Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов

Это был пухленький коротышка с безвольным подбородком и уставшими от работы глазами. Заляпанный грязью сюртук, мятая треуголка, красная от возлияний физиономия — совсем не типичный представитель своего цеха. Но Всебор знал по опыту, именно такие готовы открыть душу первому встречному и ответить практически на любой вопрос.

Глава 18

— Меня зовут Тринкер, — протягивая потную ладонь, произнёс коротышка. — Далеко же тебя парень занесло. Где Калибар, а где Спумарис — расстояние будь здоров.

— Профессия у меня такая, — пояснил Всебор. — Я толмач, а тут случай подвернулся, узнать о других людях побольше. Вот и решил составить компанию друзьям.

Тринкер присвистнул и впервые за десять минут разговора посмотрел на собеседника с интересом.

— Я тоже по молодости всё о путешествиях мечтал, — заметил он. — Хотел даже в навигацкую школу записаться, чтобы на боцмана выучиться, да папаша так отодрал, что я думать о море забыл. Вот с тех пор налогами и занимаюсь. Будь они неладны.

Тринкер улыбнулся и, поглядев искоса на Всебора, подмигнул.

— А что приятель, не пропустить ли нам по стаканчику? — спросил он. — Я, знаешь ли, очень уважаю разговаривать с чужестранцами. Погоди. Я сейчас.

Коротышка захлопнул бухгалтерскую книгу и побежал к мясным лавкам. Он останавливался перед каждой, говорил несколько слов хозяину, и тот не переча, давал ему монету.

Через несколько минут, Тринкер, сияющий и счастливый, стоял перед Всебором и пересчитывал мелочь.

— Самую прибыльную торговлю в Калибаре держат мясники, — пояснил он. — Это уж поверь мне на слово. Но перегибать тоже нельзя. Моего напарника за жадность, они так отметелили, что ему бедняге, пришлось перейти в канцелярию. Так в конторе теперь и служит.

— Лихо! — улыбнулся Всебор. — Этак и я смог бы!

— Нет, брат, не каждому дано находить язык с этими обормотами. Люди злые, каждый хочет наварить побольше. Времена-то нынче какие?

Пересчитав мзду, Тринкер самодовольно усмехнулся и, хлопнув Всебора по хребту, потащил его к ближайшему чипку.

Наливали здесь в любое время и, похоже, Тринкер был в этом заведении, желанным гостем. Хозяйка, дородная приветливая женщина, мигом смахнула со столика крошки и рыбьи кости, а через пару минут принесла кувшин и стаканчики.

— Меня в Калибаре уважают, — напыщенно произнёс коротышка. — Ещё бы не уважать у меня ведь связи, какие. Даже в королевской канцелярии знакомцы.

— Такой почёт нужно заслужить, — подлил масла Всебор. — И как же это вам так удалось?

— По правде, говоря, я каждый день отстёгиваю управляющему, — шёпотом разоткровенничался Тринкер. — Ох, и жадный же старый чёрт. У него даже пальцы пожелтели от металла.

Сборщик налогов плеснул в стаканчики из кувшина и тут же залпом осушил свой.

— За знакомство, — произнёс он, закусывая хлебом. — Сразу вижу, ты парень дельный, но в Калибар заявился не в лучшие времена. Только молчок.

Тринкер приложил палец к пухлым губам и осторожно огляделся.

— Былая слава нашего королевства давно померкла, — произнёс он. — Нет больше золотых дворцов и пышных парадов. Да и как может быть иначе, если в наш прекрасный город забредают даже «отверженные». Вот третьего числа, всю ночь наёмники по улицам выслеживали одного мертвяка. А он, мерзавец, так жутко завывал, так завывал, что слышно было во всех концах города. Ну, вот выследили они, значит, его на площади. Поймали и посадили на цепь, чтобы утром сжечь, а как рассвело, выяснилось, что это не мертвяк вовсе, а забулдыга с окраины перепивший накануне браги. Но «отверженный-то» был. В ту же ночь, какого-то бедолагу задрал, выпотрошил и весь ливер сожрал.

Коротышка налил в свой стакан ещё, проверил, есть ли что у Всебора и, заметив, что собутыльник даже не пригубил, сурово нахмурил брови.

— Ты меня уважаешь? — поинтересовался Тринкер. — Тогда пей!

— Вы, наверное, знаете в Калибаре всех, — Всебор немного отпил и поставил стаканчик на стол. — Мне нужно найти одного человека.

— Что за вопрос? — Тринкер удивлённо уставился на Всебора. — Да меня тут каждая собака знает. Я их вот как держу.

Захмелевший сборщик налогов, демонстративно стиснул дряблый кулак и показал его собеседнику.

— Да! Меня уважают и чествуют! Но счастья нет! — Тринкер, мрачно покосился на кувшин, снова налил в стакан. — Жена пилит за то, что большую часть жалованья пропиваю, а управляющий, гад ползучий, так бухгалтерской книгой по тыкве приложил, что до сих пор в глазах искрит.

Коротышка фальшиво всплакнул и опрокинул в рот очередную порцию пойла.

— «Если и дальше так пойдёт, я ничего из этого типа не вытяну, — подумал Всебор. — Скоро бедняга под столом окажется».

Словно читая мысли, Тринкер с интересом заглянул под стол, а потом уставился на Всебора.

— Ты что-то хотел у меня спросить? — вспомнил он. — Про какого-то человека.

— Именно, — оживился Всебор. — Мне нужна некая Ританаль, которая как мне думается, проживает в «Медвежьем замке».

Коротышка задумчиво посмотрел на опустевший кувшин и многозначительно взмахнул рукой.

— Ни о какой Ританаль я не слышал, — раскачиваясь, произнёс он. — А «Медвежий замок» недалеко, с полверсты от кабака, если двигаться на запад.

Из забегаловки Всебор вышел один. Старина Тринкер, подложив под голову бухгалтерскую книгу, сладко спал. И теперь всякий посетитель, мог с лихвой оценить его разноголосый фигурный храп.

— «Однако и вкус у этой тошнотворной выпивки, — сморщился Всебор. — И закусить нечем».

Он порылся в кармане, нашёл кусочек сухаря и хрустко его сжевал. Полверсты от кабака оказались долгими и трудными. Калибар стоял на холмах, отчего постоянно приходилось то резво спускаться вниз, то, напрягая мышцы, карабкаться вверх. Взобравшись на очередную такую возвышенность, Всебор остановился и, приложив ко лбу ладонь, с нескрываемым любопытством уставился на болотистую равнину впереди.

Бескрайние и таинственные калибарские болота расстилались до горизонта. Они служили естественной преградой от недругов, что и помогло выстоять легендарному форпосту людей. А уже за ними лежала проклятая земля Скальбура, загрязнённая нечистью, жуткими созданиями и бесконечными ордами «отверженных».

— «А за Скальбуром жизни нет, только отчаяние и безысходность», — вспомнив слова Сейбилена, прошептал Всебор. — «Потому что правит там бездушная навь».

Старый мудрец знал больше, чем рассказывал. Всебор это понимал, но никогда не настаивал на продолжении рассказа, потому что старик просто выставил бы его за дверь. Не существовало такого человека, эльфа или представителя другого народа, который бы хоть раз в жизни, не задавался вопросом о том, что находится дальше, за скальбурскими топями. Но разговаривать на эту тему никто не желал, а те, кто знал о тайне, и вовсе предпочитали держать язык за зубами. Было в этом молчании много странного, как будто все посвящённые зареклись говорить.