Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

- А в этом пирите есть золото? — заинтересованно спросил Билон.

- Ну, это я тебе так прямо не скажу. Тут надо проводить лабораторный анализ. Вот закончим мы месяца через четыре свою работу, тогда и будем разбираться, что и где мы тут нашли. А следующей весной сюда уже геофизики придут, бурильщики и все такое. И начнут уже искать в точных местах, по нашим подсказкам.

- Четыре месяца! — вздохнул Билон.

- Ничего, Майдер, — Даг покровительственно похлопал его по плечу. — Первые две-три недели всегда тяжело, а потом втянешься. Скажи спасибо лучше, что работаем мы прямо-таки в тепличных условиях. Помнишь, как мы в прошлом году в Зерманде по пустыне пешочком ходили? А тут тебе и автомобили, и каждую неделю в город можно смотаться, и о жратве голова не болит — прилетит вертолет завтра или не прилетит.

- Спа-асибо, — покорно отозвался Билон.

- Эй, ты тут не раскисай! Давай иди лучше, помоги ребятам лагерь сворачивать. Завтра с утречка, пока жара не началась, сделаем бросок на двадцать кэ-мэ.

- И куда? — Билон посмотрел на Дага уже более заинтересованно.

- В Проклятую долину!

- Милое название!

- А тут все названия такие! Ты не заметил?! Западный Край вообще открывали люди с фантазией… эта… нездоровой! Там поселок золотоискателей есть, только заброшенный лет пятьдесят как. И все ихними шурфами изрыто, так что нам копать меньше.

- Слушай, Даг, — Билон, уже собравшийся идти, вдруг остановился. — Ты не против, если я себе из этой кучи камней наберу?

- А с чего бы это я был против? Нам столько не нужно. Бери хоть все! — рассмеялся Даг. — Зачем они тебе? Простачкам вместо золота впаривать или перед девушками хвастаться?!

- Да красивые они, — немного смущенно признался Билон. — Сейчас возьму побольше, а будет время — отберу самые лучшие.

- Бери! — махнул рукой Даг. — Вообще, идея неплохая. Пирит иногда даже в украшениях используют. Только смотри, чтобы вездеход не перегрузить!

И он снова засмеялся.

- А ну, останови машину, — Даг тронул за плечо Билона. — Эт-то еще что за табор?!

Открыв дверцу, Даг выбрался наружу. За ним соскочил с высокой подножки и Билон. Сзади тоже послышался хлопок — это Торкас, сидевший рядом с водителем военного грузовика повышенной проходимости, на котором ехали рабочие и везли оборудование, тоже решил посмотреть, в чем дело.

- Ничего не понимаю, — продолжал возмущаться Даг. — Месяц назад тут было совершенно пусто!

Внизу, примерно, в километре от них, где рядом с размытым пятном чахлой зелени едва угадывались два неровных ряда серых прямоугольников, вырос огромный лагерь. Повсюду стояли большие серые или темно-зеленые палатки, навесы и еще какие-то непонятные постройки. Оттуда доносился еле слышный гул, словно от заполненного стадиона во время матча.

- Ты что-то видишь? — спросил Билон, вспомнив о необычайно остром зрении Дага.

- Люди. Много. Что тут еще можно сказать? — раздраженно бросил Даг. — Откуда они тут взялись?!

- Может, тут золото снова нашли? — предположил Билон.

- Да ну! Тогда бы тут вся округа на ушах стояла! Мы ж всего неделю как из Риденталя, а там никто ни сном, ни духом.

- Может, не стоит тогда сюда ехать? — осторожно предложил Торкас.

Даг с неприязнью покосился на своего старшего по возрасту заместителя.

- А куда тогда ехать?! Здесь долинка очень интересная. Если искать что-то путное, так именно тут! И других источников воды поблизости нигде нет. Давайте, по машинам! Поехали!

Чуть скрипя колесами по неровной, каменистой дороге, вернее, тропе с едва заметными колеями, вездеход и грузовик спустились в долину и медленно покатили к лагерю, оставляя за собой шлейфы пыли.

Их заметили. Перед ними стала собираться толпа. С удивлением Билон замечал вокруг сплошные смуглые лица с бородками и гладкими либо курчавыми черными волосами, пестрые женские наряды, стариков и старух в темно-коричневом. Среди заморцев изредка попадались и более светлокожие полукровки, но их было совсем мало.

Толпа вокруг сгущалась. Билон вначале сигналил, пытаясь заставить людей дать дорогу, но в конце концов ему пришлось остановиться среди навесов и палаток. Люди уже окружили их со всех сторон. Почти у всех были худые изможденные лица и лихорадочно сверкающие впалые глаза. Все молчали, и это молчание становилось все более враждебным.

