Жизнь вопреки - Олег Максимович Попцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судьба Полторанина была непростой. Поначалу он был ключевой фигурой в окружении Ельцина: отчасти их объединяла бунтующая суть. Но Полторанин был не чужд и Михаилу Горбачёву, именно в его время он появился на политическом Олимпе. Человек по сути достаточно прямолинейный и отторгающий интриги, он всё время, в силу своей профессиональной значимости, в них вовлекался. Он занимал пост вице-премьера, затем министра печати, затем отношения Полторанина с Ельциным стали обостряться. Дело в том, что Полторанин имел постоянные контакты с Горбачёвым и был скорее противником его кадровой политики, нежели сторонником, поэтому между Горбачёвым и Ельциным он выбрал Ельцина. Он болезненно воспринимал постоянные просчёты Ельцина. Он был очевидным творителем свободы слова, которая Ельциным воспринималась неоднозначно – как выгодная для президента, так и невыгодная, когда президент оказывался под огнём этой свободы слова.
И тут между президентом и министром печати начинался конфликт. После указа № 1400 о роспуске парламента и назначении новых выборов Полторанин уходит из правительства и принимает решение участвовать в выборах; будучи коренным сибиряком, он решает избираться в Омске, где ему противостоял кандидат в депутаты Смолин. Это был неудачный выбор Полторанина. Да, его союзником был губернатор, которого он хорошо знал, но Смолин уже избирался в том регионе и показал себя очень неплохо и профессионально, и на его стороне были как симпатии, так и сочувствие граждан. Полторанин, конечно же, был и более профессионален, и более известен в России и в коридорах власти. Последнее, в силу его взрывного характера, было скорее во вред, нежели на пользу Полторанину. Он выборы Смолину проиграл. На этом практически кончилась его активная политическая биография.
Я очень сожалел об этом. И предлагал Полторанину избираться по Московскому округу, где мог оказать ему необходимую помощь, используя возможности телевидения. Но Полторанин всегда был человеком упёртым, он считал, что Сибирь ему гораздо ближе по сути, чем Москва, и что, представляя её в Думе, если одержит победу, он будет чувствовать себя независимым. У него были неплохие отношения с омским губернатором, но, видимо, он переоценил возможности его влияния на ход выборов. Да и сам Полторанин никогда бы не согласился с вызывающим вмешательством власти в итоги выборов, а уж тем более в свою пользу.
Бесспорно, замысел был значимым, но довести его до конца не получилось. Ещё один шаг вопреки, спустя четыре года: Ельцин отправил меня в отставку, и я оставил пост председателя ВГТРК. Меня приглашает Юрий Михайлович Лужков и делает мне предложение возглавить московскую телевизионную компанию ТВЦ. В расшифрованном виде это читается как «телевидение Центра», т. е. Москвы. У меня родился другой вариант расшифровки логотипа: «телевидение вечных ценностей». Вот путь, по которому должен идти московский канал, считал я. Идея, конечно же, была блестящей, но воплощение её не могло быть простым. При этом всегда следует понимать, что король и свита – это явления сущностные и взаимосвязанные, но это никак не одно и то же.
Ближайшее окружение высокой власти, как правило, прежде всего использует обретённую власть, по сути, дарованную ей с «барского плеча», во благо себе. А всё остальное потом. Есть ли исключение? Бесспорно, есть. Но, подчёркиваю, это исключение из правила. И тебе, оказавшемуся в магнитном поле этой власти, но не являющимся таковой, следует в первую очередь понять, кто есть кто.
Не скрою, предложение Лужкова в определённой степени было для меня неожиданностью, хотя бы уже потому, что Комитет по телекоммуникациям и средствам массовой информации правительства Москвы возглавлял Анатолий Лысенко, который там оказался спустя недолгое время после ельцинской атаки на Попцова, закончившейся моей отставкой. Желал ли Лысенко моей отставки, не желал, но, что очевидно, он ей ни в коей степени не сопротивлялся и считал, что власть его несогласие с моей позицией, конечно же, оценит и не забудет.
Казалось бы, всё складывалось лучшим образом, и слова в ту пору вице-премьера Шумейко, адресованные мне: «Попцов напрасно упорствует, не отступая от своих позиций относительно Чечни. Их по меньшей мере можно назвать спорными, но никак не правильными. Никто не собирается его переубеждать. Да и зачем? У нас есть, кем его заменить», – можно назвать роковыми. И Толя Лысенко ждал этого момента. Меня отправят в отставку. А он возглавит компанию, он доказал свою очевидную оппонентность Попцову. Не знаю почему, но не сложилось. Я ушёл, и на моём месте появился Эдуард Сагалаев, ставленник группировки – Коржаков, Барсуков, Сосковец. Именно Коржаков предложил Ельцину кандидатуру Сагалаева. У них был общий бизнес. Сагалаев продержался на этом посту чуть больше года. Затем его сменил Николай Сванидзе, на этот раз ставленник Анатолия Чубайса. Коля тоже председательствовал недолго – примерно столько же, как и Сагалаев, и затем во главе компании появляется Швыдкой. Итогом какой интриги оказался именно Швыдкой, уже неважно. Он продержался на посту руководителя компании чуть больше своих предшественников – кажется, в пределах полутора лет.
И только появление на посту руководителя ВГТРК Олега Добродеева поставило точку в той кадровой вакханалии. Олег оказался для власти тем самым, который нужен, но власть тоже разная, и различие Путина и Ельцина было более чем очевидным. Памятен момент из биографии Добродеева, когда он в силу политической внезапности принимает решение о своей отставке, и реакция Путина на столь поспешный добродеевский шаг: «Олег Борисович, когда вам уходить, это решаю я, а не вы. Так что не торопитесь». Это была реакция стопроцентного чекиста. Мне помнится, как я тогда слова Путина аттестовал в своей редакции: «Когда вам уходить, Олег Борисович, решает КГБ, а не вы. Так что не торопитесь».
Эта пауза между моим постижением ельцинского синдрома изнутри и выбросом вне, когда всё ранее постигаемое тобой проходит испытания собственным взглядом со стороны как самого Ельцина, так и его окружения, была значительной. Практически на полных четыре года. Я вернулся в мир печатных СМИ: создал холдинг, в который вошли газета «Вёрсты», еженедельник «Алфавит», журнал «Ять» и женский журнал «Ах», ну, и по традиции ежемесячник «Совершенно секретно», редактируемый Борисом Гурновым. Это был удачный замысел. Главной проблемой оставались средства. Я решил создать холдинг, ориентируясь на поддержку Юрия Лужкова, с которым у меня сложились дружественные отношения. Лужков моментально реагировал на нестандартные проекты. Идея холдинга ему понравилась, как и концепция изданий.
И когда позиция мэра Москвы играет если и не ключевую, то сверхзначимую роль в противостоянии, это очевидный сверхплюс. Бесспорно, создавая этот проект, я рассчитывал на окупаемость его в течение
