Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine

– Я боюсь, – бормочет Джейк, – что однажды ты уже получила эти ответы. И именно это вынудило тебя меня оставить.

– Скорее всего, так и было, – легко признаёт Мари, – но я просто не смогу жить спокойной жизнью, не зная всей правды. Ты бы тоже не смог. Ты…

Ты и не смог, хочет добавить Марикета, но слова застревают в горле. Если бы он знал, почему она ушла, почему была вынуждена оставить его, если бы понимал её мотивы, – если бы она была до конца честна с друзьями и рассказала то, что пытается выяснить или вспомнить сейчас, – возможно, он сумел бы двигаться дальше. Как смогли все остальные, хотя Мари понимает, что никому из них это не далось легко.

– Если ты решишь меня снова бросить, Принцесса, – Джейк натягивает фальшивую улыбку, – я последую за тобой, куда бы ты ни отправилась.

Мари понимает, что он пытался обратить это в шутку и потерпел неудачу. Она накрывает ладонью пальцы Джейка, так сильно сжимающие рычаг коробки передач, будто он пытается его выдрать с корнем.

– Я люблю тебя. И ничто на свете этого не изменит, Джейк.

Может быть, это звучит немного невпопад, но какая, по сути, разница.

*

– Вы – два уёбка, – с порога сообщает Зара, – ну свалили и свалили, но предупредить-то можно было.

Мари морщится, вспомнив, что они действительно ничего никому не сказали, а её телефон разрядился. Джейк же свой вообще оставил здесь, в особняке. Неловко получилось.

– Скриллекс, не нуди, – фыркает Джейк, – мы были у моей сестры, и…

– Да, я в курсе, Майк ей позвонил, – ябедничает Зара, – но лучше бы, чтобы в следующий раз вы не сваливали без предупреждения.

– О! – из гостиной выходит Грейс. – Ребята, вы вовремя. Как раз к обеду. Мари, можно с тобой поговорить?

Марикета растерянно кивает и позволяет Грейси увести себя на второй этаж, в комнату, которую супруги Холл-Рурк изначально отвели ей.

– Что-то случилось? – спрашивает Мари, заметив, что Грейс мнётся и никак не решается начать разговор.

– Ну… Во-первых, я хотела сказать тебе, что Диего уехал.

– Куда? – с ужасом спрашивает Мари. – Что-то произошло?

– Нет, всё нормально, – поспешно заверяет её Грейси, – ему нужно вернуться в Лондон, чтобы вместе с Вэйрином добраться до Ла-Уэрты.

– Понятно, – протягивает Мари, хотя на самом деле ей ничего не понятно.

– И во-вторых, я… хотела задать тебе пару личных вопросов.

– Ну давай, – настороженно произносит Мари. – Честно говоря, Грейс, ты меня пугаешь.

– Ага, – не к месту кивает Грейси, – скажи, какой, по твоим ощущениям, у тебя сейчас день цикла?

Мари чувствует, как к щекам приливает кровь.

– Это… в каком смысле?

– Слушай, – Грейс заламывает руки, – у меня есть одна теория по поводу Ла-Уэрты. Я спрашивала всех девочек, и должна спросить и тебя. Ты… У тебя ведь не было месячных с того момента, как ты… ну… вернулась?

– Совершенно точно не было, – кивает Мари.

– Какие-нибудь ощущения? Тяжесть внизу живота? Ты когда-нибудь могла по своему состоянию определить, например, что у тебя овуляция?

– Боже, Грейс. Моя память не настолько восстановилась.

– Ну да, точно. Но никаких ощущений не было?

– Нет, – этот разговор начинает раздражать Марикету, и приходится прилагать усилия, чтобы не показать этого. – Слушай, может, ты расскажешь, что у тебя там за теории?

И может ли это быть связано с тем, что ей сказала Мишель?

– Пока нет, – Грейс задумчиво жуёт губы, – пока ничего не подтвердилось. Блин. Чепуха какая-то. Можно попросить тебя? Если у тебя начнутся месячные, скажи мне об этом, ладно?

– Ладно, – на автомате соглашается Мари.

И только спустя несколько минут, уже в столовой, до неё вдруг доходит странность формулировки.

«Если начнутся».

Чёрт, всё это потихоньку становится поводом для большой девичьей пьянки.

*

– Нет, – резко говорит Мишель.

– Почему, Мэйбеллин? – вскидывает брови Джейк. – Она достаточно вспомнила для того, чтобы мы могли рассказать ей остальное.

