Сам себе князь - Сергей Сергеевич Мусаниф

— Нет, — сказал отец. — Я бы предпочел, чтобы ты выбрал относительную безопасность европейского пути. Но он вряд ли приведет тебя к желаемой свободе от. Однако, как я уже не раз говорил, это должен быть твой осознанный выбор. Возможно, вы научитесь сосуществовать с ним.

— Найдем общий язык?

Отец вздохнул. Ник заметил, что тот избегает смотреть ему в глаза.

Чувство вины за последние двадцать с лишним лет? Горечь от смерти жены? Что-то еще?

— Ты задействовал много людей, чтобы вытащить меня из Австралии, — заметил Ник. — Солдаты, самолеты, даже подлодка.

— Твой дед оставил нам целое состояние, — сказал отец. — Часть которого я потратил на обеспечение твоей безопасности. Ты же мой сын.

— Это не помешало тебе…

— Да, знаю, — сказал отец. — Этот вечный вопрос, который всегда будет стоять между нами. Где я был последние двадцать лет?

— И где же?

— Я приглядывал за тобой. Как мог.

— И ты хочешь сказать, что после всех вложенных средств, после всех усилий, после всех смертей ты вот так запросто готов отправить меня в Европу или Москву, даже не попытавшись укрепить республиканскую безопасность при помощи моего деда? И вы с ним на самом деле позволите мне выбрать и не попытаетесь навязать свой вариант?

— А он сейчас здесь?

— Он всегда здесь, — сказал Ник. — Но визуально я его не наблюдаю.

— Возможно, это и есть ответ на твой вопрос. После всех вложенных средств, после всех усилий и смертей я все равно не буду тебе ничего навязывать. И он тоже не вмешается.

— Но почему?

— Его дочери это бы не понравилось.

Глава 20

По сравнению с Москвой Порт-Джексон, самый крупный город, в котором довелось побывать Нику прежде, был просто деревней. Для того, чтобы это понять, Нику даже из поезда выходить не пришлось.

Утром состав въехал в Московскую область, и вдоль железнодорожного полотна, помимо привычных уже лесов и полей, стали появляться аккуратные дачные поселки. Потом была промзона, серая, унылая и огромная, а уже вслед за ней появились дома. Сначала — не слишком высокие, в пять-девять этажей, а за ними — настоящие небоскребы.

Столица великой империи, что тут еще скажешь. Население города примерно такое же, как население всей Австралии до прихода туда китайцев.

С отцом они расстались… нормально. Так, как, в общем-то, и расстаются малознакомые, практически ничем эмоционально не связанные люди. Пожали друг другу руки, а потом отец неловко потянулся для объятий, и Ник не стал отдаляться. Отец похлопал его по спине, шепнул что-то вроде «прости за все, сын», а потом бодро и не оборачиваясь, зашагал к своему самолету, а водитель отвез Ника на вокзал и передал ему сумку с вещами первой необходимости, фальшивыми документами, две банковские карты и некоторое количество наличных денег.

По совету деда, Ник выкупил два места — целое купе — чтобы никто не мешал ему по дороге. Ник такое решение только приветствовал, ему и самому не хотелось никого видеть. А проверять свою легенду на прочность он не спешил.

— Воссоединение семьи прошло как-то без огонька, не находишь? — заметил Ломтев, возникая на противоположной полке и глядя в окно.

Дед выглядел угнетенным. Вести о смерти дочери затронули его куда сильнее, чем Ника, но оно и понятно.

Эти двое друг друга хотя бы знали…

— Мои родители остались в Австралии, — сказал Ник.

— Так-то да, — согласился Ломтев. — Но чисто биологически…

— Мне жаль, — сказал Ник. — Ну, ты понимаешь… я соболезную.

Конечно же, Ник чувств Ломтева не понимал. Детей у него не было, родители его были живы, по крайней мере, он предпочитал так думать, и он никогда еще не терял близких людей. То есть, сейчас-то он, вроде бы, потерял вообще все, но это другое. Это война, это неопределенность, это у многих так, и не понятно, что делать с этой неизвестностью, но Ломтев-то знал о своей потере совершенно точно, и Нику сложно было представить, что сейчас творится у него в душе.

Если у призраков бывает душа.

— Это я виноват, — сказал Ломтев. — Мне до сих пор кажется, что в тот момент я сделал все, что мог, но, наверное, мне следовало сделать больше. Или как-то иначе. И хотя я пытаюсь убедить себя, что мое вмешательство подарило ей дополнительные двадцать три года жизни, у меня все равно ничего не получается. Эта ответственность… Наверное, это была моя главная миссия в этой жизни, и я ее провалил.

— Ты ничего не мог сделать, — сказал Ник. — Тебя здесь вообще не было.

“А если бы он здесь был, то не было бы меня” — , подумал Ник.

В общем-то, ему было грех жаловаться на свои детство и юность. Они были вполне безоблачными, по некоторым меркам, даже тепличными, и его родители… в смысле, биологические родители, наверное, сделали для него лучшее, что могли сделать.

Учитывая обстоятельства.

Ушли в сторону. Избавились от ответственности, но, если вспомнить, кем они были и чем занимались, то это было не таким уж плохим решением.

— Рационально такие вещи не объясняются, — сказал Ломтев. — Но спасибо за то, что попробовал. Я ценю это, внук.

— Если еще понадобится такая же бесполезная помощь, ты знаешь, где меня найти, — сказал Ник.

— Да, конечно, — рассеянно сказал Ломтев. — Знаешь, наверное, я некоторое время не буду тебя тревожить своими визитами. Мне нужно побыть наедине с собой, как бы странно в нашей ситуации это ни звучало.

— Понимаю, — сказал Ник, и Ломтев тут же исчез.

Жаль, что не навсегда.

Тот факт, что он не будет Ломтева видеть, все равно не давал Нику никакой свободы. Ломтев здесь.

И отсутствие визуального контакта вовсе не означает, что дед вылез из его головы.

Ник вздохнул, вытащил из кармана свежекупленный телефон и запустил браузер, чтобы чуть больше узнать о стране, в которой он оказался.

На вокзале были толпы.

Люди с поезда с огромными чемоданами заполонили перрон, и Нику с его легкой сумкой достаточно просто было лавировать и идти быстрее потока, и он старался идти быстро, чтобы выбраться на свободное пространство.

Люди были… самые обычные, разве что не такие загорелые, как в Австралии, и Ник выделялся из толпы смуглым тоном кожи. Сначала ему казалось, что он слишком уж выделяется