Мститель - Михаил Финкель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хана печально развела руками.
– Власть меняется, как погода.
Шолом печально кивнул и сказал:
– Это ужас! Впереди румыны, наступают немцы, рядом армии белых, Деникина и Каледина! Что будет, не понятно!
Хана печально опустила глаза и сказала:
– Иди спать, мой мечтатель! Скоро ты разочаруешься в этом ужасе революции, и мы уедем назад в Париж!
Шолом виновато поджал губы и ушел спать. В словах жены была правда, и он это чувствовал. Он сразу провалился в сон, и увидел во сне папу. Иче был одет в белые одежды.
– Ну как ты, Шоломке? Не навоевался еще за чужое дело? – спросил он сына.
Отец обнял сына и сказал:
– Скоро ты поймешь, что это все пустое. И революция, и освобождение всех народов. Одна тюрьма рухнула, но на её месте возникнет еще более жуткая тюрьма… Нет здесь благословения… Ты пройдешь все бои и будешь храним Б-гом. Не бойся. Мы с мамой молимся за тебя.
И Шолом увидел маму, улыбающуюся ему.
– Мама! – вскрикнул он.
Мама стояла прямо перед ним. Молодая, красивая, в золотых одеждах, с большими золотыми украшениями, и в золотой короне на голове. Она обняла и благословила Шолома. И нежно поцеловала его.
Шолом громко закричал и проснулся в слезах. Хана тоже проснулась и начала его успокаивать. Было еще темно.
Сцена 33
Судьба батальона Рошаль была трагической. Большевистский командир Муравьев принял командование и бросил батальон, в основном состоявший из неопытной молодежи, на белогвардейцев. Это было жуткое зрелище. Шолом видел, как вчерашние студенты и портные массово гибли в глупых и безжалостных атаках на пулеметы деникинских и калединских войск. Муравьеву, похоже, было абсолютно наплевать на судьбы и жизни еврейских солдат батальона. Единственный человек, кого Шолом уважал в командовании батальона, был Григорий Иванович Котовский. С ним Шолом часто общался и лишь в нем видел настоящего лидера. Не достигнув успеха во фронтальных атаках на белые пулеметы и казачьи части, большевики решили развернуться и ударить по румынам.
Котовский выступил перед бойцами и поставил задачу взять Бендеры. Батальон Рошаль выступил вперед с рассветом и, форсировав реку Днестр на конфискованных у местных крестьян и рыбаков лодках, неожиданно ворвался в город. Однако очень скоро, в течение первого же часа, красные охотники превратились в жертву. Румынская армия быстро организовалась и выбросила красных вон из города. Потеряв многих солдат убитыми и ранеными, они отступили. Шолом еле сдерживал боль и обиду.
– Такое впечатление, что над нами ставят эксперимент! Большевики бездарны и глупы! – не переставал повторять Шолом.
Остатки батальона бежали и, едва избежав окружения, успели погрузиться на поезд, идущий назад в Одессу. Но в город уже входили немецкие части. Немцы открыли пулеметный огонь и убили многих товарищей Шолома, а он, с группой из десяти друзей, решил оставить взятую кайзеровской армией Одессу. Они скитались по многим городам: Новоукраинка, Елизаветград, Знаменка, Кременчуг и Полтава.
Эти скитания были страшными. Везде царил хаос. Было не ясно, под кем находится та или иная территория. Все рушилось, и земля уходила из-под ног. Кому симпатизировали местные жители, тоже далеко не всегда было ясно. Белые, казаки, красные, гайдамаки, румыны, немцы…
Голод и холод, и все нараставшие сомнения мучили Шолома. Однако одно оставалось неизменным: страшный, жуткий, животный антисемитизм многих украинцев, который Шолом встречал везде на своем пути.
Как-то под вечер Шолом с товарищами вошли в одну деревню, где они попросили ночлега и еды. Замотанная в платок крестьянка криво улыбнулась и ушла. А через пару минут Шолома и его друзей окружили разъяренные крестьяне. Кто с вилами, кто с ножами, кто с саблями, а кто и с охотничьим ружьем.
– Попались, проклятые жиды! – крикнул самый старый из них, брюхатый старик с длинными седыми усами.
– Царствовать над нами задумали! Земли наши украсть! Баб наших портить! Проклятое отродье жидовское! Нет от вас спасу! Но сейчас вы получите свое! Братцы, а ну, хватай их, и сдадим властям!
В темноте крестьяне не разглядели, что Шолом с товарищами были хорошо вооружены.
Шолом не растерялся. Он зажег спичку и показал крестьянам свой карабин.
– А ну, назад всем!
Окружившие их мужики испуганно ахнули и попятились назад.
– Стоять, свиньи! – крикнул изо всех сил Шолом, и продолжил: – вы все скоты!
Крестьяне злобно и завороженно смотрели на него.
– Продажные предатели! Шлюхи! Под кого угодно ляжете! И под немцев, и под шведов! Враги России! Пошли вон, свинорылые!
Крестьяне опустили головы и примирительно сказали ему:
– Ты не горячись! Мы ж не знали, что вы не жиды, а евреи! Евреев мы уважаем… Это жидов мы не любим…
Шолом с ненавистью сплюнул и процедил:
– А кто для вас жиды? И как вы их от евреев отличаете?
Вперед вышел толстолицый крестьянин с длинными сивыми усами и ответил:
– Так это ж просто… Жиды хитрые, ленивые, богатые и трусливые. А евреи работящие, честные и бедные…
Шолом с омерзением приказал крестьянам расходиться. В этом селе его группа решила не ночевать. Доверять таким хозяевам было нельзя.
Отряд Шолома достиг Полтавы, где они узнали от бойцов Котовского о том, что остатки батальона Рошаль находятся сейчас в Харькове. Вскоре Шолом со своими людьми прибыл в Харьков. Немцев там еще не было. Но местный Совет уже сбежал из города, и мораль жителей была крайне низкой. Харьков пребывал в состоянии безвластия и в ожидании приближающейся армии кайзера.
Буквально за несколько дней до подписания Брест-Литовского мирного договора большевиков с Германией Шолом наконец-то соединился со своим батальоном Рошаль. В конце марта 1918 года батальон находился невдалеке от Синельникова и Екатеринослава. До того батальон отступил от своих боевых позиций, нарушив приказ держаться до конца, так как выстоять против Красной армии в районе Верхнеднепровска было просто не реально. Ночью они были атакованы Красной армией и после небольшого боя, в котором от рук большевиков нелепо погибли двадцать четыре революционера, были захвачены в плен. Так прекратил свое существование батальон Рошаль.
Сцена 34
Немцы захватили Украину, и вся революционная деятельность в ней сошла на нет. Шолом вернулся в Одессу только в начале июня 1918 года. Жена была счастлива увидеть его живым и невредимым. В городе наступил порядок. Немецкие солдаты были повсюду. Всем людям, у кого революционеры экспроприировали дома и предприятия, немецкая администрация все вернула обратно. Многих «наиболее опасных» революционеров посадили за решетку. Шолом поселился с женой на самом берегу моря, у её родных.
Жарким июльским утром Шолом шел с Ханой на пляж, купаться. И вдруг он увидел своего друга, героя революции Котовского. Тот был одет в гражданское. Он подбежал к нему и похлопал его плечу.
– Котовский! – крикнул Шолом, – Вы ли это?! Глазам своим не верю!
Григорий Иванович злобно обернулся, но, увидев добродушно улыбающегося Шолома, расслабился.
– Твою
