Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер

и в «Дононе» в Петрограде и в «Яре» в Москве неоднократно устраивались пирушки с целью вызвать общее недовольство и скомпрометировать старца. Также было известно, что, если в трезвом виде Распутин сохранял в своих речах известную сдержанность, он становился очень болтливым, едва оказывался за бутылкой вина и с цыганами.

Тогда он весьма вольно болтал о своих близких отношениях с обитателями Царского Села, во весь голос заявлял, что царица Александра Федоровна – это вторая Екатерина и именно она правит Россией, а не слабовольный, хотя и милый, Николай. Григория Ефимовича, когда он напивался, легко было уговорить по телефону кому-нибудь из министров: каждое произнесенное ими слово на следующий день повторял весь город. Этот недостойный прием подпаивать человека, чтобы затем использовать наивно и необдуманно сказанные им слова, не так часто приносил ожидаемый от него результат; государь и государыня знали простой и добрый характер Григория Ефимовича и презирали распространявшиеся на его счет сплетни. Они оставались верны своему «другу», несмотря на скандалы, которые так ловко провоцировали его противники.

Однажды произошел серьезный инцидент. Гвардейский офицер Образов на «Вилле Родэ» отвесил Распутину оплеуху. Тогда полиция на некоторое время закрыла заведение, чтобы предотвратить повторение подобной истории. Разумеется, царю немедленно был направлен подробный доклад, но тот его даже не стал читать.

Агенты наружного наблюдения постоянно сообщали компрометирующие Григория Ефимовича данные. Впрочем, добывание многочисленных и сенсационных сведений являлось их служебной обязанностью. Они следовали за ним всюду, даже во время поездок в Покровское, и фиксировали все его действия и поступки. Часто они раздували и искажали не представлявшие важности события и превращали их в скандальные истории.

Так, среди записей этих шпиков мы находим:

«24 июня. У Распутина в своем доме в селе Покровском были гости, и он, выпивши, заводил граммофон, плясал и несвязно подпевал. В тот же день рассказывал своим поклонникам, как он освободил от наказания триста человек баптистов и с каждого должен был получить по тысяче рублей, но получил всего лишь пять тысяч. А когда последний раз был у государя, то отстоял от призыва ратников ополчения 2-го разряда до осени, то есть до окончания уборки хлеба».

Инцидент на пароходе, курсировавшем между Тюменью и Покровским, дал повод к яростным нападкам со стороны противников Распутина. Старец был в компании своего друга настоятеля Мартемиана из тюменского монастыря. По дороге он связался с рекрутами, напился и учинил настоящий скандал.

Агенты, естественно следившие за ним во время поездки, составили подробный отчет:

«9 августа. В Тюмени Распутин, выйдя из монастыря от настоятеля Мартемиана, отправился на пароходную пристань, где и занял отдельную каюту и в 11 часов утра отбыл в село Покровское. Около часа дня Распутин вышел из каюты пьяный и пошел к солдатам, едущим на том же пароходе из Тюмени в Тобольск (солдаты были местной конвойной команды в числе 10 человек), и вступил с ними в разговор, а затем дал им на чай 25 рублей и заставил их петь песни. Прослушав несколько песен, удалился в свою каюту и, вернувшись через несколько минут обратно, дал солдатам еще сто рублей. Пенье песен усилилось, в хоре участвовал и сам Распутин. Пенье продолжалось около часу, после чего Распутин забрал всех солдат и повел во 2-й класс, разместил их за столами и был намерен угостить их обедом, но капитан парохода не разрешил присутствовать нижним чинам во втором классе и приказал им удалиться. Спустя некоторое время Распутин опять явился к солдатам, поставил их в кружок, сам стал посередине, и все пели хором, причем пеньем руководил Распутин и был в очень веселом настроении. Дав солдатам еще 25 рублей, заказал для них обед стоимостью в 15 рублей, а затем удалился в свою каюту. Через несколько минут было слышно, как он заявлял о пропаже у него трех тысяч рублей, после чего опять ушел в каюту и минут через 20 вышел из нее пьянее прежнего, зашел в третий класс и там поссорился с неким Разумовским (из Тюмени). Последний хотел отколотить Распутина, но дело прошло миром. Затем там же Распутин поссорился тоже с тюменским купцом Михалевым. Ссора началась с разговора о вызывающих действиях тобольского епископа Варнавы, а затем Михалев плюнул и ушел. Распутин после этого встретил официанта парохода, обозвал его „жуликом“ и сказал, что это он украл у него три тысячи рублей. <…> После этого инцидента Распутин опять удалился в каюту и у открытого окна, положив голову на столик, что-то долго про себя бормотал, а публика им любовалась. Из публики было слышно: <…> „Надо его обрить или машинкой бороду снять“. По просьбе агентов окно в каюте было закрыто. Часа за два до прибытия парохода в селе Покровское Распутин со столика свалился на пол и лежал на полу пьяный до самого прихода парохода в с. Покровское. В 8 ч. вечера прибыли в с. Покровское. Агенты попросили капитана парохода дать им двух человек помочь вывезти Распутина с парохода на берег, и они вчетвером вытащили его, мертвецки пьяного. Встречать его приехали проживающие в селе Покровском Распопов, две дочери Распутина – Дуня и Катя[29]. Взвалили его на телегу и повезли домой».

«10 августа. В 10 часов утра Распутин вышел из дому на двор и спрашивал агентов относительно вчерашних происшествий, все время ахая и удивляясь, что скоро так напился, тогда как выпил всего три бутылки вина, и добавлял: „Ах, парень, как нехорошо вышло“».

Враги старца воспользовались этой оказией, чтобы нагородить буквально гору досье, не имевших последствий. Полицией был составлен и передан князю Щербатову, тогдашнему министру внутренних дел, протокол, который передал его министру юстиции А.А. Хвостову[30], который объявил, что дело не подпадает под его юрисдикцию, и вернул досье князю Щербатову, который, не зная, как поступить, передал его, в свою очередь, председателю Совета министров Горемыкину, который передал его новому министру внутренних дел А.Н. Хвостову. Наконец, вмешались Анна Вырубова и товарищ министра Белецкий и замяли дело, равно как и скандал, случившийся между тем в московском ресторане «Яр».

Чтобы уладить этот новый инцидент, принимавший особенно опасный для Распутина оборот, потребовалось проявить величайшую ловкость. Осенью 1915 года Григорий Ефимович приехал в Москву, чтобы помолиться на могиле патриарха Гермогена. Лжедрузья пригласили его в ресторан «Яр». Среди них находились журналисты, приглашенные стать свидетелями скандала, а также несколько молодых светских дам.

Ужин начался около полуночи; было выпито огромное количество спиртного, оркестр играл зажигательные танцевальные мелодии. Разгоряченный вином Распутин начал рассказывать о своем влиянии