Загадки первых русских князей - Александр Королев

В связи с этим большой интерес вызывает отчет Лиудпранда, епископа кремонского, о его поездке в Константинополь в 968 году. Лиудпранд провел в Константинополе четыре месяца (с 4 июня по 2 октября 968 года). На первое место по своей значимости следует безусловно поставить известие Лиудпранда об увиденном им болгарском посольстве. По словам епископа, оно появилось в Константинополе 28 июня и на следующей день удостоилось торжественного приема, а на последовавшем затем обеде болгарский посол был посажен выше самого Лиудпранда, посла Оттона I. Причем в объяснении, данном по этому случаю Лиутпранду, болгарский царь Петр был назван тем титулом («vasileus»), который греки упорно не желали признавать за Оттоном. Этот прием состоялся в конце июня 968 года, то есть в то время, когда, согласно Повести временных лет, Святослав по просьбе греков уже год как воевал в Болгарии, а, согласно византийским источникам, до разгрома Болгарии русами оставался всего месяц. Вряд ли появление болгар в Константинополе следует связывать с изменением в политике Византии. В том же отчете Лиудпранда содержится описание отправления в 20-х числах июля 968 года в Италию византийского флота, в числе которого находилось и несколько русских кораблей. Следовательно, ни о каком разрыве Византии с Болгарией или Русью говорить нельзя. Сталкивая Русь и Болгарию, Никифор Фока стремился сохранить видимость нейтралитета и дружественные отношения с двумя этими странами. Это была обычная практика византийской дипломатии. Что же касается рассказа Льва Диакона о военных действиях Никифора против болгар, то необходимо напомнить, что автор «Истории» не был участником балканских событий. Его отличительной чертой является стремление показать свою ученость и в погоне за красивым оборотом несколько приукрасить рассказ, а в ряде случаев даже выдать желаемое за действительное. В случае с сообщением о походе Никифора на болгар, византийский историк стал жертвой слухов и официальной пропаганды, старавшейся поднять авторитет Фоки{278}.

Теперь нам понятны надежды, которые византийский двор связывал с миссией Калокира, надежды во многом оправдавшиеся. Но что мог пообещать Калокир русам в обмен за оказанную услугу? Вряд ли можно согласиться с С. А. Ивановым и другими учеными, уверенными, что Никифор «не мог предусмотреть… намерения Святослава утвердить свою власть на Дунае»{279}. Византийский император не был настолько наивен, чтобы не понимать того, что русы, заняв земли Болгарии, с которой они воевали еще в 940–50-х годах, не пожелают их оставить себе. Скорее всего, Никифор, зная об устремлениях русов, потому-то и пригласил их в Болгарию вместо печенегов, аппетиты которых были непредсказуемы. По договоренности между сторонами, русы должны были занять Добруджу, регион, в котором они были заинтересованы. С этой целью Святослав и появился на Балканах.

Обращение Никифора к русам было вполне закономерно еще и потому, что император прекрасно знал качества русских воинов — в 960-е годы, когда он, еще не будучи императором, был назначен главнокомандующим войсками, посланными на Крит, чтобы отбить его у арабов, в числе его союзников или наемников находились русы. У нас нет оснований считать, что византийский император разочаровался в выборе союзника. Русы выполнили все условия договора — они не пошли дальше Добруджи, Болгарии было нанесено поражение, но она сохранила видимость независимости, болгары обратились за помощью к Византии. Вплоть до конца 969 года русы и греки не совершали по отношению к друг другу враждебных действий. И лишь осенью 969 года Никифор начал предпринимать меры по обороне столицы и вступил в переговоры с болгарами.

Вообще 969 год был годом резких изменений в русско-болгаро-византийских отношениях. В этом году ушли из жизни главы всех трех держав, стоявшие у истоков сложившейся к 60-м годам X века системы международных отношений. 11 июля 969 года в Киеве умерла княгиня Ольга, в ночь с 10 на 11 декабря 969 года заговорщики во главе с императрицей Феофано и полководцем Иоанном Цимисхием (ставшим новым императором) убили Никифора Фоку, а 30 января 970 года умер болгарский царь Петр, перенесший после поражения, нанесенного ему русами, апоплексический удар и отказавшийся от власти еще в 969 году. Сразу же после изменения состава руководителей стран — участниц конфликта, произошли изменения в политике этих стран. Разразилась война русов с греками. Согласно Повести временных лет, столкновения между ними начались сразу же после возвращения Святослава из Киева, то есть после смерти Ольги. По мнению византийских хронистов, активные боевые действия «ромеев» (византийцев) против русов относятся к правлению Иоанна Цимисхия{280}. В связи с этим интересно замечание Яхъи Антиохийского относительно войны Цимисхия со Святославом: «И дошло до Цимисхия, что русы, с которыми Никифор заключил мир и условился насчет войны с болгарами, намереваются идти на него и воевать с ним и мстить ему за (убиение) Никифора. И предупредил их Цимисхий и отправился против них»{281}. Другой историк XI века, на этот раз армянский, Степанос Таронский в своей «Всеобщей истории», рассказав о мятеже Варды Фоки, «племянника (по брату) Никифора», против Иоанна Цимисхия, пишет далее, что «потом он (Иоанн Цимисхий. — А.К.) отправился войной на землю Булхаров, которые при помощи Рузов вышли против Кир-Жана (Иоанна Цимисхия. — А.К.)»{282}. Тем самым Яхъя прямо говорит о том, что конфликт русов и греков связан с изменениями, произошедшими на византийском престоле, а Степанос ставит войну Цимисхия с русами в ряд событий, вызванных убийством Никифора Фоки (вроде мятежа Варды Фоки). Лев Диакон, Скилица, Кедрин и Зонара косвенно подтверждают это, отмечая, что основной причиной войны Иоанна Цимисхия со Святославом явился отказ последнего принять мирные предложения императора, несмотря на то что Иоанн Цимисхий обещал свято соблюсти все условия договора, заключенного русами с Никифором{283}.

