Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния - Елена Поликарпова

Исследования психической деятельности человека в экстремальных ситуациях или необычных условиях (космические и авиационные полеты, плавание на подводных лодках, нахождение в полярных зонах, эксперименты в сурдокамерах и пр.), когда полностью или частично прекращается поток сенсорной информации, показали, что многие испытуемые обнаружили у себя способности к рисованию, музыкальному, литературному и поэтическому творчеству, хотя раньше и не подозревали о существовании таких способностей. В условиях изоляции от внешнего мира в депривационной камере (сурдокамере), куда не проникает световая, звуковая и прочая информация, когда внешние факторы не мешают концентрации внимания индивида на чем-то одном, и выявляются творческие возможности человека[416], обнаруживается его аутентичность. И нет ничего удивительного в том, что многие художники, писатели и композиторы (Айвазовский, Бальзак, Чайковский и др.) творили в полном уединении и тишине.

Здесь может быть объяснение такого рода: во-первых, человек предоставляет собой резонатор космических процессов, прежде всего галактических и солнечных процессов; во-вторых, именно в рамках психологического настоящего человек рисует, поет, танцует, музицирует, движется и т. д.; в-третьих, речь человека по своей структуре музыкальна, благодаря чему даже с искаженными словами музыкальное предложение воспринимается гораздо лучше и понятнее, нежели немузыкальное по своей структуре и неискаженное предложение; в-четвертых, законы природы выражают музыкальную структуру космоса, о чем свидетельствует таблица Менделеева, уравнения движения небесных тел и атомов, пифагорейские числа, относящиеся к Вселенной, и т. д. Следовательно, человек по своей природе является творчески-художественным существом, иное дело, что повседневная жизнь со всеми ее перипетиями, а также разделение труда не всегда позволяют каждому осуществить свои творческие потенции. И только в кризисных ситуациях человек обращается к искусству, которое разряжает нервную энергию, очищает внутренний мир индивида от накопившегося психического напряжения, воздействуя на эмоциональную сферу. Мир искусства, в коем переплетены память и воображение, позволяет человеку установить контакт с космосом, преодолеть субъективно время, соприкасаясь тем самым с вечностью. Мир искусства также дает человеку фантазмы (неосознаваемые представления), позволяющие ему влиять на собственный «психокосмос». В современном мире значимость творческих потенций, или творческого потенциала значительно усилена прорывными разработками в области информационно-коммуникационных технологий. «Информационно-коммуникационные технологии, – подчеркивает А. Ронки, – самые сильные инструменты создания, сохранения и передачи результатов человеческого творческого потенциала, включая информацию, ноу-хау, знания и произведения искусства»[417].

Исследования в области психобиологии показывают, что человеческий мозг оперирует символами, пробуждающими сложный круг ассоциаций, часто эмоциональной природы, код которых связан с символами мира искусства: словами поэтического или литературного произведения, картинами живописцев, звуками музыки, линиями скульптур и пр. Главное в этих исследованиях то, что данный код символической деятельности мозга человека является частично врожденным, а частично обусловленным культурой[418]. Вот почему некоторые наши реакции на произведения искусства всегда непосредственны и универсальны, хотя, в общем, необходимо знание культурного кода, используемого художником, поэтом или писателем. Мир искусства с его поэтическими метафорами и символами воображения представляет собой мир грез, мечтаний и сновидений, дающий человеку чувство бессмертия и питающий его интуиции.

С человеческой памятью и воображением неразрывно связаны сновидения, не только генерируемые искусством, но и представляющие собой компоненты сна, имеющих отношение к аутентичности. Для последнего характерно то, что его события не подчиняются логическим закономерностям, не укладываются в наши пространственно-временные представления, что в его круге совершается творческая активность, подобная древнейшему мифотворчеству с его изощренной символикой, хотя многое о природе сна нам просто неизвестно. На это обращает внимания С.П. Курдюмов, когда подчеркивает необычайную сложность человека на уровне внутренних связей, включающей в себя «структуры разного возраста: как из прошлого, так и из будущего, которое может проявляться в нем в особых состояниях»[419]. При этом он ссылается на изложение тайны сна без сновидений, изложенную в Упанишадах. Сновидения бывают черно-белыми и цветными, причем первые приходят рационалистам, вторые – мечтателям. Во сне человек черпает различного рода образы (которые зачастую помогают решить ту или иную жизненную проблему) из таких глубин памяти и воображения, о существовании которых нам неизвестно наяву. Вместе с тем наши сновидения так же реальны, как и события текущей повседневной жизни, сон есть наличный, реальный опыт. Поэтому возникает два вопроса: чем является действительность и как можно провести границу между событиями сна и реальностью? В свое время очень удачно по этому поводу выразился китайский мыслитель Чжуан-цзы: «Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он – бабочка, весело порхающая бабочка. Он наслаждался от души и не сознавал, что он – Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что он – Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, что он – бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу»[420]. В этой формулировке поставлена фундаментальная проблема о специфике восприятия человеком реальности, требующая ломки стереотипов восприятия мира и изменяющейся аутентичности личности.

