Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов

работник райкома партии. Человек выглядел неважно – костюм мятый, рубашка несвежая. Но смотрел он строго, и в глубинах его серых глаз затаилось что-то недоброе. Видимо, подполковник докладывал товарищу о ходе расследования, не сообщив при этом ничего обнадеживающего. На пальце у Светличного блестело обручальное кольцо – крупное и недешевое. В прошлый раз кольца не было, видимо, забыл надеть. Значит, и этим небожителям не чуждо ничто человеческое.

– Что? – проворчал Сергеев.

– Поговорить бы, товарищ подполковник.

– Ладно, Федор Михайлович, я вас выслушал, все понял, – Светличный со выдохом поднялся, протянул руку Сергееву, – работайте, не буду вас задерживать. Рассчитываю на подвижки в деле, должно же оно когда-нибудь сдвинуться с места?

– Разумеется, Игорь Станиславович, все виновные понесут заслуженное наказание, я буду держать вас в курсе, – подполковник все же прогнулся – изобразил подхалимскую улыбочку.

Проходя мимо Разина, партийный деятель одарил его холодным взглядом, при этом не сказал ни слова и вышел из кабинета. Сергеев опустился в кресло, схватил первое, что попалось под руку – стирательную резинку. Вскинул глаза, повторил:

– Что? – при этом посмотрел так, словно уже знал, кто первым понесет заслуженное наказание. – Нашли преступника? Я его знаю?

Ремарка была любопытная, но Алексей предпочел не заострять.

– Работа продолжается, товарищ подполковник, мы обязательно раскроем это дело. Я по другому вопросу.

Он доложил о надоедливом журналисте. Тот подкатывал уже дважды. Персона, в принципе, известная, частенько под статейками в молодежной газете можно было наткнуться на его имя. Не Дюма, но пишет неплохо, в чем-то даже смело. Молодежные газеты подобное допускали – все-таки одними съездами КПСС подрастающее поколение сыто не будет. Смелость была не инициативная – явно с одобрения старших товарищей.

Подполковник слушал, исподлобья уставившись на подчиненного. Тень недовольства легла на морщинистое чело. Возраст товарища Сергеева неуклонно стремился к шестидесяти, но на пенсию в ближайшую пятилетку он не собирался.

– Что за тип? – проворчал Сергеев. – Действительно известный персонаж? Молодежку не читаю – только «Известия», «Советский спорт» и «Советскую милицию».

– Фигура реально существующая, – кивнул Алексей. – Вас ничто не настораживает, товарищ подполковник?

– Еще как настораживает! – Сергеев скрипнул зубами и отвернулся. Он лихорадочно размышлял, кусая губы, потом очнулся, набрал воздух в легкие: – Да уж, интересно, не сам же он все это затеял? Можно снять трубку и позвонить в редакцию, интересно, что ответят? Слушай, – начальник РОВД встрепенулся, – примерь-ка этого пассажира к нашему делу – не получится ли чего?

Идея была неожиданная, Алексей не нашелся что ответить, задумался.

– Ладно, иди работать, – махнул рукой Сергеев. – Разберемся с нашими неприятностями. И это самое, Разин… – он помялся, – спасибо, что сказал.

«Кушайте с булочкой», – чуть не сорвалось с языка.

В отделе царило тягостное траурное молчание. Лидия Александровна украдкой что-то читала, прикрыв папкой, видимо, Солженицына, переписанного от руки. Отвлеклась, уставилась на вошедшего отрешенным взглядом. Островой и Шабанов листали бумаги, делая занятой вид, – первому это шло, второму – решительно нет.

– Понятно, – прокомментировал Разин. – Сидим и ждем, пока наш друг еще кого-нибудь кокнет.

– Не кокнет, Алексей Егорович, – самоуверенно заявил Михаил. – Он выбросил орудие убийства, значит, завершил свою работу.

