Предварительные решения - Евгений Викторович Сурмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А Самойлов тебя, значит, не удивляет?
– Что мог знать какой-то лейтенант! Если он и подал какую-то идею командующему Первой армейской группы, то сам, скорее всего, даже не понял ее ценность.
– Почитаешь, в папке есть более подробные материалы по этому вопросу, там будет ясно, понял лейтенант или не понял. Но, как бы то ни было, Жукова назначают представителем Генштаба и поручают координировать действия Полоцкой и Шепетовской групп.
– Каких групп?
– Полоцкая группа состояла из войск Белорусского особого военного округа и действовала в направлении Вильно. Шепетовская – это войска КОВО, и действовали они в направлении Ровно. Что тебе нужно знать, так это то, что восьмого сентября роту глубинной разведки в авральном порядке грузят в эшелоны и отправляют на запад, на границу с Польшей. Можно сказать, впопыхах Самойлову дали старлея и Героя, и уже семнадцатого вместе с войсками Белорусского округа рота вступила на территорию Польши. Как ты понимаешь, под поляков рядиться гораздо проще, чем под японцев, так что они относительно легко подавляли очаги сопротивления. К тому же без связи с вышестоящими штабами и общей неразберихой инициативу проявляли в основном лейтенанты да капитаны. Полковники да генералы предпочли самоустраниться от командования. Надо тебе сказать, Самойлов пшеков, мягко говоря, недолюбливает, проблемы с польскими офицерами он предпочитал решать радикально, не обременяя себя пленными. В общем, после того как наши вышли на линию соприкосновения с немцами, рота чем только не занималась. Формально она была подчинена координационной группе Генштаба, то есть непосредственно Жукову. Но Самойлов не отказывался от любой работы, когда просили посодействовать. Доразведка, комендантские функции, патрулирование, зачистка разного рода банд, в том числе дезертиров. Дислоцировались они в Бресте и, особо никому не мешая и не отказывая в содействии тем, кто просит, занимались своими делами.
Фитин замолчал и с застывшей в глазах хитринкой посмотрел на своего подчиненного.
– То есть они, маскируясь помощью другим, занимались вербовкой агентуры? Стоп, а зачем? Ведь территория нам и так отходила.
Старший майор чуть качнул головой, как бы досадуя на недогадливость капитана.
– Так… так… Он что, вербовал агентов в немецкой зоне?!
– Не только. В Москве у ответственных товарищей, говорят, волосы дыбом встали, когда до них дошла информация. Представляешь, у нас переговоры с Германией на высшем уровне, а он, переодевшись немецким офицером, в немецкой зоне оккупации шалит. Был, оказывается, у НКВД свой человек в окружении Самойлова. Вот он каким-то образом смог выяснить, что падеж среди немецких офицеров случился. То один с лестницы упадет и шею сломает, то другой в луже пьяный захлебнется. Третьего грабители насмерть жизни лишат. И все ушедшие в лучший мир как на подбор толковые офицеры с наградами и большим боевым опытом. Преимущественно из люфтваффе, кстати. Как уж он это сумел распутать, я не знаю, но в Москву доложил.
– Они что… их того? Совсем? На оккупированной немцами территории? Разве это возможно?
– Да, того. Совсем. Что ты хочешь, бардак – штука универсальная. Если помнишь, стычки только в начале октября закончились, а потом еще границу с неделю утрясали. Мы вот им Сувалки отдали, они от Львова отошли. Вот все это время Самойлов с наиболее доверенными бойцами по немецкой зоне и шастал, а потом опера из Москвы прилетели. Экстренно.
Фитин с непонятной интонацией хмыкнул.
– Я тебе говорил, капитан, что майор Самойлов – параноик?
– Говорили, товарищ старший майор!
– Я тебе еще раз скажу. Не забывай об этом ни на миг. Специалисты утверждают, что Самойлов знает по крайней мере о некоторых агентах НКВД, внедренных в его бригаду, и особо не переживает по этому поводу. Но человек, передавший информацию о художествах майора в Москву, вскоре подорвался на самодельном взрывном устройстве. Расследование показало, что это сделала одна из банд польских националистов. Что ж, как говорится, на войне иногда стреляют, дело закрыто, к майору никаких вопросов ни у кого не возникло.
– Но у вас, Павел Михайлович, тем не менее есть сомнения.
– Да. Все самодельные, да и не самодельные мины можно условно разделить на два типа. Первый – это взрывные устройства, как правило на основе фугасных боеприпасов, или противотанковые мины. Заряд – несколько килограммов тола. Человека подрыв такого заряда разнесет в клочья. Второй тип мин, независимо от способа производства, направлен на повреждение нижних конечностей наступившего. Как правило, взрывчатки хватает оторвать стопу и повредить вторую ногу, типа нашей мины ПМД-6, в которой тротила всего двести граммов. Понятна моя мысль?
– Да, понятна. Если уж фугасом, то накрыть целое отделение, а одному и оторванной ступни хватит.
– Так вот, агенту оторвало ноги практически полностью, ну и… хозяйство.
– Могло быть и случайно – кто там этих поляков взрывному делу учил?
– Может, и так, но ты все равно будь предельно осторожен. А то опера московские тоже думали, что на рядовое задержание едут.
– А разве не так?
– Тут дело в психологии. Милиционер или сотрудник госбезопасности всегда охотник, а преступник – всегда дичь, даже если он пока всего лишь подозреваемый. Конечно, даже заяц, если его в угол зажать, будет огрызаться, так же и бандиты могут и убить, и ранить, но цель у них всегда одна – скрыться. Согласен?
– Разумеется.
– Вот и товарищи из Москвы так думали. Только ехали они на задержание, а приехали на войну. Ну и форс столичный их подвел.
– Как это?
– Как? А просто. Приди они хоть в штаб фронта, хоть к Жукову, предъяви полномочия, и никуда Самойлов бы не делся, козырнул и отправился бы в Москву, а там за такие художества и под трибунал. А эти «лучшие московские спецы», – выделил интонацией свое пренебрежение Фитин, – решили местным класс показать. Двенадцать лбов прилетело, надумали одновременно провести жесткое задержание Самойлова и еще троих его бойцов. А что? Где они появятся – известно, фото есть, по три опера на одного человека. Что им может эта пехота противопоставить? Долбодятлы! Это, кстати, слово из лексикона майора.
У Самойлова был коридор на границе, переходили в цивильном, переодевались в немецкую форму и расходились, чтобы в условленное время встретиться снова. Опять переодевались, переходили границу и уже в безопасном месте переодевались в свою форму. На заметку: агентов, где они переодевались, ни на нашей стороне, ни на немецкой он так НКВД и не передал. В общем, парни, сами натасканные как диверсанты