– Это… Это слишком! – возмущается Миш. – Пусть вспоминает естественным образом, раз у неё это так замечательно получается!

Сначала Мари бесит, что о ней снова говорят так, будто её тут нет. А потом ей чудится обида в резких словах Мишель, будто бы она, Марикета, виновата в том, что что-то вспоминает.

– Может быть, мне будет проще, – замечает Мари, – вы же видите, я больше не психую, когда появляются воспоминания. Я уже знаю, что на Ла-Уэрте были временные аномалии, и про монстров знаю тоже, да и про ваанти. Почему бы вам не рассказать мне всё, как есть?

– Сестрёнка дело говорит, – бросает Крэйг. – Надоело уже молчать только потому, что…

– Только потому, что ты сейчас захлопнешься, – перебивает его Зара.

– Z, прекрати, – морщится Крэйг. – Да, ты попросила меня пореже раззевать варежку, чтобы ненароком не проболтаться, но, блин, я не понимаю, почему мы не можем рассказать всё Мари сейчас.

– Согласен с Крэйгом, – добавляет Радж, – одно дело, когда Мари совсем ничего не помнила. Сейчас скрывать что-то – совсем уж нечестно.

– Точно, – кивает Куинни, – хватит уже. От того, что мы пытаемся делать вид, что всё в порядке, ситуация не становится лучше.

– И если мы решили ехать в Нортбридж, – произносит Алистер, – то Мари следует знать всё.

– Так мы всё-таки едем в Нортбридж? – удивлённо спрашивает Грейс. – Все вместе? Любимый, как ты себе это представляешь? Реджина…

– Я придумаю что-то, – обещает Ал, – но мы едем. И да, все вместе.

– Должна напомнить вам, что город оцеплён, – замечает Эстелла. Алистер бросает на неё многозначительный взгляд, и Эстелла понимающе усмехается.

Мишель всплескивает руками и резко поднимается со своего места, вихрем проносясь мимо остальных и скрываясь в дверях. Шон, растерянно проводив жену взглядом, встаёт со стула, но Мари качает головой.

– Не надо. Шон, позволь мне. Я… Я сама. – Прежде, чем Шон успевает возразить, Марикета вылетает следом за Мишель в холл. Там, конечно, уже никого нет, но услужливый Джордан подсказывает, что «миссис Гейл» вышла на улицу. Мари находит её на скамейке в саду. – Миш, поговори со мной, пожалуйста.

Мишель качает головой и подтягивает колени к груди, утыкаясь в них лбом.

– Не хочу.

– Миш… – Мари садится рядом с ней и обнимает её за плечи. Мишель пытается вырваться, но как-то не очень активно. – Расскажи мне, что с тобой происходит.

Мишель поворачивает к ней голову и невесело усмехается.

– Не знаю. Мне, наверное, стоило бы поговорить с Маккензи, чтобы понять, как он с этим справляется.

– Справляется с чем? – недоумевает Мари.

– С тем, что ты его не помнишь, – Марикета сразу решает, что это не самый подходящий момент, чтобы признаться, что его-то она вспомнила. – Остальные как-то проще к этому относятся. А я… Не знаю, мне просто как-то обидно. Знаю, что это эгоистично с моей стороны, но, Марикета, за время, проведённое на острове, я, конечно, сблизилась со всеми ними, – она кивает в сторону дома, – но в тебе… Мне казалось, что я никогда больше не смогу так относиться ни к кому, после того, что мои так называемые подруги из сестринства сделали со мной, но именно ты научила меня снова верить в людей.

– Ох, Мишель, – Мари перехватывает её ладонь. – Я не представляла, что тебя это так задевает…

– Ага, – кивает Мишель, – я тоже не представляла. Я рада, что ты вернулась, слов не хватит, чтобы объяснить, насколько, блин, я этому рада. Но я очень хочу, чтобы ты помнила, как много для меня значишь…

– Да. Я понимаю, – тихо говорит Мари, – но ведь ты никогда раньше мне этого не говорила.

– Не говорила чего?

– Всего этого, – так, сейчас главное – не отключиться, потому что в висках уже начинает стучать, – ты никогда не говорила, что я много для тебя значу.

Голубые глаза Миш округляются, и она медленно качает головой.

– Я… Я не говорила.

– Потому что ты не такой человек, – продолжает Мари, – ты не говоришь. Ты делаешь. «Я уже однажды сказала, что люблю вас, – цитирует она, – если что-то изменится, я сообщу».