Сам себе князь - Сергей Сергеевич Мусаниф

твоей же безопасности, — сказал отец. — И не думай, что это решение далось нам легко.

— Наверное, — сказал Ник. — Кстати, а где мама?

— Умерла, — сказал отец.

И опять же, никаких эмоций.

Умерла, так умерла. Печально, но такие вещи с людьми случаются постоянно.

На воссоединение семьи он и так не слишком рассчитывал.

— Мне жаль, — дежурно сказал он. — Давно?

— Четыре месяца назад.

— Болезнь?

— Несчастный случай, — сказал отец. — Но есть основания считать, что это было убийство.

— Его расследуют?

— Нет, — сказал отец. — Это произошло в Европе, и местные власти предпочли замять дело как можно быстрее.

— И кто?

— СИБ. Служба имперской безопасности.

— Она была террористкой, как и ты?

— Нет, — сказал отец. — Не как я. Она выбрала иной способ борьбы.

— А нельзя было обойтись совсем без борьбы? — спросил Ник.

— Наверное, можно, — сказал отец. — Люди разные. Кто-то, видя творящуюся вокруг несправедливость, может просто пройти мимо. А кто-то не может.

— А я думал, что стремление изменить мир является прерогативой подростков, — сказал Ник.

— Иногда такое делание испытывают и взрослые, — сказал отец.

И тогда они становятся террористами, мрачно подумал Ник. Или диктаторами.

— Ладно, — сказал Ник. — Это ваши дела, я не хочу в них лезть.

— Понимаю, — сказал отец. О том, что Ник уже погряз в этих делах по уши, он предпочитал не напоминать.

Ник еще раз посмотрел в окно и увидел водителя. Тот курил сигарету, стоя метрах в двадцати от машины. Периодически он смотрел то на небо, то куда-то в сторону забора.

— Что-то подсказывает мне, что мы не в ДВР, — сказал Ник.

— Ты прав, — сказал отец.

— А где?

— Мы на территории Российской Империи.

— То есть, в том самом месте, от которого присланный тобой Кларк рекомендовал мне держаться как можно дальше, — констатирован Ник. — И что мы тут делаем?

— Это последний перевалочный пункт, — сказал отец.

— Тогда почему я еще не в самолёте? — спросил Ник.

— Сначала я должен тебе кое-что объяснить, — сказал отец. — И тебе придется принять решение, о котором я уже говорил.

— А почему на борту самолета этого сделать нельзя? — спросил Ник.

— Есть причины.

— Хорошо, — сказал Ник. — Я слушаю.

— Тебе нужно сделать выбор, — сказал отец. — Ты можешь сесть в самолет, и уже меньше, чем через двенадцать часов мы с тобой оба окажемся на Дальнем Востоке, где твоей жизни ничего не будет угрожать. По крайней мере, до тех пор, пока не начнется война.

— А она начнется?

— Обязательно, — сказал отец. — Империя собирает силы у наших границ не просто так. Вторжение неминуемо, и не факт, что мы выстоим. И даже если выстоим, нам придется дорого за это заплатить.

Одно вторжение Ник уже пережил, и не испытывал никакого желания быть свидетелем следующего. Китайская Освободительная армия считалась первой армией мира, российская — второй, но Ник догадывался, что мирное население большой разницы не почувствует.

— Китай показал, что все международные соглашения могут катиться в бездну, границы более не незыблемы, если они раньше таковыми являлись, и новый передел мира не то, что грядет, а происходит вот прямо сейчас, — сказал отец. — Конечно, ты будешь рядом со мной, а я. — не последний человек в республике, и нас будут охранять, и я постараюсь обеспечить твою безопасность, но ты должен понимать, что на войне никто никаких гарантий тебе дать не сможет. Даже я.

— Понимаю, — сказал Ник.

— Кроме того, ты должен знать, что если ты попадешь на территорию ДВР, обратно тебя уже никто не выпустит. Российская империя имеет преимущество не только в численности солдат и вооружения, но и по части аристократии, а ты — представитель древнего рода, и…

— И мой дед — слишком мощное оружие, чтобы позволить ему утечь за границу в самый разгар противостояния, — сказал Ник. — Но и ты должен кое-что знать, отец. Я его не контролирую. Скорее, наоборот.

— Да, я знаю, — сказал отец. — Проблема в том, что в ДВР нет специалистов, которые могли бы помочь с решением этой проблемы. И если ты полетишь со мной, ты должен понимать, что твой спутник останется с тобой…

— Навсегда?

— По крайней мере, достаточно долгое время, — сказал отец.

— У меня почему-то складывается впечатление, будто ты не хочешь моего возвращения на Дальний Восток вместе с тобой, — сказал Ник. — Может быть, я и ошибаюсь, но…

— Ты — мой сын, — сказал отец. — И я приму любое твое решение.

Наверное, любой ребёнок был бы счастлив услышать такое от своего отца, подумал Ник.

Но не в этой ситуации.

— А какие альтернативы? — спросил Ник.

— Их две, — сказал отец. — Я могу организовать для тебя пакет новых документов, снабдить деньгами на первое время, и этот же самолет увезет тебя в Европу, где ты постараешься начать жизнь с нуля.

— Заманчивое предложение, — сказал Ник. — А руководство республики простит тебя за то, что ты выпустил из рук такое оружие, как мой дедушка?

— По голове не погладит, это факт, — сказал отец. — Но в целом я это недовольство переживу. Главная сложность этого варианта в том, что, если в Европе и есть специалисты по твоей проблеме, мне они неизвестны, и тебе придется искать их самому. Опять же, наша резидентура по понятным причинам там не особо развита, и я не смогу помочь тебе в этих поисках. Или прикрыть, если что-то пойдет не так.

А что-то обязательно пойдет не так, мрачно подумал Ник. Просто не сможет не пойти.

СИБ. Мою мать они нашли как раз таки в Европе, и…

Нет, подумал он, я не отобьюсь. А если отбиваться постоянно придется деду, то… это, в общем-то, и не жизнь.

— Третий вариант самый опасный, но и самый перспективный, — сказал отец. — Мне… Нам известно имя одного специалиста, который может справиться с твой проблемой, и если ты готов рискнуть…

Видно было, что эти слова давались ему нелегко.

— Давай, я угадаю, — предложил Ник. — Этот специалист в России?

— В Москве, —