Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Кем бы ни оказался мой супруг, он ведь будет нести в себе часть здешнего волшебства, – эта мысль вселила в Анирет надежду, слишком робкую из-за страха перед грядущим преображением. – А значит, я буду ощущать родство с ним… кто знает, может, даже сумею полюбить его?..»
Вопрос, который она мечтала задать, вырвался сам.
– Мне дано будет право выбора, мудрейший Хранитель Знания?
Жрец загадочно улыбнулся.
– Конечно! Но выбирать ты будешь не глазами. Когда твой отец сообщил мне о своём намерении – по понятным причинам, раньше, чем тебе самой – я лично считал соответствия по звёздам. Я надеялся узнать, с кем твоя душа могла быть близка прежде, и с кем твоя судьба сможет гармонично переплестись ныне. Он должен быть тем, с кем рядом Императрица Эмхет сможет помнить, что она – женщина, а не только воплощение Закона для нашей земли, – добавил Джети и накрыл её ладонь своей в знак поддержки. – Поверь, я понимаю, как важно жить не только долгом, сколько бы радости ни приносило следование ему.
– Благодарю тебя… – чуть слышно ответила царевна.
– У нас осталось не так много времени. Ты уже провела здесь половину отведённого твоим отцом срока. Через полторы декады придёт пора тебе возвращаться в Апет-Сут с вестями для Владыки. А ведь нам предстоит завершить второе дело, с которым ты прибыла сюда.
Вспомнив ещё одно поручение отца, Анирет почти физически почувствовала горький привкус на губах и напряглась, как гепард перед броском. Джети чуть улыбнулся и покачал головой:
– Прежде – то, что для тебя. Я подготовлю тебя к ритуалу. В ночь ритуала, после общей молитвы, ты сможешь выбрать одного из нас, и он последует за тобой.
Девушка расправила плечи, отставляя прочь страхи, неуверенность – всё, что мешало ей сделать следующий шаг.
– Я готова, высочайший из Таэху.
⁂
Пёс-патриарх степенно вышагивал по одной из дорожек, вымощенных плитами такими древними, что они давно уже пошли трещинами. Ветер гулял между прямоугольными мастабами из кирпича или тёсаного камня и небольшими святилищами с трёхчетвертными[26], на старый манер, колоннами. Стены построек понемногу крошились, столетиями по песчинке разрушаемые временем. Некоторые были почти полностью уничтожены во время войн и лишь частично восстановлены заботливыми руками жрецов.
Облик некоторых умерших пока ещё сохраняли для вечности архаичные изображения – небольшие статуи из крашеного известняка в примыкавших к мастабам каменных сердабах[27]. Строгие мудрые лица взирали на меняющийся мир через небольшие окошки, у которых потомки усопших некогда оставляли подношения. Выполнены изображения были очень искусно. Глаза их были не раскрашены, а инкрустированы алебастром и драгоценным разноцветным хрусталём, а серебряные вкрапления в зрачках казались настоящими бликами света. Краска, покрывавшая статуи, сохранилась удивительно яркой. Игра света и теней особенно подчеркивала суть изваяний – быть вместилищем жизненной энергии тех, кого они изображали.
Здесь не было места ни страданиям, ни суете. Некрополи были сокровищницами древнейших знаний, мудрости отгремевших столетий, сохранённой для потомков. Умеющий слушать обретал здесь то, что искало его сердце, – опыт приходивших прежде, на фундаменте которого можно было строить новое, открывать дальние горизонты в бесконечном процессе познания мироздания.
Хэферу казалось, что он умел слушать и прежде, но после того, что случилось с ним, всё стало острее, полнее. Ануи словно дал ему не только новую жизнь, но и некую частицу дара, которым Он благословлял тех, кто служил Ему. Царевич помогал жрецам заботиться не только о плодородных землях, но и об этом некрополе. Находиться здесь было совсем не так, как у гробниц других Эмхет, его предков, с которыми он ощущал нерушимую связь. Но здесь он тоже слышал шёпот древних, которым к нынешнему веку стало почти не с кем делиться своей мудростью, и внимал ему. В такие мгновения, когда разум и дух набирали силу, испив из источника знаний, слабость тела его едва заботила.
Его жрица сопровождала царевича от мастабы к мастабе. Она рассказывала ему всё, что знала о тех, кому принадлежали гробницы – о военачальниках, сражавшихся между собой, когда Таур-Дуат ещё не была единой, о вельможах, роды которых позже обладали огромным влиянием, но при их жизни ещё не успели возвыситься, о купцах, не знавших денежной системы, о потомках хайту, принявших Закон. Она знала много, очень много… и при этом – совсем ничего о том, какой жизнь была теперь. Её семьёй и её друзьями были лишь жрецы из общины, священные псы да древние мёртвые. Наверное, кому-то такая судьба показалась бы мрачной, а такая жизнь – ограниченной, но явно не ей. Хэфер, пожалуй, понимал, почему.
– И ты никогда не бывала в городах даже проездом? – спросил царевич.
– Никогда, – спокойно ответила жрица.
– Даже в Кассаре, городе-культе Ануи?
– Не телом, нет. Но мы владеем искусством сновидений. В моих снах я видела Кассар с его храмами из чёрного базальта и даже Апет-Сут, Город ста врат и ста дорог.
– Врат в нём вовсе не сто. Я пересчитывал в детстве, – усмехнулся Хэфер. – Если считать ложные двери в городских стенах, то около семидесяти четырёх.
Она рассмеялась.
– Не знала… Но во снах города вообще другие. Они как бы показывают свою душу больше, чем свой зримый облик, и кажутся то многоплановыми и текучими, то непроницаемыми, как скалы, если вдруг не хотят говорить.
– И Планарные Святилища тебе доводилось видеть?
– Только издалека, – с грустью призналась она. – Дело в том, что они надёжно защищены от сновидцев. Даже нэферу не могут попасть в них без приглашения.
– Да, так говорят. Ты никогда не жалела, что не видела больше, чем храм и некрополь?
– О, но я видела очень многое! Я видела мир глазами древних, когда они шептали мне о другом облике этих земель. Я видела дальние территории глазами тех, кто писал свитки из храмовой библиотеки. И я бродила по снам, как уже сказала… Нет, моя жизнь совсем не так скучна, господин царевич, как может показаться.
– Пожалуй, я понимаю, – задумчиво согласился Хэфер. – И всё же… Почему ты не покидала храм?
– Так нужно, – ответила она, как ему показалось, с некоторой грустью.
– Это печалит тебя?
– Не совсем верное слово… Скорее, я хочу познать больше. Но вот теперь ты здесь. Я буду… рада узнать о мире, виденном
