех отгородился.

– А ты?

– А я, – Джейк поворачивает голову и обезоруживающе улыбается, – собираюсь отвезти тебя к ним и сказать: вот ради чего. Выкусите. Я выиграл джек-пот.

Мари чувствует, что к щекам снова приливает краска.

– Знаешь, Арагорн, – серьёзно говорит она, отстёгивая ремень безопасности, чтобы потянуться к Джейку и прижаться губами к его щеке. – Я тебя люблю.