Телегония, или Эффект первого самца - Инна Балтийская

– Платон, я хотела сказать… Давай останемся друзьями, – торопливо выпалила я. – Ты замечательный, но… Пожалуйста!

– Но почему? Вероника, я тебя чем-то обидел?

– Нет, что ты! Ты хороший, самый лучший, но я… – Я заикалась, краснела и бледнела. Как мне объяснить этому мальчику то, что и сама не до конца понимала? – Я поняла, что не могу так. Без любви. Ну никак не могу!

– Почему без любви? – Он бросился ко мне и сел на пол перед креслом, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Я виновато отвернулась.

– Вероника, но я люблю тебя! Я женюсь на тебе, и у нас будут дети, трое детей…

– У меня уже есть дети!

– Я буду любить твоих детей как родных, – торопливо сказал он. – Вероника, но я не могу без тебя. Я эти годы не жил, я был словно в аду… Я тебя полюбил, наверное, сразу, как только увидел. Такую строгую, как школьная учительница, и такую молодую. Ты даже не представляешь, какой красивой была там, на перроне… Но я боролся с собой, я думал, что предаю свою Лилю. Но теперь у меня отняли все, даже память о ней. Ее имя запачкали, использовали в какой-то мерзкой игре. У меня не осталось ничего в жизни, только ты. Ты ведь не бросишь меня?

Внезапно мне стало холодно.

– А если завтра и я исчезну? – медленно сказала я. – В это городе все возможно. Я пропаду, и мое имя будет использовано в чьей-то грязной игре… И ты забудешь меня.

Платон пытался что-то возразить, но я ладонью закрыла ему рот.

– Не надо, хороший мой, пожалуйста. Я все понимаю. Трудно любить много лет. Трудно любить мертвых. Меня ты тоже забудешь. Все забудут, кроме Ромки, – вырвалось у меня.

– Он бросил тебя! – в бешенстве крикнул Платон. – Его ты тоже не любишь! И никогда не любила!

– Не надо больше об этом. – Я оттолкнула Платона и встала с кресла. Вина перед ним куда-то пропала. – Мы друзья и только. Ну пожалуйста! Давай поговорим о более важных вещах.

Я на минуту запнулась, пытаясь сообразить, какие вещи покажутся Платону более важными, чем его отвергнутая любовь. И не нашла ничего лучшего, чем рассказать о давних подозрениях Вадима. Платон слушал меня молча, все больше бледнея, и, только когда я замолчала, тихо спросил:

– И ты поверила, что я выдавал бандитам твои планы?

– Нет, конечно, но ведь бандиты действительно знали обо всем, что мы только собирались сделать! – Я выделила ударением слово «только».

– Если ты не поверила ему, почему не рассказала мне все сразу? Почему ждала несколько дней?

Я молчала, собираясь с мыслями. Как объяснить, почему я молчала? Я и сама этого толком не понимаю. Боялась расстроить Платона, обидеть необоснованными подозрениями? Я уже раскрыла рот, чтобы начать объяснение, но в этот момент раздался телефонный звонок. С некоторым удивлением покосившись на телефон, я подняла трубку.

– Вероника Нежданова? – прошептали с того конца провода.

– Да, это я. А кто звонит?

– Это Алена. Алена Румянцева, – чуть громче прозвучал голос. – Та самая девушка, которая навещала мсье Дюсуана перед его смертью.

– Не подходите больше к гостинице! – закричала тетка, услышав про нападение. – Я знаю, что в городе опасно. Назовите любое место, где мы можем встретиться, и я сама к вам приеду.

– Нет, встречаться мы не станем, – решительно сказала Алена. – Я вам все расскажу прямо по телефону.

Она перевела дыхание и продолжала:

– Значит, дело было так…

Перед самым отлетом в Париж Стас, как бы между прочим, заметил:

– Аленушка, тут для тебя будет еще задание. Совсем простое. Понимаешь, наш олигарх не доверяет своему источнику. Тот уверяет, что мсье Дюсуан смертельно болен и буквально на днях скончается. А вот французские газетчики пишут, что телемагнат собирается в длительное путешествие. Если он так болен, стал бы он путешествовать?

– К чему ты мне это рассказываешь? – удивилась Алена.

– К тому, что нам нужна самая точная информация не только о финансовом состоянии, но и о здоровье мсье Дюсуана. И, чтобы получить эту информацию, тебе придется взять у него анализ крови. А в нашей лаборатории врачи поставят точный диагноз.

От изумления у Алены перехватило дыхание, и она лишь молча таращила на Стаса глаза.

– Не смотри на меня так, я не предлагаю тебя прийти к нему с пробирочками и иголочками и попросить дать тебе пальчик для укола, – утешил Стас.

– А что ты предлагаешь? Напасть, связать и высосать кровь?! – психанула Алена. – Ищи другую дуру!

