Вера, мышонок и другие - Родион Михайлов

«автомобилями». За едой они ходят в специальные места, а что им не нравится, выбрасывают в кучи — и везде эти кучи ненужной еды! Из этих куч и мы добывали еду, совершая вылазки на поверхность, но у нас было только две кучи поблизости, а дальше мы не ходили. Тут же я встретился и с котами и едва спасся, но это сделало моё намерение вернуться вниз, чтобы продолжить поиски, неосуществимым, ибо спасаясь от отступников, я заплутал.

Переночевав первую ночь в относительной безопасности, утром я пошёл искать еду, и тут меня поджидала очередная напасть: кто-то, а точнее огр, схватил меня сзади и, поднеся меня к своим глазам, спросил: «А ты кто такой? Я не узнаю твой вид. А впрочем, неважно — ты пригодишься мне для опытов. Твоя жертва послужит на благо человечества! Ну-Ну! Не вздумай кусаться!» — и противно захихикав, засунул меня в котомку, которая висела у него на шее.

Он притащил меня в такое место, которое называется «лаборатория», но, к счастью, она была небольшой. А почему к счастью, сейчас расскажу.

Чудовище принесло меня в нужное ему место и, тряхнув котомку, оно спросило: «Ты там живой, крысёныш?» — после чего быстро приоткрыло её и, схватив, вознамерилось посадить бедного Аспарагуса в клетку, однако я смог вцепиться в прутья, из-за чего у огра никак не получалась запихнуть меня в дверцу. Тут он разозлился и стал кричать: «Ах ты, гад! Ну, чего вцепился? А ну залазь!» И пока он бесновался, я извернулся и вонзился зубами ему в палец, и, несмотря на то, что он был обёрнут какой-то шкурой, я прокусил и её, и палец. Огр взвизгнул и тряхнул лапой, отчего я полетел в сторону двери, которая была слегка приоткрыта, — туда я и кинулся, а взбешённое чудовище с топотом помчалось за мной. Я стал метаться по разным проходам, что, по всей видимости, на взгляд огра, представлялось чем-то бессмысленным, да оно и понятно, ввиду отсутствия у него такого органа, как вибриссы, ведь именно благодаря им я составил себе представление о том, что тут где расположено. Тогда мне и помогло то, что логово огра было небольшим, и потому я успешно выбрался. Почуяв ток свежего воздуха, я кинулся туда и, забравшись по каким-то железкам на окно, выпрыгнул наружу. Я упал на ведро, накрытое доской, — она слетела, и ведро с грохотом покатилось. Убегая, я услышал рёв разъярённого огра. Я подбежал к забору, сделанному из такой, знаете, сетки, пролез в одну из ячеек и скрылся в кустах. Уж тут он меня не найдёт! Отбежав немного дальше, я затаился. Дверь лаборатории распахнулась, и на пороге показался огр. Он уже, видимо, успокоился, но на всякий случай осмотрелся и принялся бормотать: «Ладно, Освальдо, ладно! Ты найдёшь другого подопытного. Но ведь этот был хорош! Какой необычный!» — и помолчав немного, продолжил: «Как ты посмел, маленький гадёныш, мешать моим экспериментам? Ну ничего, ничего, Освальдо, ты найдёшь кого-нибудь ещё. Слышишь ты?!» — и развернувшись, с силой захлопнул дверь.

Я подумал о том, какое счастье, что я сбежал от этого ненормального! А теперь нужно потихоньку пробираться в сторону тех мест, где он меня схватил. А где же те места? Мои вибриссы намекнули мне, что это должно быть в той стороне. Так я и вернулся, приблизительно туда же. Добыв еды, я заночевал в какой-то щели.

С тех пор я странствовал по поверхности, не оставляя попыток отыскать какой-нибудь ход под землю, пока не наткнулся на целую банду одичалых, которые помчались за мной.

Я уже совсем изнемог, убегая от них, как заметил небольшое отверстие в стене. Я нырнул туда с облегчением, зная, что одичавшие за мной не пролезут. Но тут передо мной вырос огр, и я в последней степени отчаяния забился куда-то в угол, но огр пошёл вслед и, к моему удивлению, заговорил со мной, а это не в их правилах, — тот ненормальный, от которого я сбежал, он был… ненормальным. Сжавшись в углу, я смотрел на чудище и постепенно начинал понимать, что огр чувствует расположение ко мне. Он протянул лапу и взял меня, прижав к себе, после чего отнёс бедного Аспарагуса в свою нору, или дом, как это у них называется. Довольно быстро я догадался, что этот огр — женского пола, и его, то есть её, зовут Вера.

Огромная крыса Вера устроила меня удобно и стала меня кормить, играть со мной и разговаривать. Я не был пленником, ведь огр Вера не запирала мою клетку, да и вообще не заставляла там сидеть, лишь изредка могла посадить меня за решётку, если я слишком разыграюсь.

В этой большущей норе жили и другие огры, тоже женского пола, и мне все они нравились. Как я понял, в большой норе, или доме, были и другие маленькие норы — отдельно для каждой огромной крысы.

Крыса Вера была очень добра ко мне, она приводила других огромных крыс посмотреть на меня, и, повторяю, все они были очень хорошими: сама Вера, крыса Роза, крыса Марисоль, то ли подруга, то ли сестра Веры, огр Сеньора Суарес, огр Сеньора Мендес, или Госпожа, маленький (конечно по их меркам) огрик Фелипе и, насколько я понял, живущий где-то далеко батюшка Веры, огр Марко. Жительниц этого дома я стал называть крысотулями, дабы отделить их для себя от шумных и иногда злобных огров. Я вам опишу крысотулю Веру: туловище гладкое и морда тоже, но на голове очень длинная шерсть, в которую мне нравится иногда зарываться; ходит, понятное дело, на задних лапах и хвоста нет, но таковы они все, а вот глаза у Веры, они как у настоящей серенькой крысы! — чёрные и живые, смотрящие с любопытством, и ещё у неё красивый успокаивающий голос.

С утра она тянется и зевает, прямо как мои сёстры Водичка и Семечка. Вдобавок она также аккуратна, как Водичка. Вера не может просто войти в нору и завалиться спать, как сделали бы я и мои братья. Нет, она сначала всё обнюхает, поправит, и уж только потом ляжет, — ну вылитая Водичка! Только я вспомнил о Водичке, так и представляю снова, как она выходит на берег Бурчалки и ждёт меня, воображая, как я чудесным образом показываюсь из-за решётки. Водичка ведь самая мечтательная в нашем семействе!

Зная о нашей особой чувствительности, я иногда предпринимаю следующее упражнение: сажусь и начинаю сильно-сильно думать — посылать весть своим о том,