Фонтан - Хэй Дэвид Скотт

На две с половиной тысячи лет назад.

Удар. Лязг. Искры. Би может быть первым кузнецом… звонит телефон… но не последним.

На три тысячи лет назад.

Удар. Лязг. Искры. Удар. Лязг. Искры. Удар. Лязг. Искры. Он опять нагревает стальной лист. Потом охлаждает в оранжевом ведре с грязной водой и снова нагревает. Вода шипит, как змея. Звонит телефон. Он педантичен. Безупречен. Из уважения.

На три с половиной тысячи лет назад.

К своим предкам. К своему ремеслу. К покойной. Би возвращается в современность.

Посвящается Харриет Уокер по прозвищу Кувалда.

Эмма

Пылает.

Эмма вся пылает.

Она открывает в квартире все водопроводные краны.

В душе. В туалете. На кухне.

Ведерки со льдом. Ей никак не остыть. Пакетики со льдом мгновенно тают. Ей никак не погасить огонь. Пламя во чреве. В груди. В голове. В груди.

На карнизе за окном две бабочки. Это что-то значит, но что? Эмма настежь распахивает окно. Находит в себе силы и решимость сделать из ладони сачок и поймать в него бабочку.

Она отрывает крылышко. Кладет на язык. Размазывает бабочку по груди. Размазывает зеленые внутренности и переливающуюся пыльцу. Постойте! Что? Что ты натворила? Эмма ловит вторую. И целиком съедает ее.

А потом мастурбирует по очереди всеми клонированными членами — Дакворта, Би, консьержа, слесаря, начальника, офицера Рино, Тимми.

Был бы у нее член Эктора!

Красавчика Эктора.

Что толку.

Она не может потушить огонь.

Он неугасим.

Неугасим.

Дочь Зевса

Талия набирает на своем смартфоне заметки. Обо всем этом. О Тимми. О Кувалде. О фонтане. О воде. Она общалась с Эялем, Битой, Даквортом. Видела оргазм в кресле, чуть не доведший русского до смерти. На ее кроссовках остались брызги крови погибшего полицейского. Она напишет книгу. Ее диссертацию опубликуют. У нее особый взгляд. Получится настоящая книга. У Талии появится авторитет. А еще она считает, что знает, как работает вода. Что она делает, зачем она это делает и почему вы умираете.

Она написала твит, сообщение для электронной рассылки и пресс-релиз, которые отправит сегодня вечером в свою обширную цифровую базу. Базу с контактов, источниками которой, помимо прочего, явились ИХФ, МСИ, «АртБар» и «Робардс райе пудинг продакшнс». Везде, где она так «неудачно» проходила стажировки. Эти твит, сообщение для электронной рассылки и пресс-релиз соберут в МСИ толпы. Люди выстроятся в очередь, чтобы попить воды. Потому что, когда тебе говорят, что ты имеешь право, ты сразу его реализуешь. Можно надеяться, будут и протестующие с их праведным негодованием. Талия ощущает лишь легкий укол вины. В конце концов, это во имя общего блага. Люди имеют право выбирать.

А если ждать даквортовского манифеста, то можно просидеть сложа руки до второго пришествия.

Сегодня вечером они собираются на выставку художника-любителя. Талии становится жаль этого парня — какого-то Эктора. На минуту. Она знает: что бы ни увидел Дакворт, он постарается произвести на нее впечатление своей прозорливостью. Получится интересная статья. Она будет отлично контрастировать с рецензией Талии на его неопубликованную «Пьесу», которую Дакворт проигнорировал. Вообще-то, она не так уж плоха. Потенциал имеется. Но, бог мой, я вас умоляю, еще одна пьеса о холокосте?

Черт, неужели он так и не включит кондей? Тут адски жарко.

Девушка берет со стола № 2 стакан с водой и залпом выпивает. Вода чуть теплее комнатной температуры. Она совсем не освежает. И слегка щиплет язык. На лбу у Талии выступают капельки пота. В висках шумит.

Из душа выходит Дакворт. С чистеньким полотенцем вокруг бедер. И в девчачьих тапочках. Для старпера он был не так уж плох. Совсем неплох. Талия позволяла ему делать большую часть работы. Он казался довольным. Еще несколько подобных дней — и она с ним покончит.

