И сгинет все в огне - Андрей Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нахождение на поле облегчает проверку моего плана. Я бегаю взад и вперед между фортами, рассчитывая время, проверяя, насколько все выполнимо. Я тренируюсь карабкаться по стремянкам, спрыгивать с крыши, чтобы затем с кувырком приземлиться на землю. Я прокручиваю все сценарии, какие только могу придумать, моделирую их, мечусь и отрабатываю рывки, прыжки и способы отступления. Я прихожу сюда каждый вечер в течение двух недель, тренируясь, пока не выучу маршрут наизусть.
А затем, на всякий случай, в ночь перед испытанием я забираюсь на крышу форта Авангард и вырезаю глиф элементальной инфузии на нескольких круглых плитках. Это мало что даст, просто заставит плитку немного приподняться, но это может сбить с толку любого, кто будет преследовать меня, на время, достаточное, чтобы я смогла убежать. Я высекаю так неглубоко, что магия должна сохранить свойства в лучшем случае двенадцать часов, прежде чем исчезнуть.
Это, конечно, жульничество. Откровенно против правил. Но, как любил говорить Павел… вот что такое магия.
Глава 22
Настоящее
Плитка под ногой Дина прогибается, сильно дергаясь назад. В туманном замедленном движении Пустоты я вижу, как он спотыкается, как его рот открывается от удивления, как он падает назад. Это все, чего я хотела, все, на что надеялась. Но Дин как раз высекает огненный глиф, и во время падения его локусы опрокидываются вниз, разрубая его пополам. Он трясется и пульсирует, языки пламени вырываются наружу, мир вокруг него дрожит и извивается. Пустота ревет с шумом собирающегося грома.
Это ошибка. Ошибка при огненной магии. Вот черт.
Я возвращаюсь в Реальность и закрываю лицо руками. Я не вижу взрыва, но я его слышу. Обжигающий поток, от которого содрогается форт, от которого звенит в ушах, который окатывает меня волной опаляющего жара. Когда я открываю глаза, место, где стоял Дин, представляет собой затонувший кратер, камень, выжженный до черноты. Десятки маленьких огоньков горят по краям парапетов. Что до Дина, то он улетел, перевернувшись через крышу. Он лежит внизу на траве, его тело – дергающиеся и хрипящие обгоревшие обломки. Плоть обуглилась до черноты.
От этого будут последствия.
Раздается одноминутный гудок, и я вырываюсь из транса, когда остальной мир мгновенно возвращается. Толпа визжит. Судьи разбегаются. Люди кричат из центра арены, вероятно, другие члены ордена Авангарда, когда они понимают, что происходит. У меня нет времени думать о Дине. Нужно спешить.
Я изо всех сил рву лозу, освобождаясь от ветвей, и вскарабкиваюсь на ноги. Сумка с самоцветами все еще на бедре, полная и гремящая. Одним плавным движением я подхватываю локусы и перебрасываюсь через парапет. Бросок не так хорош, как на тренировке, но и не плох, и вскоре я поднимаюсь на ноги и мчусь обратно в наш форт. Вой других представителей Авангарда становится все громче и громче, толпа совершенно оглушительна. Земля исчезает у меня из-под ног. Мои мысли тают. Мир – размытое пятно. В этот момент я едва ли человек. Я существо, состоящее из чистого адреналина, громыхающего сердца, воли к победе во плоти. Все, что я знаю, – это сумка с самоцветами у меня на бедре и форт Нетро, гордо возвышающийся, приближающийся все ближе.
Копье ветра проносится мимо меня, с оглушительным грохотом врезаясь в ограждение арены. Столб земли извергается прямо позади, разбрасывая осколки грязи, как картечь. Позади меня раздаются шаги, громкие, яростные и приближающиеся. Хотя я не думаю о них. Я думаю о том гудке, который прозвучит в любую секунду, о гудке, который завершит матч. Если я не вернусь вовремя, значит, все это было напрасно. Я не могу проиграть. Не сейчас, не когда я так близко.
Дверь в форт распахивается, и там стоит Фил, ее лицо перепачкано грязью и, возможно, кровью, черные волосы взлохмачены и растрепаны.
– Алайна! – кричит она, и я хватаю сумку с драгоценными камнями с пояса и бросаю ее, и она рассекает воздух. Едва ее поймав, она бежит в форт, чтобы положить ее в сундук, и это очень вовремя, потому что кто-то хватает меня сзади, пара мускулистых рук обхватывают мою талию и с силой прижимают к траве.
Мое зрение вспыхивает красным, я чувствую вкус крови и только в этот момент осознаю, как мне больно. Каждый мускул в моем теле пылает. Лицо словно обожжено взрывом. Мой затылок пульсирует от удара о парапет, и, конечно же, из-за парня, лежащего на мне, студента, который ударил меня о землю так сильно, что, боюсь, я сломала ребро. Хватая ртом воздух, я поворачиваюсь и вижу его. Мариус Мэдисон.
– Какого черта ты делаешь, Девинтер? – рычит он. Я стреляю в него окровавленной улыбкой, мои глаза дикие от триумфа.
– Побеждаю.
Звучит финальный гудок. Матч закончен.
Судьи обрушиваются на нас, сбрасывают Мариуса с меня, рывком поднимают на ноги и тащат прочь. Повсюду крик, как на трибунах, так и на поле вокруг нас. Профессора пытаются поддерживать порядок, крича что-то о том, что «сейчас все уладят», но их заглушает шум. Мариус смотрит на меня глазами, полными чистейшей ненависти. Позади него, сразу за фортом Авангарда, я вижу пару судей, которые укладывают Дина на носилки. Его рука безвольно свисает вдоль тела, кожа обуглилась, как у жареной курицы. Я не врач, но не думаю, что он в порядке.
Смотритель Тимс хватает меня за плечи и ведет обратно в форт Нетро. Судьи, которую я раздела, тут нет, может, она проснулась, а может, ее унесли. Все остальные из Нетро там, выглядят, как выжившие в великой битве. По щеке Тиш тянется длинный кровавый порез, Десмонд весь в грязи, а Зигмунд прижимает к груди левую руку, которая явно сломана. При виде меня он разражается бурным смехом, а Тиш слегка усмехается.
– Мы сделали это, – говорит Фил, свалившись у сундука. – Мы положили самоцветы. Твой план сработал. Мы действительно выиграли.
– Ничего вы не выиграли, – рычит Тимс. – Ничего, пока судьи не решат, что ваша игра была по правилам. И удачи вам в этом.
Я бы сказала, что он немного предвзят, но, с другой стороны, в конце концов, я задушила одного из его судей. Поэтому я ничего не говорю, когда он захлопывает дверь, запирая нас.
– Что произошло? В форте Авангарда? – спрашивает Тиш. – Мы видели взрыв.
Я прислоняюсь к стене, морщась от того, как все мое тело болит и пульсирует.
– Это был Дин Вейл. То, что от него осталось.
Десмонд практически падает в обморок.
Судьям требуется больше часа, чтобы принять решение, часа, пока мы сидим взаперти в этом форте, часа, который кажется полутора неделями. Приходит медсестра,
