Артистка - Юлия Монакова

– Да нет, спасибо, сама хочу немного воздухом подышать, – заявила Вика, засовывая кошелёк в карман джинсов.

На улице не было ни души. Возвращаясь из магазина с бутылкой гранатового сока, Вика слышала, как стучат её собственные каблуки по асфальту, и ей казалось, что она одна в целой Вселенной.

Повернув в сторону общаги, она вдруг увидела в свете фонаря, что за угол метнулась какая-то тень. Ей сделалось не по себе, но замедлять шаг она не стала. Когда до крыльца общежития оставалась лишь пара десятков шагов, кто-то внезапно подскочил сзади, обхватил её руками из-за спины и хрипло прошептал прямо в ухо:

– Пикнешь – убью.

Что-то кольнуло её в шею, и, изо всех сил скосив глаза, Вика ошеломлённо поняла, что это нож.

– Что… вам надо? – выговорила она с запинкой, стараясь, чтобы голос не прыгал, как раненый заяц.

– Насиловать не стану, не боись, – хмыкнул незнакомец; из-за того, что она не видела его лица, ситуация казалась ещё более страшной и абсурдной. – Деньги, мобильный, ювелирка… Всё, что есть.

– Что вы, какая ювелирка у бедной студентки, – как можно более спокойно и бодро отозвалась Вика. – Телефон я тоже в общежитии оставила… Ну хотите, можете карманы проверить. У меня даже сумки с собой нет.

– Вот бл… Деньги-то есть? – выругался неизвестный; похоже, он не на шутку разозлился из-за столь неудачной охоты.

Деньги у Вики были. И в ту же секунду, когда она это поняла, ей стало до ужаса себя жалко. В кошельке лежали последние несколько тысяч. За кино ей ещё не заплатили, и нужно было на что-то жить до июня. Перехватить взаймы было решительно не у кого… Она почувствовала, что по её щекам текут слёзы.

– Деньги, говорю, есть, овца?! – повторил грабитель и грубо встряхнул её. В ту же секунду, едва ли соображая, что делает, Вика крепко сжала горлышко бутылки, занесла руку над головой и изо всех сил опустила её на голову этого урода.

Раздался оглушительный, как ей показалось, звон разбитого стекла. Обидчик, выронив свой нож, повалился на землю; по его голове стекали остатки гранатового сока, в темноте казавшиеся кровью. Он катался под её ногами, зажимая голову обеими руками, и в яростном бессилии стонал:

– Сука… сука… сука…

Вика ошеломлённо перевела взгляд на бутылку в своей руке. Вернее, это была уже не бутылка, а одно только стеклянное горлышко с острыми краями.

– А ну пошёл отсюда, гадёныш, – звенящим от ненависти голосом произнесла она. – Я тебя зарежу сейчас, к чёртовой матери. Клянусь, зарежу!

Она ногой придвинула к себе упавший нож, присела и быстро схватила его в другую руку.

– Катись отсюда! – повторила она, задыхаясь от ярости.

Поскуливая, как пёс, которому прищемили хвост дверью, незнакомец испуганно заковылял прочь и вскоре скрылся за поворотом.

Вика, внезапно обессилев, сползла на землю. Её колотила крупная дрожь. Надо было, конечно, поскорее убираться отсюда – не исключено, что мерзавец вернётся, и может быть, даже не один… Но у неё не было сил подняться. Вика снова перевела взгляд на разбитую бутылку и растекающуюся по земле тёмную лужу. Ей стало отчаянно жалко – нет, не себя, а гранатового сока, который, между прочим, стоил недёшево. И Вика, наконец, заплакала: навзрыд, всхлипывая, как ребёнок, и утирая кулачками глаза.

Кто-то тронул её за плечо, и она, испуганно отшатнувшись, дико закричала.

– Белка, господи… что с тобой? – услышала она голос, который невозможно было перепутать ни с чьим другим в мире. Подняв голову, она увидела ошарашенного Белецкого, который сидел на корточках напротив неё.

– А я думал, ты или не ты… Что стряслось, маленькая моя? Ты… ты в крови?

– Н-н-нет… – заикаясь, выговорила Вика. – Это с-сок… гранатовый.

И, зарыдав ещё безутешнее, она кинулась к нему на грудь.

Оказалось, он приехал специально к ней. За ней. Приехал, чтобы просить вернуться. Всё это Вика узнала уже гораздо позже, когда оказалась у него дома. Сначала же Белецкий на руках отнёс её в общежитие. Разумеется, суперзвезду российского кинематографа пропустили внутрь без всяких правил, пропусков и условий. Соседка Зойка чуть дважды не лишилась чувств – сначала от того, в каком виде предстала перед ней Вика, а затем от осознания, КТО доставил её в общагу. Она смотрела на Белецкого с таким неприкрытым восхищением, что ему даже стало неловко. Вика всё ещё не могла окончательно прийти в себя. Она сидела на кровати и молчала, безучастно наблюдая, как Александр, достав со шкафа дорожную сумку, деловито и споро кидает туда её вещи.