— Привет, милая, — говорит он.

— Привет, дорогой, — отвечает она. Добавив в утреннее приветствие ложку меда.

— Я тут подумал… — сообщает Дакворт. — Да, это, по-видимому, несколько преждевременно и глупо, но в душе я подумал, что после нашей революции, возможно, стоит взять творческий отпуск. Например, уехать на год в Швецию. Поработать над романом, мемуарами или чем-нибудь еще. Может, ты захочешь ко мне присоединиться? Чтобы расцвести. И благоухать.

Он хочет сказать Талии, что она его муза, что она вдохновляет его. Что он боится, что никогда не вдохновит другого человека так же, как она вдохновила его. Что, в конце концов, он хотел бы прикоснуться к чьей-то душе и вдохновить ее на великие свершения. И этим довольствовался бы. Но освещение неподходящее. Если бы горела одна-две свечи… Или маленькая лампа… Но сейчас это будет выглядеть натужно. Слишком грубый, слишком несфокусированный момент. И тогда Дакворт решает, что это не имеет значения. Жизнь — это сейчас. И надо этим пользоваться.

— Я довольно сильно увлечен тобой, Талия, и, честно говоря, прошлой ночью и сегодня мое сердце…

Он осекается. И смотрит мимо нее.

Талия не смотрит на него. Она знает, что Дакворт смотрит на «Пьесу». Видимо, она не так положила ее, когда убирала на место. Придется призвать на помощь голос маленькой девочки. Все будет хорошо.

Дакворт смотрит не на «Пьесу».

— Это ты выпила воду из стакана?

— Здесь жарковато, — говорит Талия, поворачиваясь к нему.

Дакворт побледнел. Как полотно.

Девушка начинает хмуриться.

— Что? — Затем лоб разглаживается, словно кто-то слегка ослабил гигантский болт в затылке. Губы у Талии дрожат, и она едва может выдавить из себя вопрос: — Это была?..

— Нет, — отвечает Дакворт. — Конечно, нет. — Он улыбается. Механически. Переключает передачу. — Ну, милая, найдешь сегодня утром время, чтобы просмотреть мою «Пьесу»?

— Ладно.

— Потом, как говорится, поделишься впечатлениями.

— Ладно.

Критик нащупывает красную ручку и предлагает Талии.

— Ладно. — Она медленно протягивает руку. Встречается с ним взглядом.

Губы у него дрожат, усы шевелятся. Глаза наливаются слезами, и он забирает красную ручку назад. Затем опускается на колени и обнимает ее тонкую молодую талию. Крепко прижимает девушку к себе. Искренне.

— Я плохой человек, — произносит он. — Прости, прости, прости.

Талия снова ощущает пощипывание.

— О, Талия. Я люблю тебя.

И тут до нее доходит. Все ясно. Она выпила воду. Из ее нутра исходит тепло. Талия пытается оттолкнуть Дакворта, но он, уткнувшись лицом ей в живот, крепко держит ее. Девушка чувствует его слезы, ощущает отчая ние одинокой душ и, руки его сжимаются все сильнее, пальцы впиваются в ее тело, словно он пытается проникнуть в нее в поисках убежища. Талия ощущает подступающую дурноту. Она впивается острыми ногтями в его подмышки и наконец ослабляет его хватку. Дакворт смотрит на нее щенячьими глазами, но она вырывается, бросается в ванную, к унитазу, и сует в глотку два пальца.

Наследство

Би вскрывает письмо от адвоката. Конверт из коричневой бумаги. С парой отпечатков пальцев. Он узнает эти пятна. Подносит конверт к носу. Это смазочно-охлаждающая жидкость. Он отрывает с краю полоску. Внутри ключ и адрес. В районе Вест-Лупа.

Он является по этому адресу. В тайное убежище. Логово заклятого врага.

Снаружи, у двери — обшарпанный бычий череп. Без нижней челюсти. Би поворачивает ключ в замке и приоткрывает большую металлическую дверь. Та легко распахивается. Не скрипит. Дверь хорошо смазана, в отличном состоянии. За ней симпатичная приемная. Современная. Чистенькая. Она напоминает Би шлюзовой отсек. Еще один ключ. Еще одна дверь.