Колокол и держава - Виктор Григорьевич Смирнов

Колокол сиротливо висел на дубовой раме. Он чуть слышно постанывал на ледяном ветру, чуя скорую расправу. Спрыгнув с коня, Аристотель Фиораванти несколько раз обошел колокол вокруг, что-то прикидывая про себя, а потом начал отдавать команды, которые Дмитрий переводил для московского боярина, а тот зычно повторял их своим людям.

Словно палач, готовящий виселицу, один из ратников забрался на перекладину и стал закреплять веревочные растяжки. Когда он слез, двое других ратников, вооружившись топорами, стали подрубать опоры. Летели щепки, дубовая рама стала медленно крениться назад, удерживаемая веревками, но вдруг, не выдержав разом навалившейся огромной тяжести, стремительно поехала вниз. Ратники выпустили веревки, и колокол тяжело грянулся наземь, издав протяжный предсмертный стон.

— Merda! [19] — выругался итальянец.

— Идолы косорукие! — бранился боярин на своих помощников, а те в оправдание показывали ему сорванную на ладонях кожу.

Все же таки отомстил за себя вечник, подумал Дмитрий.

Сам колокол уцелел. Теперь он лежал посреди площади, напоминая огромную отрубленную голову. Подвезли волокушу, запряженную шестерней. Непривычные к гужам верховые кони пятились и злобно ржали.

А тем временем на Ярославов двор стал стекаться народ, невесть откуда прознавший об увозе вечника. Толпа молча наблюдала за тем, как московские ратники пытались закатить колокол на волокушу. Вечник не поддавался, он словно врос в эту мерзлую землю.

— А ну помогите! — повелительно рявкнул боярин толпе.

Но никто не сдвинулся с места.

Наконец догадались соорудить из бревен разобранного вечевого помоста ваги и с их помощью закатили колокол на волокушу. Один из московских ратников ловко запрыгнул на головного коня и огрел его плетью. Волокуша дрогнула и медленно поползла вперед.

В наступившей тишине вдруг безутешно, как по покойнику, зарыдала старуха в лисьей шубе. За ней заплакали и другие женщины. Мужчины стояли с окаменевшими лицами. Казалось, еще немного — и они с голыми руками бросятся на чужаков.

Дмитрий Герасимов молча наблюдал за происходящим, чувствуя, как к горлу подступает тяжелый ком, и вдруг услышал за своей спиной:

— Что, Малой, опять своих не угадываешь? Аль мы для тебя уже не свои?

Дмитрий резко обернулся и увидел перед собой женщину средних лет, укутанную в черный плат. С ее бледного, исхудавшего лицо в упор смотрели на Дмитрия знакомые болотные глаза.

— Умила! Ты? — ахнул Дмитрий.

Но лицо женщины оставалось чужим.

— Так ты теперь с ними? — кивнула в сторону московских ратников.

Дмитрий виновато пожал плечами и негромко спросил:

— Зайти к тебе можно?

Но Умила только покачала головой и пошла прочь.

А волокуша с колоколом уже плыла по Московской дороге, делая частые остановки, чтобы дать роздых лошадям. На валдайских горах вечник последний раз показал новгородский норов. На крутом спуске он сорвался с волокуши и покатился вниз, покалечив не успевшего отскочить ратника. Так родилась красивая легенда про разбившийся вечевой колокол, из осколков которого стали отливать знаменитые валдайские колокольчики. На самом деле вечник благополучно добрался до Москвы и был вознесен на колокольню Кремля, где его голос слился с голосами других московских колоколов.

7

29 января, на Масленицу, в Новгород въехал сам великий князь Иван Васильевич. Отстояв литургию в Софийском соборе, тут же вернулся на Поозерье. В городе продолжался мор. Покойников хоронили в общих ямах по десять человек разом.

Вопреки обещанию государь приказал схватить последних бояр из ближнего круга Марфы Борецкой: Марка Панфильева, Ивана Савелкова, Григория Арзубьева, Юрия Репеха.

2 февраля, в понедельник, пришли за Марфой. Боярыня ждала ареста в своем наскоро отстроенном после пожара тереме. Насмешливо выслушала торжественный возглас наместника Ивана Оболенского: «Боярыня Марфа! Поймана ты есть великим государем Иваном Васильевичем!» Безропотно дала заковать себя в железные кандалы. И только когда вслед за ней вывели со связанными руками семилетнего внука Васяту, побелела и глухо вымолвила:

— Все заберите, только внука не трожьте! Он же еще дите несмысленное!

— Нынче дите, а завтра вырастет! — отвечал московский боярин.

Все имущество Марфы, все ее земли и вотчины отписали на великого князя. Саму посадницу вместе с внуком повезли в нижегородский Зачатьевский монастырь. Потом прошел слух, что до монастыря ее не довезли, а по тайному приказу великого князя тихо удушили в тверском селе Удомле. Вместе с бабкой канул в небытие и малолетний Василий Федорович, последний мужчина некогда могучего клана Борецких.

Много лет спустя крестьяне села Млево под Тверью раскопали возле стен Спасо-Георгиевской церкви неведомую могилу, накрытую плитой с упоминанием некой Марфы. С той поры могила в Млеве стала местом поклонения многочисленных паломников, идущих сюда за исцелением от болезней. Николай Рерих посвятил ей одно из своих сказаний:

По Мсте, красивой, стоят городища. На Тверской стороне во Млеве был монастырь. Слышно, в нем скрывалась посадница Марфа. В нем жила четырнадцать лет. В нем и кончилась. Есть могила Марфы во Млеве.

Тайно ее там схоронили.

Уложили в цветной кафельный склеп. Прятали от врагов. Так считают. Уже сто лет думают так, и склеп не открыт до сих пор. Чудеса творятся у могилы Марфы. С разных концов Новгородской земли туда идет народ.

Со всеми болезнями. Со всеми печалями. И помогает Марфа. Является посадница в черной одежде, с белым платком на голове. Во сне является недугующим и посылает на могилу свою. Идут. Молятся. И выздоравливают. Марфа — заступница!

Марфа — помощница всем новгородцам!

Лукавым, не исполнившим обещания Марфа мстит.

Насылает печаль еще горшую. В старую книгу при млевской церкви иереи вписали длинный ряд чудес Марфы. Простодушно вписали вместе с известиями об урожаях, падежах, непогодах. С Тверской стороны не являются на могилу Марфы. Обаяние ее туда не приходит.

К посаднице идут только от новгородских пятин.

Идут, почему — не знают.

Глава 16. Власть московская

1

Всю весну Москва шумно праздновала новую победу над Великим Новгородом. Государь подсчитывал трофеи и принимал дары от придворных. Но самый дорогой подарок сделала супругу великая княгиня Софья. После четырех дочерей подряд она наконец разрешилась сыном, нареченным в честь деда — Василием.

Еще один бесценный подарок сделал великому князю зодчий Аристотель Фиораванти. За лето прямо на глазах вырос Успенский собор. На освящение храма явилось столько народу, что пришлось перекрыть доступ в Кремль. После литургии вкруг собора двинулся крестный ход во главе с митрополитом Геронтием. Сияние риз, стройное пение, голубые