Психология - Уильям Джеймс

Припоминание объясняется при помощи ассоциации.Ассоцианисты давно объясняли припоминание таким образом.

Дж. Милль высказывает по этому поводу сообра- жения, которые мне кажутся не требующими никаких поправок, только слово «идея» я заменил бы выраже- нием «объект мысли». «Есть,— говорит он,— состояние сознания, хорошо известное всякому,— припоминание. При этом состоянии мы, очевидно, не имеем в сознании той идеи, которую хотим припомнить. Каким же путем при дальнейших попытках припомнить забытое мы, на- конец, наталкиваемся на него? Если мы не осознаем искомой идеи, мы осознаем некоторые идеи, связанные с ней. Мы перебираем в уме эти идеи в надежде, что какая-нибудь из них напомнит нам забытое, и если ка- кая-нибудь из них действительно напоминает нам забы- тое, то всегда вследствие того, что она с ним связана общей ассоциацией.

Я встретил на улице старого знакомого, имени ко- торого не помню, но желаю припомнить. Я перебираю в уме ряд имен, надеясь натолкнуться на имя, связанное ассоциацией с искомым. Я припоминаю все обстоятель- ства, при которых виделся с ним, время, когда я позна- комился с ним, лиц, в присутствии которых я встречался с ним; что он делал, что ему приходилось испытать. И если мне случилось натолкнуться на идею, связанную общей ассоциацией с его именем, я тотчас припоминаю забытое имя; в противном случае все попытки мои будут напрасны. Есть другая группа явлений, вполне аналогич- ных только что описанным и могущих служить для них яркой иллюстрацией. Часто мы стараемся не забыть

189

чего-нибудь. К какому приему мы прибегаем, чтобы припомнить данный факт по желанию? Все люди поль- зуются для этой цели тем же способом. Обыкновенно стараются образовать ассоциации между объектом, ко- торый хотят запомнить, и ощущением или идеей, кото- рая, как известно, будет налицо в то время или около того времени, когда пожелают вызвать в памяти дан- ный объект мысли. Если ассоциация образовалась и один из ее элементов попадается нам на глаза, то это ощущение или идея вызывает по ассоциации искомый объект мысли.

Вот избитый пример подобной ассоциации. Человек получает от друга поручение и, чтобы не забыть его, за- вязывает узелок на носовом платке. Как объяснить этот факт? Прежде всего, идея поручения ассоциировалась с идеей завязывания узелка на платке. Затем заранее известно, что носовой платок — такая вещь, которую очень часто приходится иметь перед глазами, и, следо- вательно, платок, вероятно, случится видеть около того времени, когда нужно будет выполнить поручение. Уви- дев платок, мы замечаем узел, а он напоминает нам и о поручении благодаря преднамеренно образованной между ними ассоциации».

Короче говоря, мы ищем в памяти забытую идею совершенно так же, как ищем в доме затерявшуюся вещь. В обоих случаях мы осматриваем сначала то, что, по-видимому, находится в соседстве с искомым пред- метом: переворачиваем в доме вещи, подле которых, под которыми и внутри которых он может находиться, и если он действительно находится вблизи них, то вско- ре попадается нам на глаза. В поисках объекта мысли вместо предметов мы имеем дело с элементами ассоциа- ции. Механизм припоминания тождествен механизму ассоциации, а последний, как известно, сводится к эле- ментарному закону приучения в нервных центрах.

Ассоциация объясняет также и запоминание. Тот же закон приучения составляет и механизм запоминания. Оно означает способность к припоминанию — и больше ничего. Единственным указанием на существование в данном случае запоминания есть наличность припоми- нания. Запоминание известного явления, короче говоря, есть другое название для возможности снова думать о нем или для стремления снова думать о нем в связи с обстановкой, относящейся ко времени первого его воз- никновения. Какой бы случайный повод ни превратил

190

эту возможность в действительность, во всяком случае постоянным основанием для этой возможности служат пути в нервной ткани, через которые внешнее раздра- жение вызывает припоминаемое явление, минувшие ас- социации, сознание того, что наше «я» было связано с данным явлением, вера в то, что все это действительно было в прошедшем, и т. д. Когда припоминание вполне подготовлено, искомый образ оживает в сознании тот-час после появления повода к этому. В противном слу-чае образ появляется лишь через некоторое время. Но как в том, так и в другом случае главным условием, делающим запоминание вообще возможным, являются нервные пути, в которых образуется ассоциация запо- минаемого объекта мысли с поводами, вызывающими его в памяти. В состоянии скрытого напряжения эти пути обусловливают запоминание, в состоянии активно- сти — припоминание.