Затем они ехали по ночной Москве, и он всё время держал её за руку, словно боясь, что она вот-вот испарится. Дома он самолично искупал её, как ребёнка, завернул в огромное махровое полотенце, усадил в мягкое кресло в гостиной, а затем принёс бокал красного вина и три бутерброда с чёрной икрой.

– Твоя сумасшедшая соседка выболтала, что у тебя низкий гемоглобин, – сказал он, присаживаясь рядом с креслом на корточки и заглядывая в её лицо снизу вверх. – Поэтому ты обязана немедленно съесть эти бутерброды.

Вика машинально откусила кусочек, не чувствуя, что ест. Она никогда раньше не пробовала чёрную икру, но и сейчас едва ли смогла бы описать её вкус.

Белецкий смотрел на неё, улыбаясь той самой улыбкой, от которой у неё прежде слабели колени. Глаза его были полны нежности, но Вика в данный момент не чувствовала ничего, кроме ледяного холода внутри.

– Прости меня, Белка, – уткнувшись лицом в её колени, проговорил он. – Я вёл себя, как феерический мудак.

– Да уж, это точно, – подала голос Вика; это были её первые слова с того момента, как она оказалась у него дома.

– Понимаешь… – начал он. – Я страшно испугался, когда понял, как отношусь к тебе на самом деле. Я вообще всегда очень боюсь… как бы тебе сказать… увязнуть в новых отношениях. Боюсь начать строить планы. Боюсь, что ты захочешь ребёнка, семейного очага, белого платья – того самого, чего я никогда не смогу тебе дать…

– Всё это не ново, – перебила его Вика. – Кроме одного… Что ты имел в виду, говоря, что понял, как относишься ко мне «на самом деле»?

– А ты ещё не догадалась? – Он поднял голову и встретился с Викой взглядом. – Я люблю тебя, Белка. Я действительно тебя люблю, я влюблён как ненормальный, я с ума от тебя схожу.

Вика почувствовала, как задрожали у неё губы.

– Зачем же ты тогда… с Саркисян…

Он зажал своей горячей ладонью её губы.

– Зачем, зачем… Дурак потому что. Захотел доказать самому себе, что на тебе одной свет клином не сошёлся. Мне было страшно от того, как сильно я к тебе прирос. Прикипел. И… если бы ты только знала, как мне было без тебя плохо все эти дни!

Вика всхлипнула.

– Мне тоже было плохо… – выдохнула она. – Просто невыносимо… И я… я тоже очень сильно тебя люблю. Всегда любила…

Отношения возобновились, но, как казалось Вике, её чувство к Белецкому немного изменилось. Или, может быть, оно просто перешло на новый уровень?.. Ну, в самом деле, нельзя же всю жизнь замирать от восторга и трепетать при виде объекта своего обожания. Она по-прежнему считала Белецкого самым красивым и самым желанным мужчиной на свете, но уже без фанатизма, без обожествления. Внутри неё поселилась какая-то эмоциональная опустошённость – Вика теперь вообще ничему слишком бурно не радовалась, но так же ничему и не огорчалась. Словно все её чувства, наконец, перегорели в бешеной топке страстей. Она просто устала бесконечно мотать себе нервы… А может, это фильм отнимал у неё слишком много времени и сил.

Вскоре Вика с изумлением выяснила, что Александр, оказывается, тоже снимается в «Балете» у Фёдоровой. Роль была маленькая – иностранный танцор, приехавший на гастроли в Россию, и в титрах Белецкий должен был появиться как «специально приглашённый». Но сам факт…

– Почему ты скрыл это от меня? – возмутилась Вика.

Тот миролюбиво пожал плечами:

– Ну, к тому моменту, когда меня окончательно утвердили на роль, мы с тобой ещё не помирились…

– Но когда я сообщила тебе о своих кинопробах, ты ведь уже знал, что, возможно, тоже сыграешь в «Балете»? Ты не мог не знать, тебя наверняка уже пригласили, – настаивала Вика. – То-то ты сразу понял, о каком фильме Фёдоровой идёт речь, когда я тебе позвонила…

– Остынь, Белка, – попросил её Александр. – Ну, не сказал – и что? Подумаешь, делов… Да я сейчас в трёх проектах одновременно задействован, могу ли я упомнить все эти мелочи?!

Вика успокоилась, но ненадолго. Когда весть об участии Белецкого в съёмках распространилась среди остальных артистов, первой, кто пришёл её «поздравить» с этим событием, оказалась Алла.

– Ну, теперь мне всё понятно, – ехидно сощурившись, выговорила она. – И как ты эту роль получила, и вообще…

– Что ты имеешь в виду? – растерялась Вика.

– Ой, не прикидывайся невинной овечкой, а? – фыркнула Алла. – Даже идиоту понятно, что Белецкий согласился пять минут посветить мордой в этом фильме только ради того, чтобы тебя утвердили на главную героиню! Сама знаешь, его присутствие в любой картине – это уже гарантия того, что фильм станет мегапопулярным. На фиг ему этот «Балет» сдался, но чего не сделаешь ради прихоти юной подружки и ради того, чтобы протоптать ей тропинку в Большое Кино!..