Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

божественной красоты Её танцующих жриц, – усмехнулся Хэфер. – Кое-какие навыки не теряются. Однако ты обладаешь способностью смешивать мои мысли и слова. А ведь я даже имени твоего не знаю, не то что причину, по которой ты скрываешься от меня.

Как всегда в такие моменты, она замолчала. Очевидно, говорить о Сенахте казалось ей более безопасным.

– Как думаешь, мудрая, нравится моему другу в этом некрополе? – спросил наследник.

– Твоя память согревает его. И он похоронен рядом с очень достойным военачальником, который, если верить надписям в его сердабе, когда-то был простым рыбаком.

– Вот это совпадение… – Хэфер тихо рассмеялся. – Тогда им, бесспорно, будет о чём поговорить…

Жрица рассмеялась в ответ и попросила:

– Расскажи ещё о тех, кто был близок к тебе. Что стало с твоей матерью? Какие они, твои брат и сестра?

Хэфер поделился с ней тем немногим, что помнил о матери – о её любящих руках, наполненных ласковым солнечным светом, о её нежном голосе, певшем колыбельные, отгонявшие всякий страх, о том, что помнить не мог, а знал только по рассказам дядюшки Хатепера.

– Видишь ли… Наследному царевичу нельзя было жениться на простой жрице, как бы сильно он её ни любил.

– Вот как… – голос его собеседницы отчего-то стал холоднее.

– Им жестоко отомстили за их счастье, – печально пояснил Хэфер. – Давай не будем об этом…

– Я… понимаю… – она поспешила перевести тему. – А твой брат? Твоя сестра?

– Мой брат – воин от кончика хвоста до кончиков рогов, молодой и горячий, с задатками поистине блистательного полководца, которые он сам имеет свойство портить излишней горячностью. А моя сестра… вот она бы тебе, думаю, особенно пришлась по душе, мудрая… Есть в ней что-то глубинное, жреческое… Ей бы очень понравилось здесь. Как нравится и мне…

– Ты скучаешь по ней?..

– Да, очень, – Хэфер чуть улыбнулся, вспоминая семью. – И по отцу, и по дядюшке. Даже по Ренэфу с его солдатской руганью и неприязнью ко мне.

– Но ты вернёшься к ним.

– Не так уж скоро… Впрочем, я и не тороплю этот день. Вернуться к ним будет означать, что я больше не смогу говорить с тобой.

– И я не тороплю, – вздохнула жрица. – Я знаю, что место твоё – не здесь, не среди нас… но иногда так жаль…

От этих слов Хэферу стало тепло, несмотря на то, что с наступлением ночи изрядно похолодало.

– Так какая она, царевна Анирет, да хранят её Боги? – спросила жрица – немного поспешно, словно смутившись своего признания.

И царевич повёл рассказ о нежно любимой младшей сестре, гадая, как она перенесла известие о его гибели и как вообще жила теперь где-то там, в столице…

⁂

Ночь встретила их предрассветным холодом. Анирет невольно поёжилась, но тут же вспомнила о необходимости сохранять царственное достоинство. Негоже ей было демонстрировать слабость. В отличие от спутника, её хотя бы согревали церемониальные одежды. И раз уж Таэху мог сдержать озноб, не подавая вида, то царевна Эмхет тем более должна была.

Нэбмераи по-прежнему не выпускал её руку и вёл девушку куда-то по внешней террасе, бесшумно ступая по каменным плитам босыми ногами. Царевна так и не решилась заговорить с ним – даже спросить, куда они направлялись.

Они оказались в садах за храмом, в это время суток казавшихся совершенно пустынными. Воин подвёл Анирет к одной из густо увитых диким виноградом беседок, и, зайдя внутрь, наконец, отпустил её руку.

Над столом уютно теплился тусклый огонёк светильника. На плетёных креслах кто-то заботливо оставил несколько одеял из тонкой шерсти и кое-что из одежды. Нэбмераи удовлетворённо кивнул, выудил из стопки длинную светлую тунику и быстро облачился. Потом он взял одно из одеял и набросил на плечи Анирет – молча, не спрашивая дозволения.

Царевна с удовольствием укуталась, радуясь приятному теплу. Она даже не знала, чему удивилась больше – предусмотрительности хозяев или неожиданной заботе воина.

– Здесь что же, заранее всё приготовили? – улыбнулась девушка.

– Конечно, – невозмутимо отозвался Нэбмераи и зачем-то полез под стол.

Не успела Анирет спросить, как он уже извлёк на свет маленькую жаровню из тех, что использовали на уличных празднествах, и разжёг её. Следом он достал кувшин с вином, котелок и пару маленьких пиал, а также прикрытую льняной тряпицей корзинку с хлебом и сушёным мясом.

– Восполнить силы после ритуала, заземлиться, – коротко пояснил воин и перелил вино в котелок, чтобы подогреть.

Анирет удивлённо покачала головой и поставила на стол пиалы и корзинку, а сама села в кресло ближе к жаровне… и к своему собеседнику.

Нэбмераи поставил котелок на угли. В золотистых отблесках его лицо было загадочным, но всё же немного жутковатым в неверном свете и игре теней.

Мысль о нескольких днях до свадьбы – вот что действительно пугало царевну. Одно дело было понимать, что это случится, а совсем другое – действительно встретиться с будущим мужем. К тому же жрецы и посвящённые воины Аусетаар предпочитали не самый привычный для большинства рэмеи обмен энергиями. Сочетать боль и удовольствие на брачном ложе она была не вполне готова… Хотя, возможно, только пока.

Как и все девушки и юноши Империи – а в знатных семьях этому уделялось большое внимание – Анирет в своё время прошла обучение искусству брачных покоев в храме Золотой. А вот в храм Госпожи Очищающей Боли для обучения иным способам размыкания плоти и направления энергии желания она никогда приходить не решалась. Для Таэху же это было обычной практикой, в которой они, как говорили, достигали высот таких же, как и жрецы Хэру-Хаэйат – в более традиционных искусствах. Конечно, и для тех, и для других это было лишь частью жреческих таинств, посвящённых изучению многоликих проявлений обеих Богинь в Мире. Но именно об этом аспекте думала сейчас Анирет… и ругала себя за то, что робела, точно воспитанная в эльфийских традициях человеческая дева. В культуре рэмеи физическая девственность не считалась добродетелью или признаком чистоты, а только лишь этапом перед взрослением. Добродетелями были умение направлять энергию в обмене ею с партнёром и способность выбирать достойных партнёров, а на более высоком уровне – постижение божественного и одухотворение материи. Огненная натура рэмеи эльфами порицалась как распущенность, но всё же манила некоторых потомков фэйри. Да что уж – многих из них манила.

Анирет не была уверена, что после столь краткого знакомства готова по кончики рогов погрузиться в познание своего избранника. Но как обсудить с ним это, она не знала, и не представляла даже, чего желал он сам. Она ведь тоже была для него не столько женщиной, сколько воплощением долга, которому он решил следовать.

Нэбмераи меж