Физиологическая схема. Явление памяти может быть окончательно выяснено при помощи простой схемы. Пусть п будет минувшее событие, о — окружающая его обстановка (соседние события, дата, связь с нашей личностью, теплота и интимность и т. д.), а те—некото- рая мысль или факт в настоящем, который легко может стать поводом к припоминанию. Пусть нервные центры, действующие при мыслях m, n и о, будут выражены через М, N и О, тогда существование путей, символи- чески обозначенных линиями между М и N, и N и О,будет выражать факт «задержания события п в памя- ти», а возбуждение мозга по направлению этих путей —условие припоминания события п. Нужно заметить, что задержание события п не есть мистическое приобрете- ние идеи бессознательным путем. Оно вовсе не есть яв- ление психического порядка. Это — чисто физическое явление, морфологическая черта, именно наличность пу- тей в глубочайших недрах мозговой ткани. В то же время припоминание есть психофизический процесс, имеющий и телесную, и душевную стороны; телесная сторона его — возбуждение нервных путей, душевная —сознательное представление минувшего явления и вера в его принадлежность нашему прошлому.

Короче говоря, единственная гипотеза, для которой явления внутреннего опыта дают здесь поддержку, за- ключается в том, что нервные пути, возбуждаемые во- сприятием известного факта и его припоминанием, не вполне тождественны. Если бы мы могли вызвать в со-

191

знании минувшее событие независимо от каких бы то ни было элементов ассоциации, то этим самым была бы исключена всякая возможность памяти: видя перед собой явление минувшего опыта, мы принимали бы его за новый образ. В самом деле, припомнив событие без окружавшей его обстановки, мы едва можем отличить его от простого продукта воображения. Но чем более элементов ассоциации связано с ним в нашем созна- нии, тем легче мы узнаем в нем объект собственного минувшего опыта.

Например, я вхожу в комнату приятеля и вижу на стене картину. Сначала я испытываю какое-то стран- ное чувство. «Наверное, я видел эту картину!» — говорю я, но где и когда,— не могу припомнить; в то же время я чувствую в картине что-то знакомое; наконец, воскли- цаю: «Вспомнил! Это копия с картины Фра-Анджеликово Флорентийской академии, я ее там видел». Только для того чтобы вспомнить, что это за картина, нужно было припомнить здание академии.

Условия хорошей памяти. Если мы припоминаем факт — п, то путь N—О (рис. 14) составляет физиоло- гические условия, которые вызывают в сознании обстановку, окружавшуюп, и делают п объектом памяти, а не простой фантазии. В то же время путь М—N дает повод к припомина- нию п. Таким образом, в связи с тем, что память человека всецело обуслов- лена свойствами нервных путей, ее достоинство в данном индивиде зависит частью от чис- ла, а частью от устойчивости этих путей.

Устойчивость или постоянство нервных путей есть ин- дивидуальное физиологическое свойство нервной ткани у каждого человека, число же их зависит всецело от личного опыта. Назовем устойчивость нервных путей прирожденной физиологической восприимчивостью. Эта восприимчивость в различных возрастах и у различных индивидов очень различна. Одни умы подобны воску под давлением печати: ни одно впечатление, как бы оно ни было бессвязно, не пропадает для них бесследно. Другие напоминают желе, дрожащее от простого при- косновения, но при обычных условиях не способное воспринимать устойчивые отпечатки. Последние умы, припоминая какой-нибудь факт, неизбежно должны по- долгу копаться в запасе своих устойчивых знаний. У

192

них нет отрывочной памяти. Наоборот, лица, которые удерживают в памяти без всякого усилия имена, даты, адреса, анекдоты, сплетни, стихи, цитаты и всевозмож- ные факты, обладают отрывочной памятью в высшей степени и, конечно, обязаны этим необыкновенной вос- приимчивости их мозгового вещества для каждого вновь образовавшегося в нем пути.

По всей вероятности, лица, не одаренные такой фи- зиологической восприимчивостью, не способны к широ- кой, многосторонней деятельности. И в практической жизни, и в научной сфере человек, умственные приобре- тения которого тотчас же закрепляются в нем, всегда прогрессирует и достигает целей, в то время как дру- гие, тратя большую часть времени на переучивание то- го, что они когда-то учили, но забыли, почти не двига- ются вперед. Карл Великий, Лютер, Лейбниц, В. Скотт, любой из великих гениев человечества непременно дол- жны были обладать изумительной восприимчивостью чисто физиологического свойства. Люди, не одаренные ею, могут в той или другой степени отличаться каче- ством труда, но никогда не будут в состоянии создать такие массы произведений или иметь такое громадное влияние на современников.