Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

Хатепер вздохнул и перешёл ко второй, не менее неприятной, части своего доклада.

– О заговоре в Лебайе сведения по-прежнему туманные… Не удалось соотнести произошедшее ни с одним из градоправителей. Всё выглядит так, словно наёмники действовали независимо. Только так ведь не бывает: они чётко знали, кто их жертва, и где её встретить. Дело, конечно, усложнилось гибелью всего отряда. Нити обрываются. Что до останков рэмеи… или до каких-либо следов живого рэмеи… никто ничего не слышал. А вот появление Ренэфа заставило местных хорошенько встрепенуться. С твоего позволения я велел одному из моих осведомителей деликатно сообщить нашему другу Нэбвену, что к Леддне направляются воины. Ликир, сын Фотиса похоже, слёзно умолял остальных градоправителей помочь ему хоть чем-то.

Секенэф мрачно выслушал его и на последних словах кивнул.

– Мудрое решение. Пусть Ренэф знает и будет готов. В любом случае, назначенный срок их пребывания в Лебайе скоро подойдёт к концу. То, что мы хотели донести, мы донесли. Надеюсь, отряды к Леддне были посланы не эльфийские?

– Нет, людские. Наёмники. Лебайские градоправители вообще часто полагаются на наёмную силу. А что слышно от Нэбвена?

– Его послание подтверждает то, что ты и так знаешь от своих: им ничего не удалось обнаружить. Градоправитель Леддны попробовал было подставить парочку неугодных лично ему людей как зачинщиков заговора, но они не имели к произошедшему никакого отношения. Это быстро выявилось в ходе допросов и на основании полученных ранее сведений. А Ренэф напугал его так, что больше с пустыми доносами никто приходить не рискует.

Хатепер усмехнулся.

– Напугать – это он может. Однако же я рад слышать, что царевич ведёт себя более чем разумно и проявляет терпение.

– Терпение его на исходе – об этом Нэбвен тоже предупредил.

– Ренэфа можно понять…

– Знаю. По крайней мере, наш друг приглядит за ним и предостережёт от необдуманных действий, – Секенэф нахмурился. – Я надеялся, что от тебя придут вести более утешительные.

Хатепер развёл руками и покачал головой.

– В последнее время я сам устал от дурных вестей. Видят Боги, я каждый раз надеюсь сообщить тебе то, что поднимет твой боевой дух.

Великий Управитель не решился задать ещё один вопрос. Он и без того знал, что каждый день Секенэф в надежде на невозможное чудо находил хоть немного времени, чтобы попытаться нащупать присутствие Хэфера в пределах своих земель Взором Ваэссира.

⁂

Музыка тамтамов и флейт была хоть и простоватой на вкус благородного рэмеи, но весьма приятной. В отблесках небольших костров, в центре круга, образованного солдатами-рэмеи, четыре золотоволосые танцовщицы радовали взоры гостей своей грацией. Лица девушек были скрыты густыми вуалями, точно у высокородных эльфийских леди, а тела окутаны полупрозрачными драпировками, развевавшимися в такт соблазнительным движениям. В их танце искусно сплетались характерные местные и рэмейские традиции: танцовщицы явно стремились подражать рогатым жрицам. Одна играла с чашей огня, исполняя нечто вроде ритуала поклонения пламени. Две других танцевали с тонкими изогнутыми клинками, изображая стилизованный поединок – на радость воинам. Но особенно покорила солдат четвёртая, исполнявшая восхитительный в своей соблазнительности танец с чёрно-красной змеёй.

Нэбвен потягивал разбавленное вино и чуть снисходительно улыбался в усы, глядя на своих солдат. Девушки и правда были весьма неплохи, хоть танец их и был лишь подражанием рэмейской традиции. Но всё же, на взгляд военачальника, до настоящих жриц Таур-Дуат им было далеко. Впрочем, он был благодарен за такое развлечение для воинов. Минувший месяц прошёл в полном бездействии, что начинало сказываться на общей дисциплине. Нэбвен даже ужесточил тренировки, чтобы солдатам было в чём проявить свой азарт. Они заслужили это небольшое удовольствие.

Ликир, сын Фотиса, градоправитель Леддны, полноватый и солидный, восседал на подушках рядом с Ренэфом. Однако его солидность постепенно таяла – по мере того, как он бросал на царевича нервные взгляды. Градоправитель всё более робко пощипывал сладкий изюм, который сам же велел доставить дорогому гостю вместе с другими угощениями. Ренэф взирал на танцы без особой радости, задумчиво постукивая когтями по большому медному подносу. Нэбвен, прекрасно знавший характер сына Владыки, считал, что в этот вечер юноша являл собой просто образец выдержки. Но посторонние этого оценить не могли, и поведение царевича явно вызывало у них приступы страха. Золотые глаза царевича холодно поблёскивали в свете факелов, и смотрел он куда-то сквозь девушек, хотя каждая из них стремилась очаровать в первую очередь именно его.

– Неужто ни одна не приглянулась тебе, господин мой? – угодливо спросил Ликир. – Я мог бы подарить их тебе, дабы они скрасили твоё ожидание.

– В Таур-Дуат не признают рабства, – сквозь зубы ответил царевич.

– О нет-нет, что ты, господин мой! – испугался градоправитель. – Я имел в виду, что любая из них – да хоть все разом! – с радостью скрасила бы твоё пребывание здесь.

– Обойдусь.

– Как тебе будет угодно, – вздохнул лебайец и хмуро сделал жест танцовщицам, чтобы те старались усерднее.

Нэбвен только покачал головой. Сколько бы прекрасных дев ни танцевало у рэмейских шатров, это не меняло сути дела: Ренэфу так и не предоставили то, что он искал. Злость царевича была вполне объяснима, и сам Нэбвен на месте Ликира поостерёгся бы предлагать Ренэфу что-либо иное, кроме результата поисков – особенно после неудачной попытки представить заговорщиками зарвавшегося сборщика налогов и пару провинившихся лично перед градоправителем воров. Завершал список доставленных к Ренэфу «государственных преступников» недавно смещённый с поста командир стражи Леддны, Никес, чья жена градоправителю очень приглянулась: как донесли царевичу, слухами об этом полнился уже весь город. История с Никесом вызвала у Ренэфа бешенство из-за общей мерзости ситуации, а в особенности из-за того, с какой грубой небрежностью были наскоро слеплены обвинения. Осведомители Великого Управителя Хатепера с лёгкостью подтвердили полученные в ходе допроса Никеса сведения, и бывшего солдата отпустили восвояси – не уведомляя об этом градоправителя, разумеется.

Ренэф не любил, когда над ним потешались, и о своём обмане Ликир очень пожалел. Он пожалел бы ещё больше, если бы Нэбвену не удалось урезонить царевича и уговорить его выждать ещё немного.

Одна из танцовщиц приблизилась к царевичу, соблазнительно покачивая бёдрами и почти целуя сквозь густую вуаль змею, покоившуюся у неё на руках. Золотые волосы девушки были завиты в тугие кольца и ниспадали на спину, в движениях тоже напоминая змей. Опустившись в танце на колени, она прелестно выгнулась, демонстрируя восхитительные изгибы, и повела рукой так, что зазвенели многочисленные браслеты. Змея послушно обвила её предплечье и поползла к запястью.

Ренэф перевёл на девушку взгляд и прищурился. Нэбвен, предчувствуя, что произойдёт в следующий