Даг с затравленным видом оглянулся по сторонам. Рука его потянулась к длинному свертку, где лежало их оружие — винтовка, охотничий дробовик и две ракетницы.

- Ты что, с ума сошел?! — Билон отбросил его руку. — Сиди смирно!

Чувствуя на себе сотни настороженных взглядов, Билон выбрался из машины.

- Здравствуйте, люди! — громко сказал он на кайи — торговом языке, распространенном по всему Западному Заморью. — Мы — геологи, — продолжил он, перейдя на горданский. — Нас послало сюда правительство искать полезные ископаемые. Мы не причиним вам вреда. Кто вы?

- Геологи-шмуёлоги! — какой-то смуглолицый бородатый детина надвинулся на Билона. — Попался, кирстеновский прихлебатель!

Протянув руку, он ухватил Билона за ворот. Билон рванулся, пуговицы брызнули в сторону, знак, подаренный в Ридентале господином Таншубасом, выскочил и закачался на цепочке.

- А ну, прочь!

В ярости Билон отбросил нападающего в сторону. Он никогда не считал себя хорошим драчуном, но здесь и сейчас струсить означало погибнуть, и он сам двинулся прямо на толпу с перекошенной и злобно оскаленной физиономией.

- А ну, молчать! — заорал Билон. — Кто здесь посмел назвать нас кирстеновской шушерой?! Мы честные геологи, а не какие-то там… Кто здесь главный?!

Кто-то из середины толпы отдал неразборчивый громкий приказ на кайи. Люди подались в стороны, и перед разъяренным Билоном появился высокий худой старик, одетый несмотря на жару и пыль в черные брюки, почти чистую белую рубашку и наброшенный на плечи черный пиджак.

- Откуда это у вас? — старик показал знак, болтающийся на цепочке поверх распахнутой рубашки Билона.

- Дал господин Таншубас. Из Риденталя. — Билон начал немного успокаиваться, но сердце продолжало бешено колотиться в ребра.

- Кто вы такой?

- Майдер Коллас. Помощник начальника геологической партии. Мы ищем полезные ископаемые. Нам нужно обследовать и картографировать эту долину. А кто вы такие?! Почему вы здесь?!

- Это свои! — старик развернулся к толпе, в которой как по волшебству стали появляться прорехи и пустоты.

Люди начали расходиться.

- Пусть ваши люди разобьют лагерь подальше от нас, за источником, — приказал старик Билону. — Вы не откажете пройти со мной?

- Нет. И я, наконец, смогу узнать, что здесь происходит?!

Это произошло около трех недель тому назад, возмущенно рассказывал, эмоционально размахивая руками, невысокий человек в очках с гладко выбритым смуглым лицом — известный писатель и публицист Агим Рагови, совершенно не узнаваемый без своего нелепого полосатого шарфа, с которым он ранее никогда не расставался. Ночью район Зейгалапа, в котором проживали, в основном, выходцы из Заморья, был оцеплен полицией и войсками Внутренней армии. Затем начался погром. Вооруженные до зубов солдаты врывались в дома и квартиры, всякое сопротивление жестко и безжалостно подавлялось.

Кое-где ночные налетчики были настолько добры, что давали поднятым с постели хозяевам пятнадцать минут на сборы и позволяли взять с собой продукты, воду и кое-какие вещи. Другие молча вышвыривали перепуганных полуодетых людей прямо на улицу, разрешая им забрать только документы. Грабили, впрочем, и те, и другие. Деньги, драгоценности, украшения, золотые сертификаты — практически ничего не ускользало от их внимания, многим показавшегося профессиональным.

Задержанных под крики, выстрелы, женские причитания и детский плач запихивали в грузовики и автобусы, стоявшие наготове на перекрестках, и везли по темным пустым улицам на железнодорожную станцию. Там всех прогоняли через фильтр. Обыскивали, попутно освобождая от колюще-режущих предметов и чудом сохранившихся ценностей, отбирали документы и вместо них выдавали картонки с наклеенными фотографиями, вырезаемыми прямо из изымаемых паспортов. Затем плотно, как сельдей в бочку, набивали людей в товарные вагоны и куда-то везли.

Они ехали четверо суток. Днем эшелон, как правило, выстаивался в тупиках каких-то заштатных станций, и летнее солнце превращало запертые вагоны в раскаленную печь. Воду приносили два-три раза в сутки, ставя в переполненные людьми теплушки по несколько жестяных ведер. Кормили за все время только дважды, выдавая на всех по два десятка буханок черствого, кое-где заплесневевшего хлеба. Кто-то не выдерживал, но умершие оставались вместе с живыми. Отдохновение приходило только ночью, когда к поезду прицепляли паровоз, и эшелон без остановок мчался вперед, погромыхивая на стыках.