– Глубокая мысль, – похвалил капитан. – Выходит, дело сделано, можно расслабиться. И в голову не приходит, что от ключа он избавился, не будучи уверенным, что его не схватят в Бронных переулках? Ключ – это так, расходный материал, и ничего символичного.

– Может, и так, – смутился Островой. – Но моя же версия привлекательнее, Алексей Егорович?

Отворилась дверь, вошел Крюгер – мрачнее ночи, какой-то заторможенный.

– После тяжелой продолжительной болезни… – торжественным тоном начал Шабанов.

– Убью, – проворчал Крюгер, занимая рабочее место. – С этим типом Дунчану встретиться не удалось. Он работает в строительно-монтажном управлении номер двадцать и сегодня находится по рабочим делам в Искитиме. Будет завтра… если не сбежит. Командир, хватит дурью маяться, домой пора. Весь день пашем. Мы же не собираемся потакать Сергееву?

– Пахари из вас средние, – огрызнулся Алексей, глянув на часы. Приказ работать без сна был действительно перебором. В памяти все чаще возникала соседка Валентина – к чему бы это? – Ладно, горе-оперативники, – проворчал он. – Сидим еще полтора часа, а потом уходим. Может, дельная мысль родится.

– А я вот и хочу сказать по поводу дельной мысли… – Лида устремила отрешенный взгляд на вымпел победителя социалистического соревнования. – Не могу сказать, насколько она дельная, но…

– Лидия Александровна, не морочь нам голову и не набивай себе цену, – рассердился Алексей, – если есть что сказать, говори. Если нет, то молчи в тряпочку.

– Помните, перед тем, как выехать на последний труп, Виталик заявил, будто знает, что связывает наши жертвы? И вид имел такой, будто бы и впрямь что-то узнал… Но поступил звонок, все кинулись на место преступления. В машине он, видимо, ничего не сказал, понимаю, не до этого было. Потом эта история с проломленным черепом, когда он был ни бэ, ни мэ…

– Было дело, – подтвердил Островой. – Больше мы с тех пор Виталика не видели и не слышали.

– Неужели ты всерьез думаешь, что он что-то нарыл? – фыркнул Алексей. – Это, извини, уже полный аллес капут…

– Да, Виталик парень своеобразный, – согласилась Лида. – Упертый на своих маньяках, постоянно влипает в неприятности. Но сам по себе студент – неглупый. Боюсь это представить, но однажды из него может выйти толк. Попытка не пытка, а, командир? Что нам терять? Все равно мы не имеем ни одной зацепки.

– И что ты предлагаешь? – Алексей опять посмотрел на часы. – Тащиться вечером в больницу, прорываться через кордоны врачей, через маму с папой? А если Виталик спит или, боже упаси, без сознания? С кровати сбросим?

Заржал Шабанов.

– Переговоры с церберами беру на себя, – сказала Лида. – Пусть только попробуют не пропустить к нашему лучшему сотруднику. Есть такое понятие – острая оперативная необходимость.

– Ладно, – Алексей решился, – Лидия Александровна со мной, остальные остаются в отделе и пытаются распутать клубок. Раньше восьми никто не уходит.

– Снова вы? – испугался молодой врач. – Простите, товарищи, но к больному пропустить не могу. Недавно ушла его мать, но ей можно, все-таки близкая родственница. Больной несколько раз приходил в себя, тихо разговаривал, но сейчас снова забылся, и я очень надеюсь, что до утра он не проснется.

– Так, можно вас на минуточку, товарищ доктор? – вкрадчиво сказала Лида. – Давайте отойдем в сторонку, а товарищ капитан нас подождет.

Врач начал нервничать, но профессиональное упрямство пока работало. Несколько минут Алексей разгуливал по коридору, впитывал со стен информацию, что надо беречь зубы, предупреждать дизентерию, полностью искоренить туберкулез, сдавать кровь для нуждающихся. Затем подошла Лида в наброшенном на плечи белом