В наше время данная проблема привлекает к себе внимание антропологов, философов и ученых, ибо она проливает определенный свет на природу человека, на сложность его «психокосмоса». Сейчас большой популярностью в западном мире пользуется учение современного антрополога и мыслителя К. Кастанеды, в котором используется технический прием для управления сновидениями, чтобы по-иному воспринимать реальность[421]. Суть этого приема состоит в том, что человек перед сном ставит себе задачу увидеть некоторый заранее намеченный объект или совершить какое-нибудь действие, тут же проснуться и в деталях вспомнить увиденное. Но как провести различие между сном и реальностью? Ведь сон по сути своей хаотичен, алогичен, он не контролируется спящим человеком, тогда как события реальности каждый день развертываются последовательно и их цепочка протягивается через череду дней. Однако индивид путем упражнений, которые могут продолжаться много лет, способен программировать «царство снов» в определенном порядке и превратить ночную жизнь в сфере сновидений в столь же «логичную» и закономерную, как и реальная жизнь. В результате происходит перемешивание субъективного и объективного, сферы сновидений и реальной жизни, что позволяет выявить две ипостаси индивида: тональ (дискретный аспект человека) и нагуаль (континуальный аспект); т. е. речь идет о корпускулярно-волновой природе человека, его «психокосмосе». Тональ – это наше «Эго», которое мы теряем во сне или в сеансах гипноза, именно оно путем логики и языка приводит хаос мира в порядок; нагуаль представляет собой континуальную сторону внутреннего космоса человека, она недоступна для рационального осмысления, воспринимается телом, невыразима и схватывается интуитивно, проявляется и в сновидениях, и в творческих порывах. Именно последнее позволяет увидеть мир в неожиданных ракурсах, выйти из-под власти шаблонного восприятия мира, что и было зафиксировано в знании магов. Сейчас, в начале XXI столетия сродни магии оказывается мир новейших высоких технологий, в том числе и информационно-коммуникационных технологий, что требует высокой избирательности для всякой аутентичной личности, для любого творческого, человека. «Творческий человек выстраивает свои фильтры, отбрасывает ненужное, причем степень фильтрации «шума» из потоков информации, степень избирательности возрастает по мере роста творческих возможностей личности»[422]. В целом можно сказать, что память и воображение дают возможность проникнуть в неисчерпаемый и безмерный мир внутреннего космоса человека, вычленить в нем аутентичные связи.

Философия аутентичности неразрывно связана с памятью личности и ее обратной стороной – забвением, чье единство представляет одну из самых глубоких проблем мировой философии и религиозной философии[423]. В начале первых столетий нашей эры Августин Блаженный благоговел перед беспредельностью памяти: «Велика она, эта сила памяти, Господи, слишком велика! Это святилище величины беспредельной. Кто исследует его глубины!»[424]. Он при погружении в необъятные глубины пра-памяти «встретил Бога» и благодаря вечной памяти Господа сумел вернуться к себе самому, к сокровенному, истинному человеку своей души, отождествляя память и душу, так как «память и есть душа»[425]. Иными словами, здесь речь идет о богоподобном характере памяти человека, так как человек сотворен по образу и подобию Господа. Если же происходит разрыв мнемонического договора между Человеком и Богом (как в Библии), то осуществляется переход человека в небытие, переход в за-бытие, прикосновение к Ничто. Вот почему память и забвение являются ключевыми концептами всех мировых религий, чьим ядром выступает глубочайшая философия жизни.