Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн

рубашку, решив осмотреть рану. Она тянется от пупка до грудной клетки, и внутри неё я вижу внутренние органы, от вида которых мои собственные органы сжимаются, угрожая выбросить наружу те несколько долек апельсина, которые я съела. Я зажмуриваю глаза, прижимаюсь кончиками указательного и среднего пальцев к своему окровавленному запястью, а затем обвожу ими кровоточащую рану несколько раз.

— Должна ли я сделать… что-то ещё? — бормочу я, тяжело дыша.

— Ты должна… выбраться отсюда, — хрипит он, как вдруг его взгляд поднимается куда-то над моей головой, губы раскрываются и сдавленно произносят моё имя.

Я резко поднимаю глаза вместе с мечом, и пронзаю ногу Ластре, чем немало его удивляю.

Он прищуривает глаза, смотря на мои окровавленные запястья, разрезанные его лианами. И прежде, чем он успевает связать меня новыми, я снова взмахиваю мечом и с такой силой вонзаю его ему в ногу, что упираюсь в кость. Ластра визжит и падает, выронив меч, который оказывается в луже крови, растекающейся под Юстусом.

Когда головы поворачиваются в нашу сторону, я вскакиваю на ноги, хватаю Юстуса за воротник и тащу к стене.

— Оставь… меня… Фэллон, — его голос — не громче шепота, но я всё равно его слышу.

— Куда это ты собралась, мойя?

Данте начинает медленно ко мне подходить, подняв ладони в воздух, а я продолжаю размахивать мечом.

Я не перестаю сглатывать, но это даётся мне с таким же трудом, как и моё учащенное дыхание, которое стучит о мою грудь.

— Я не оставлю Мириам.

Возможно, она сбежала, но моя угроза заставляет солдат застыть на месте и даёт мне немного времени, чтобы нарисовать символ замка.

Данте поворачивается, а его глаза следят за моими пальцами, которые скользят по каменной стене.

Моё сердцебиение ускоряется.

Он бросается вперёд и делает такие широкие шаги, что обгоняет солдат.

Три.

Я жду, занеся руку над символом.

Два.

Монарх фейри бросается на Юстуса.

Один.

Я прижимаю руку к знаку, молясь о том, чтобы все три наших тела прошли сквозь стену, и что за ней нас не ждёт ещё один гарнизон солдат Данте.

Это испортило бы мой наскоро придуманный план — сразиться с ним наедине, подальше от дюжины мечей, направленных в мою сторону.

ГЛАВА 30

Я покидаю свою обсидиановую тюрьму и ударяюсь в стену, полностью сделанную из бирюзового стекла. Данте перекатывается на бок и врезается в мои голени. От прикосновения его золотых доспехов я начинаю задыхаться и отпускаю воротник Юстуса. Голова моего бедного деда ударяется об пол, и хотя в основании его шеи всё ещё пульсирует вена, его веки закрыты.

Когда Данте поднимается на колени, я взмахиваю мечом, целясь в его шею. Но клинок застревает в короне с изображением солнца.

Вы, мать его, шутите?

Я тяну на себя меч, срываю с головы Данте корону и выдёргиваю пару косичек. Я трясу мечом, чтобы вытащить его из короны, а Данте издаёт рык и бросается на меня.

Я отпрыгиваю вбок, холодный пот начинает стекать по моей шее и выступает каплями на спине.

«Лор?!»

Пока король фейри выпрямляется, я трачу целую секунду на то, чтобы осмотреться. Заметив лестницу, я бросаюсь к ней, и мягкие подошвы моих туфель начинают шлёпать по белому мрамору, точно рыбьи плавники. Я почти спотыкаюсь о платье, но хватаюсь за шёлковую ткань и высоко её поднимаю.

Шаги Данте стучат у меня за спиной, а шпоры звенят.

— Я знал! Я знал, что эта ведьма освободила твою магию.

Я добегаю до лестницы и разворачиваюсь. Кончик меча жалит его в руку, порвав рукав и надрезав кожу. Он ошарашено моргает, а затем его губы кривятся, и он устремляется на меня.

Я пячусь, крепко сжимая своё оружие обеими руками, и снова замахиваюсь. На этот раз мой клинок попадает в его доспехи, и мои кости сотрясаются от удара. Я отползаю как можно дальше от Данте.

— Я не собирался делать тебе больно, — рычит Данте. — Но к чёрту этот магический барьер. Я! Убью! Тебя!

Когда мои плечи врезаются в стену, сердце пропускает долгий удар. Я снимаю руку с меча и прижимаю её к стене, покрытой обоями с изображением ракушек. Не отрывая глаз от Данте, и направив на него меч, я рисую символ замкá.

Мускул на челюсти Данте начинает лихорадочно пульсировать. Король фейри бросается вперёд, но я успеваю пройти сквозь очередную стену.

Как только мой копчик ударяется о дерево, голос Лоркана начинает греметь между моими висками:

«Behach Éan?»

«Лор!»

В течение долгой секунды он ничего не говорит, но я чувствую его на конце нашей мысленной связи. Я слышу его дыхание, глубокое и хриплое, с которым так не совпадают мои хаотичные вдохи.

«Где ты, чёрт возьми, mo khrà?»

«В старом доме Косты, который находится в поместье Росси».

Я осматриваюсь и понимаю, что приземлилась в какой-то спальне.

«Эпонина не солгала, Лор. Я здесь с того самого дня, как они забрали меня. Под землёй. Мириам тоже здесь, но её держат в темнице. Она освободила мою магию. Она не… она не злая».

Я слышу, как он издаёт череду ругательств, а затем рычит, но так тихо, что я начинаю беспокоиться о том, что наша связь прервалась.

«Лор?» — почти всхлипываю я, но тут же вскакиваю на ноги, когда слышу скрип половиц.

Я кручу головой из стороны в сторону и замечаю стену, завешенную бархатными портьерами цвета морской пены. Несмотря на то, что мои запястья пульсируют и кровоточат, я изо всей силы сжимаю меч Юстуса и пересекаю гигантскую спальню в сторону портьер.

«Почему у тебя болят запястья, Behach Éan?» — медленно и отчётливо произносит Лор очень-очень низким голосом.

«Это неважно», — говорю я, когда шаги останавливаются сразу за закрытой дверью. — «Мерда», — бормочу я в поисках просвета между портьерами среди сине-зеленых складок.

Заметив просвет, я протискиваюсь через него и щурюсь в темноту в поисках ручки, чтобы открыть одностворчатое окно. Когда я её не нахожу, я начинаю рисовать магический знак на стекле, но останавливаюсь, потому что за окном стоит целый гарнизон люсинских солдат.

«Говори со мной, mo khrà. Скажи мне, что происходит?»

«Я окружена, Лор».

— Давай выходи, где бы ты ни была, — насмешливый голос Данте проникает за портьеры, что заставляет мою кожу покрыться мурашками.

Он не раздвигает ткань, но я чувствую его сердцебиение прямо за ней. Я обхватываю окровавленной рукой свою поврежденную руку, сжимаю рукоять меча и выставляю его перед собой. Если мне суждено умереть, я буду сражаться, так как если