Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По нервозности и особой встревоженности некоторых из этих женщин можно было понять, что это их первый приход, другие же демонстрировали большую уверенность в себе. Четко разграничить посетительниц можно было по тому, как их встречала служанка. Только те, кого старец принимал в своем кабинете и кого Дуня знала в лицо, имели право снимать пальто. Тех, кто однажды уже переступили порог столовой или спальни, Дуня считала принадлежащими к интимному кружку Григория Ефимовича, и они пользовались многочисленными мелкими привилегиями. Для их пальто в углу стояла вешалка.
К тому же «близкие» не обязаны были проходить к Распутину через прихожую. Они могли подниматься по черной лестнице и попадать в квартиру через маленькую узкую кухню, вечно загроможденную ящиками и корзинами. Просители в прихожей замечали этих дам, только когда они появлялись из одной двери, чтобы тут же исчезнуть за другой, или же искали кого-нибудь среди них.
Женщины, ожидавшие в прихожей, могли бы рассказать об этих «последовательницах» Распутина – кто они и сколько времени принадлежат старцу. Посетители особенно хорошо относились к тем, кто составлял его прислугу.
Во-первых, это была монахиня Акулина Никитична, мягкая и приветливая женщина, неутомимая верная служанка Распутина, легко узнаваемая по монашеской рясе. Она была довольно высокого роста, ее простые и правильные черты были почти красивы, взгляд прямой и умный. В ближайшем окружении Распутина ее называли «святой» из-за ясной рассудительности, в которой не было ни малейшего следа страсти.
Когда она появлялась на мгновение из дальних помещений квартиры, женщины, болтавшие в прихожей, замолкали и с почтительным удивлением смотрели на нее. Было известно, что из всех почитательниц Распутина она дала наибольшие доказательства своей преданности, что повсюду следовала за ним и слепо исполняла любые его требования. Ничто, даже становившиеся все более и более разнузданными оргии старца, не могло поколебать ее веру в его божественность.
Она пришла из охтинского Свято-Тихоновского монастыря на Урале, где вела спокойную, созерцательную жизнь вместе с другими монахинями вплоть до того дня, когда, вскоре после пострига, была поражена странной и страшной болезнью. Когда она горячо молилась в своей келье перед иконой Господа, ее вдруг охватил лихорадочный экстаз, который усиливался и завершился жуткими конвульсиями. Эти приступы стали часто повторяться, монахини охтинского монастыря, дрожа от страха, перешептывались, что их несчастная сестра Акулина наверняка одержима дьяволом.
Однажды вечером, как раз тогда, когда Акулина после молитвы перед иконой Спасителя рухнула в ужасном припадке, в ворота монастыря постучал странный паломник. Это был Григорий Ефимович, который тогда ходил по Уралу странником, попросил приюта на ночь.
Едва он услышал дикие крики монахини и узнал, что Акулина одержима дьяволом, сразу попросил проводить его в ее келью, где долго оставался наедине с ней; особыми молитвами и духовными практиками он сумел изгнать из нее дьявола.
Наконец он появился перед ожидавшими его, трепеща, монахинями, с усталым лицом, горящими глазами, и объявил им, что Господь помог ему в его борьбе и наконец позволил навсегда изгнать дьявола из тела Акулины. Вскоре из кельи вышла молодая монахиня, счастливо улыбающаяся и здоровая.
Это первое чудо святого отца Григория, нового Искупителя из Покровского, было тщательно зафиксировано в монастырской летописи, а сестра Акулина, с согласия настоятельницы, посвятила свою жизнь благородному и святому делу служения своему спасителю в миру.
Все посетители знали монашку Акулину и почти все ее любили, потому что она часто бралась передавать просьбы и исполняла различные поручения к старцу. Нередко можно было слышать ее красивое сопрано, когда она пела «Странника» последовательницам, собравшимся за столом; в такие минуты часто бывало, что Распутин подпевал ей приятным голосом. Пение монахини было милым, но меланхоличным, особенно когда после народной песни она затягивала религиозные гимны. Часто можно было увидеть и ее саму, как ее стройная фигурка скользит по прихожей или появляется в проеме одной из дверей.
Еще одна женщина из кружка Григория Ефимовича тоже была темой для болтовни собравшихся в прихожей: Ольга Владимировна Лохтина, жена действительного статского советника. Однажды она попала в жуткую историю со страшным монахом Илиодором. Во время посещения царицынского монастыря он попытался ее соблазнить и, поскольку она его отвергла, объявил своим последователям, что Лохтиной овладел злой дух. Тогда все набросились на нее, сорвали с нее одежду, привязали за ноги к телеге и пустили лошадей галопом. Несчастную спасли крестьяне, но с тех пор она страдала серьезными нервными и умственными расстройствами.
Старая мадам Головина ввела Лохтину к Распутину, который взялся ее лечить и добился частичного успеха. Но ее безумие приняло другую форму, и она стала демонстрировать невероятное религиозное почитание старца. Когда она его встречала, преклоняла перед ним колени и называла «своим Христом» и «своим Спасителем». Скоро она пришла к полному убеждению в том, что Распутин – земное воплощение Бога, и пыталась всех убедить, что все, к чему прикасается старец, очищается. Она хвасталась, что принадлежала Распутину, и громко восторгалась своим счастьем: «Все, что делает святой, священно, все, к чему он прикасается, освящается, все, что он любит, достигает святости! Поверьте мне, сестры, тело той, кто отдается этому Богу, само станет божественным от прикосновения к нему!»
Она часто скрещивала руки на груди, наклоняла голову и, если кто-нибудь громко разговаривал, недовольно смотрела на него, говоря: «Здесь, у батюшки Распутина, как в церкви! Здесь должна царить тишина!»
Прежде Ольга Владимировна была верной и преданной дочерью церкви. Ее фанатичное поклонение Распутину привело к тому, что священники проклинали ее как еретичку и мятежницу. Но все гонения, которые ей пришлось пережить из-за своей веры в отца Григория, никак не смогли поколебать ее убежденности. Она почитала Распутина как божество и сама вела жизнь мученицы: спала на голых досках, подложив под голову полено.
Также в прихожей часто можно было увидеть пожилую даму, сопровождаемую очаровательной девушкой. В усталых глазах матери, как и в мечтательном взгляде дочери, ясно читалось выражение глубокой и абсолютной покорности. Госпожа Головина, вдова статского советника Головина, так же как ее белокурая, всегда просто одетая дочь Мария, входила в число наиболее преданных почитательниц Распутина. Они были родственницами Анны Вырубовой[28], и Муня, как часто по-домашнему называли Марию, определенно была любимицей старца; она была сильно
