Вера, мышонок и другие - Родион Михайлов

поскольку она позволяет ему бесплатно поесть, и поэтому он ничего не хочет здесь портить и никогда тут не хулиганил.

Сеньора Суарес недолго подумала над его словами и извинилась за допрос, оправдываясь тем, что это происшествие так необъяснимо, что она не может успокоиться и потому, увидев у него рисовальные принадлежности, не смогла удержаться от вопросов. И что она на самом деле никогда его не подозревала. А после попросила сеньору Диас вознаградить его чём-нибудь вкусным за причинённые неудобства. И ещё мне показалось, что сеньора Суарес говорила с Фелипе больше в шутливом тоне, чем в серьёзном.

— Во дела-а-а! — удивилась Вера. — Значит, до сих пор ничего не известно?

Роза кивнула.

— Если это не Фелипе, не сеньора Ди, не сеньора Суарес, не ты, не я, то кто? Ведь больше никого нет.

Роза пожала плечами довольно равнодушно, как человек, для которого чудеса — неотъемлемая и привычная часть жизни. Правда, при всём при этом иные её пугали, да ещё как!

— Некоторое время назад я рассказала об этом происшествии моему папе, — поделилась Вера, — и он предположил, зная от меня об увлечениях госпожи спиритуализмом (кроме него и Марисоли, я никому об этом не говорила), что усики мог подрисовать кто-то из потустороннего мира. Но мне кажется, что он шутил.

— А если это были они, то зачем им это понадобилось? — спросила Роза.

— Я сама не верю в такие вещи, — ответила Вера, — но если б верила, то сказала бы вот что: раз уж говорят о Кристобальде, что она была очень злой в земной жизни, то она наверняка такая же и в загробной, и, возможно, многим там она уже надоела, но они ничего не могут ей сделать, потому что боятся, и тогда кто-то из них мог захотеть насолить ей хотя бы здесь, — и подрисовал усы.

Глава 19

Тук-тук-тук.

Вера, которая во время своих рассуждений встала со стула и начала ходить туда-сюда по комнате, от двери до стола, словно какой-нибудь Шерлок Холмс в юбке, свои последние слова произнесла как раз возле двери, а потому она её и открыла.

— Привет, — на пороге стоял Фелипе. — Я слышал твои слова о призраках. Это не могли быть они, поскольку они не могут взаимодействовать с материальным миром. Вернее, может быть, и может какой-нибудь крутой демон, но зачем ему заниматься мелкими шалостями?

Вера села на стул, молчаливо согласившись с доводами Фелипе, а он продолжил:

— Роза, когда ты узнала, что я рисую, то захотела посмотреть мои рисунки природы. У меня их мало, но я принёс то, что есть, — и он подойдя к Розе, протянул ей альбом. — Я могу его оставить, и вы обе можете посмотреть, а мне нужно идти.

— Да-да, я очень хотела посмотреть, спасибо, что принёс их мне, — ответила Роза, после чего Фелипе откланялся.

Девушки посмотрели рисунки, на которых были сплошь деревья с корявыми сучьями, на коих сидели то филин, то ворон, то ещё какая птица. Рисунки девушкам понравились, хоть те и казались слегка мрачными.

В дверь снова постучали. Это была домоправительница. Она зашла предупредить Розу о том, что новые швабры для мытья полов уже прибыли и находятся в кладовой, а старые нужно выкинуть. Сообщив это, она поинтересовалась, чем они тут занимаются, и ей показали альбом.

— Я думаю, Фелипе не обидится, — сказала Роза и протянула альбом сеньоре Суарес.

Та тоже, внимательно просмотрела картинки и похвалила их, но удивилась тому, что он рисует настолько страшных птиц.

— Я думаю, что он не рисует их страшными, — ответила Вера, — но они очень большие по сравнению с размерами самих деревьев и, наверное, поэтому кажутся страшными.

Сеньора Суарес согласилась, после чего ей рассказали об обсуждении происшествия с портретом и о том, что Фелипе разбил их последнюю робкую надежду на разгадку.

— Ох, уж эти треклятые усики, я просто сон из-за них потеряла. Ума не приложу, кто мог это сделать, — всплеснула руками экономка. — Я уж стала думать, что может это какая-то секта. Они пробираются в дома, делают что-то непонятное, чтобы запутать людей, а когда запутавшихся станет много, то они выйдут на сцену и начнут пудрить мозги. Мол, они знают ответы на все вопросы и слушать надо только их, их объяснения.

Сеньора Суарес замолчала, чтобы дать время своим помощницам на осознание того, до какого отчаяния она дошла, пытаясь разрешить это необъяснимое явление.

Роза с Верой были впечатлены.

— Но это ужасно глупо. Нет таких дураков на свете, которые стали бы подобным заниматься, — продолжила сеньора. — Остаётся только одна возможность, о которой я подумала недавно: у кого-то в этом доме имеется такая болезнь как лунатизм.

У девушек широко раскрылись глаза — они не ожидали, что сеньора Суарес обладает таким изощрённым умом. Но она развеяла и эту надежду на разрешение загадки:

— Однако это тоже невозможно. Все мы знаем друг друга достаточно давно, все мы и до жизни в этом доме были не одиноки, и, разумеется, нам было бы известно о такой болезни. Только Вера появилась у нас не так давно, но ведь и она жила в своём городе не одна, и ей бы уж наверное сказали домашние о её заболевании. Конечно, человек может захотеть скрыть от окружающих свою особенность, но я бы всё равно об этом уже узнала, ведь я сплю не очень крепко и частенько выхожу из своей комнаты, чтобы пройтись туда-сюда по главному холлу. После этого я обычно засыпаю. Так что лунатизм отпадает.

Хотя, на взгляд постороннего, собравшиеся в комнате уже были близки к этому состоянию, доведя себя до него подобными разговорами, отчего Вера, проявив совершенно несвойственную ей несдержанность, воскликнула:

— Так неужели тайна подрисованных усиков канет в небытие?

— Видно, так, — вздохнула сеньора Суарес и взглянула на Мигеля, который встал на задние лапы и, пытаясь сохранить равновесие, вытянув мордочку, нюхал печенье, находившееся в застывшей руке Розы, о котором та и позабыла, впав в окололунатическое состояние из-за этой престранной беседы.

Вернувшись к себе, Вера легла на спину и, прижав к себе Кенгуру с Вомбатом, подумала: «Если в моей жизни и дальше будет столько загадок, то жить мне будет не скучно, жаль только, что без мамы и дедушки. И Жуки, и…», — она перечислила про себя всех почивших родственников.

«Скорее бы уж снова приехала Марисоль, тогда мы с ней купим по велосипеду. А в ноябре, когда она поедет обратно, я снова отпрошусь, чтобы съездить в Три Енота. А завтра надо