Выходит, что врагом Византии Святослав стал не сразу. А как же быть с сообщением об антивизантийской деятельности посла Никифора Фоки Калокира? Как уже отмечалось, согласно Льву Диакону, Калокир еще в Киеве начал уговаривать, и весьма успешно, Святослава помочь ему, сыну херсонского протевона, утвердиться на византийском престоле{284}. Сам Никифор Фока утвердился на византийском престоле, не имея на него никаких прав. Талантливый и смелый полководец, он выдвинулся своими победами над арабами при императоре Романе II, развращенном и недалеком сыне императора-философа Константина Багрянородного. Роман II умер в 963 году, прожив всего 25 лет и процарствовав четыре года, от «истощения организма чрезмерными удовольствиями». Он оставил после себя малолетних детей — сыновей Василия и Константина и дочерей Зою и Феодору. Вдова Романа — императрица Феофано (красивая дочь трактирщика) — быстро нашла ему замену в лице Никифора Фоки, которого поддерживала армия, провозгласившая его своим императором и двигавшаяся к столице для того, чтобы посадить на престол. Говорят, Никифор был тайно влюблен в Феофано. Он вступил на престол, а затем женился на императрице-вдове. Сыновья Романа II стали его соправителями. Вряд ли Феофано любила Никифора. (Впрочем, любила ли кого-нибудь вообще эта ловкая и донельзя испорченная женщина, неизвестно. Ходили слухи, что она отравила своего первого распутного мужа Романа II, благодаря увлечению которого ею, она и достигла всего.) Позднее, как мы видим, она решила поменять Фоку на красавца Цимисхия. Дети от Романа II стали теперь его соправителями. Но саму Феофано, вскоре после вступления на престол, Иоанн, от греха подальше, отправил в ссылку на остров Проти. Женился же он «на дочери императора Константина Багрянородного Феодоре, которая не слишком выделялась красотой и стройностью, но целомудрием и всякого рода добродетелями, без сомнения, превосходила всех женщин»{285}. Но вернемся к Калокиру.

Учитывая недовольство Никифором Фокой, существовавшее и среди знати, и среди духовенства, и среди народа (во время походов он взимал чрезмерные поборы, уменьшил размеры раздач, которые получали церкви и члены синклита, запретил церквам расширять их земельные владения, запретил назначать епископов без своего согласия, ввел испорченную монету и т. п.), недовольство, которым впоследствии ловко воспользовался родственник Никифора по матери Иоанн Цимисхий, предположение о смелых планах Калокира на первый взгляд кажется вероятным. Однако Святослав не был настолько наивен, чтобы не понимать того, что даже если ему и удастся посадить Калокира на византийский престол, русам будет трудно его контролировать. Кроме того, действия Калокира и Святослава явно не способствовали их приближению к Константинополю. Во-первых, для того чтобы овладеть византийским престолом, Калокиру нужно было плести интриги в самом Константинополе, а не в Киеве. Например, Иоанн Цимисхий сверг Никифора Фоку и овладел византийским престолом в результате переворота в столице Византии. Во-вторых, если Калокир решил захватить императорскую корону, опираясь на воинов Святослава, то логичнее им было бы начать борьбу за нее с похода на Константинополь, а не с войны в Болгарии, которая не являлась византийской провинцией и овладение которой ничего не давало «властолюбцу» Калокиру, кроме истощения сил и потери времени. Желая выбраться из противоречий, в которые впадали ученые, слепо доверявшие рассказу Льва Диакона, Н. Знойко предложил рассматривать Калокира не как претендента на византийский престол, а как сепаратиста, добивавшегося отделения Херсонеса от Византии{286}. Учитывая сложные отношения Херсонеса и Константинополя, предположение Н. Знойко кажется заманчивым, но и оно является неубедительным, поскольку автору так и не удалось объяснить причины, по которым «сепаратист» Калокир увел войска Святослава на Балканы, в то время как они могли оказать ему поддержку, когда находились в земле ясов и касогов.