– Аленушка, на нашу пару олигарх потратил много денег, – грустно ответил Стас. – Билеты в Париж для нас обоих, оплаченные номера в парижской гостинице, твой и мой гонорар, взятка чиновникам от ТВ, чтобы послали именно тебя. Да и та сумма, которую ты потратила на одежду, – она тоже дана мне в долг. Если ты сейчас откажешься от задания, эти деньги придется возвращать. Или нас с тобой просто убьют.

– Но ты требуешь невозможного!

– Да ты послушай и сама поймешь – все очень просто, – успокаивающе гнул свое Стас. – На интервью ты пойдешь вместе с оператором. Он не в курсе, так что действовать придется тебе. Сначала ты задашь мсье Дюсуану вопрос и протянешь ему микрофон. Ничего криминального, правда?

– Да, – кивнула Алена, – так всегда делается.

– Он возьмет микрофон и оцарапает палец, – спокойно сказал Стас. – Ты заахаешь, извинишься, заберешь бракованный микрофон и протянешь ему другой. Все. Дальше идет обычное интервью.

– Это все? – не поверила Алена.

– Абсолютно, – подтвердил Стас. – Главное, чтобы ты ничего не перепутала. Сначала достаешь из синего пластикового пакета микрофон с золотым ободком и протягиваешь его. Потом забираешь и кладешь, да не просто в сумку, а в тот же синий пакет. Да, он на молнии, не забудь ее застегнуть. Потом достаешь из сумки обычный микрофон, без ободка, и спокойно берешь интервью.

Перепуганная Алена после долгих уговоров согласилась взять анализ крови у телемагната. До самой последней минуты она жутко боялась, что микрофон с золотым ободком смазан каким-то ядом и после укола магнат просто умрет на месте. Но ничего страшного не произошло. Мсье Дюсуан довольно сильно оцарапался микрофоном, ободок буквально срезал с указательного пальца кусочек кожи. Алена заахала, выхватила испачканный кровью микрофон и торопливо запихала его в синий пакетик. Она долго извинялась по-французски за причиненные неудобства, но мсье Дюсуан только равнодушно махнул рукой, без возражений взял новый микрофон и продолжал как ни в чем не бывало отвечать на вопросы.

– Вот и все, что я сделала, – подытожила Алена.

– А сперма… Ты не спала с мсье Дюсуаном? – охрипшим голосом спросила Нежданова.

– Нет. Только взяла его кровь на анализ, – подтвердила Алена. – И не верю, что кто-то с ним спал. Он выглядел совершенной развалиной, про таких говорят: одной ногой в могиле. – Она помолчала и решительно сказала: – Но кому-то очень не хочется, чтобы я рассказывала о своем визите. Два года за мной охотятся. И только что, после визита в вашу гостиницу, на меня напали и чуть не задушили. Я хочу, чтобы вы рассказали прессе о том, что я только что вам рассказала. Лишь тогда меня, возможно, оставят в покое.

Она нажала «отбой» и, слегка расслабившись, медленно пошла обратно к гостинице. Подходить к ней вплотную она не собиралась. Освещенные окна и яркую вывеску видно издалека, она сориентируется в пространстве и поймет, в какую сторону ей идти. Она была уверена, что засады возле гостиницы нет. Кому придет в голову, что она вернется туда, где ее чуть не убили! Но другого выхода нет, иначе она не найдет дорогу к домику, в котором собиралась устроиться на ночлег. Как хорошо, что она уже рассказала всю свою историю! Теперь осталось подождать немного, недельку-другую, пока ее рассказ не появится в прессе, и можно ехать домой.

Через четверть часа она дошла до кустов, растущих возле огромных гостиничных клумб, и остановилась. Ей снова почудился чей-то тяжелый пристальный взгляд. Нет, дальше она не пойдет. И так ясно, что надо сворачивать направо и идти строго вперед. Из приоткрытого подвального окна гостиницы доносилась громкая музыка, очевидно, там находился бар. Она прислушалась – очередная молодая певичка в очередной раз перепевала старый хит Пугачевой: «Кто, не знаю, распускает слухи зря, что живу я без печали и забо-о-о-от…» Алена криво усмехнулась, в последний раз поглядела в сторону освещенного фонарями гостиничного входа и замерла на месте. В нескольких метрах от порога, у самой стены, стоял Стас.

Несколько минут она хватала воздухом рот, как выброшенная на песок рыба. Может, она снова ошиблась, как множество раз за последние два года? До стоящей в напряженной позе фигуры – изрядное расстояние. Но нет, это действительно Стас. Он хорошо освещен, и это точно его лицо, его стройная фигура, его манера чуть вскидывать подбородок и подносить руку с часами к самым глазам. У Алены кровь застучала в висках. Вероятнее всего, он сам приехал за ней в городок. Вот он, негодяй, превративший ее жизнь в нескончаемый кошмар. Стоит на расстоянии выстрела, ярко освещенный, и не видит притаившейся в темноте Алены. Сейчас она поквитается с ним за все.