Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кое-что мы выяснили, теперь давайте поговорим о моём проценте, — наконец, заговорила Ританаль. — Поход в Скальбур требует особой подготовки. Нет ничего опаснее, чем пустоши и топи «нечистых земель». Поскольку все вы рассчитываете взять с эльфов по полной, помимо своей доли, я хочу, чтобы каждый из вас отстегнул мне по двадцать процентов.
Клут перестал жевать и удивлённо уставился на Ританаль.
— Как же так, — подал он голос. — Мы ведь все в одной связке и каждый должен получить равную долю.
— Я озвучила свои условия, а принимать решение вам, — покачала головой девушка. — Если вы думаете, что я жадничаю, поищите другого проводника. Только я сомневаюсь, что таковой найдётся.
— Ты и Бролем так вертела? — поинтересовался Всебор. — Теперь понятно, почему ваши отношения дали трещину.
— Что тебе понятно? — обозлилась Ританаль. — Я тебе говорила, что никаких отношений у меня с Громилой не было. Мы всегда договаривались на взаимовыгодных условиях, потому что полукровка знал — без меня из Скальбура не выбраться.
— И всё же это слишком, — пробурчал старый Клут. — Чтобы сюда добраться, мы рисковали жизнью, будем рисковать жизнью и дальше, когда отправимся в Скальбур, а ты хочешь ободрать нас как липку…
— Если что-то не устраивает, желаю удачи! — Ританаль демонстративно встала и навострилась к выходу. — Передумаете. Сморчок знает, где меня найти.
— Постой! — вскочил Всебор. — Клут погорячился! Конечно, без тебя мы никуда не пойдём.
Ританаль усмехнулась и пронизывающе посмотрела на компаньонов.
— Точно без дураков? — спросила она. — Ну, смотрите! Ещё никто не водил за нос Маскадоров, чтобы потом не поплатиться за свою глупость.
— Никто никого не собирается обманывать, — как можно твёрже, сказал Всебор. — Верно ребята?
— Верно! — за всех ответил Клут. — В конце концов, мы всегда можем выторговать у эльфов что-нибудь ещё.
— Хорошо! — Ританаль вернулась на место и доброжелательно улыбнулась. — Поскольку с моим процентом мы тоже всё выяснили, остался последний вопрос. Задаток.
— Чёрт! — взревел Клут. — Эта девка начинает действовать мне на нервы.
Толстяк вскочил с места, выхватил их кармана трубку и демонстративно её закурил.
— За кого ты нас держишь, — закричал Палько. — Разве мы похожи на богачей!
Одноглазый тоже зачем-то вскочил, но, потоптавшись на месте, плюхнулся назад.
— Это выше моего понимания, — развёл руками Клут. — Ещё никогда я не встречал таких жадных, таких расчетливых людей.
Чтобы не мозолить глаза, он ушёл к другому столику, нашёл свободное место и устроился так, чтобы хорошо видеть всю компанию.
— Что это с ним? — пожала плечами Ританаль. — Наверное, не выспался.
— Ты сказала, что тебе нужен задаток, — процедил Всебор. — Но ты ничего ещё не сделала, почему мы должны тебе верить?
— У вас просто нет выбора, — ответила девушка. — А верить или нет — ваше право.
Наследница Маскадоров налила из кувшина в свой стаканчик и чуть пригубила. Она и в самом деле знала себе цену, и Всебор с удивлением отметил, что неосознанно восхищается охотницей. Её воля могла сломить даже такого твердокаменного типа как Броль и, наверняка, ему не раз приходилось ей уступать.
— Ладно! — выдержав паузу, проговорил Всебор. — Будет тебе задаток.
Он покосился на Палько, но, не дождавшись реакции, двинул его локтем в бок.
— Ну, чего!? — протянул одноглазый. — У меня ничего нет.
— Давай самородок, — зарычал Всебор. — Совсем память отшибло?
Палько сморщился, виновато улыбнулся и полез за золотом в карман. Расставаться с единственной драгоценностью, которую удалось украсть у «отверженных» Тиаберии, ему явно не хотелось. На его лице, сменяя друг друга, отразились все эмоции: радость, жадность, страдания и даже злость. Он медленно вынул самородок из-за пазухи и чуть не плача, протянул Всебору.
— Это всё что у нас есть, — Всебор положил самородок на середину стола и нахмурился. — Не знаю, было ли что-то у Броля для тебя, но его с нами нет и узнать уже не получится.
— Неплохо! Чистое золото нынче в цене, — прошептала Ританаль. — Откуда оно у вас. Ребята?
— Это ещё что! Знала бы, сколько его ещё там осталось, — оживился Зубастик. — В этом лесу…
Жиль запнулся на полуслове и покосился на Всебора.
— Теперь до него не добраться, — равнодушно отозвался тот. — Потому и говорить не о чем.
— Ладно, — согласилась Ританаль. — Говорить не будем.
Она спрятала самородок в мешочек, который болтался у неё на шее, подняла стакан с выпивкой и осушила его залпом.
— Поскольку с моим вознаграждением все вопросы решены, следует поговорить о вашем снаряжении, — заметила она. — Советую вооружиться и прикупить хорошей обуви. А продовольствие я возьму на себя.
— Идёт, — отозвался Всебор. — Думаю, нескольких дней вполне хватит.
На улице стемнело, завыли дворовые собаки, и Брагед открыл дверь, чтобы впустить их в трактир. Для жителя Спумариса это выглядело странным, но ещё более нелепым и необычным стали действия хозяина, когда он запер двери и для верности подпёр их здоровущим бревном.
— Какого чёрта!? — воскликнул Палько. — Это что, местный обычай такой?
— Я вас предупреждала, — зашептала Ританаль. — Калибар давно не тот, каким был раньше и то, что для вас нелепица, для нас способ сохранить собственную шкуру.
Заиграли скрипки и волынки. Весёлая музыка должна была поднять настроение, но люди почему-то помрачнели и даже перестали разговаривать. В городе творилось что-то неладное, и происходило это всякий раз, когда на улице наступала ночь. Народ, забитый страхами и суевериями, собирался в самых людных местах, чтобы избежать какой-то опасности, но эта опасность преследовала их и там.
Даже Ританаль, которую трудно было заподозрить в малодушии, напряглась и сжалась, словно взведённая пружина. Минут пять ничего не происходило. Всё также играли скрипки, кто-то из завсегдатаев трактира даже попытался затянуть песню, но всё оборвалось разом, когда в дубовую дверь постучали. Тот, кто находился снаружи, обладал нечеловеческой силой, потому что от его ударов сотрясались не только двери, но и стены кабака.
— Неделю назад они уже сюда приходили, — зашептал кто-то, — Это же не по правилам. Слишком часто…
— Надо молится богам, — добавил другой. — Они милостивы и облегчат нашу участь.
Брагед, бледный и дрожащий, вышел из-за стойки и подошёл к двери. Будто спрашивая разрешения, он обернулся к посетителям, постоял немного и взялся за бревно.
Все присутствующие в трактире внимательно следили за каждым его движением. А несчастный старик медленно отодвигал засовы и отворял замки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});