Предварительные решения - Евгений Викторович Сурмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот интересно, Макаров пытался понять, в чье подчинение он переходит по кодовой фразе? И что в итоге решил? Вычислил меня? А сам не имеет ли второго дна? Например, ликвидировать одного слишком много знающего политработника в случае каких-то чрезвычайных обстоятельств.
Так, перестать думать об этом! Я – батальонный комиссар Балаков Федот Никифорович. Испанец медленно вдохнул и так же медленно, по капле, выдохнул, и, чтобы настроиться на нужный лад, решил прокрутить в голове другой интересный разговор.
Тогда они вдвоем с Барсом возвращались с Запрудненского стекольного завода. Разговор с руководством прошел успешно, директор согласился взять шефство над их частью, прозрачно намекнул на нехватку строительной техники для расширения подсобного хозяйства и был совершенно очарован приемами ножевого боя. Капитан Октябрьский был в хорошем расположении духа и даже насвистывал какой-то несложный мотивчик, так что время прояснить один из непонятных для комиссара моментов было самое подходящее.
– Андрей, все хочу спросить тебя об этих ваших «медведях».
– А что с ними не так?
– С ними-то как раз все так. Это я старый стал, понять не могу, к чему вы их готовите. Уж больно мне программа сложной кажется, да и нагрузки. С непривычки-то как они такое только выдерживают?
– Брошюрку читал, Федот?
– Читал, да и парни успели рассказать немного.
– По диагонали, значит, читал, товарищ комиссар. И написано там не все.
– Вот и разъясни мне, чтобы я свое место и свою задачу правильно понимал. Если не на диверсантов учите, то на кого? И для чего?
– Ну, попробую. Когда-то и мне Командир растолковывал, почему и для чего мы будем делать так, а не иначе. Первое. Многие товарищи почему-то подсознательно ставят знак равенства между нашими курсантами и новобранцами. Но у нас же сержантские курсы. Сержантские! И кадровые! Отбор идет еще на стадии заявки. Наши слушатели не из тыловых служб и даже не спецы, всякие там командиры орудий или минометов, а именно взводные пехоты. Соль земли. Также особо оговаривается, что прислать должны физически крепких, спортивных парней, желательно имеющих боевой опыт. То есть они, когда приехали, уже были элитой РККА. Отсюда у нас столько бойцов с боевыми наградами и спортсменов, особенно во втором наборе. Даже призеры всесоюзных соревнований есть.
– Думаешь, вам лучших из лучших так взяли и прислали?
– Не самых-самых, конечно, но одних из. Потом у нас отсев по личным делам и два испытания. Сначала на психологическую устойчивость, а затем, довольно жесткое, на силу воли, на физические кондиции и даже немного на удачу.
– Это да, солдату без удачи нельзя. Казак успел рассказать, так что я про ваш ночной марш-бросок наслышан и впечатлен. Не слишком ли бесчеловечно?
Барс, с которого разом слетела вся веселость, тяжело посмотрел на Федота. Тот, не ожидая такого взгляда от весельчака капитана, похолодел, не без труда сохраняя безмятежное выражение лица.
Барс оскалился, и сразу стало ясно, что это хищник, а не домашний питомец.
«Ну вот, а то ведь изображал рубаху-парня на ярмарке, оторви и выбрось», – с каким-то даже удовлетворением подумал капитан безопасности.
– Война близко, комиссар. Население СССР – сто девяносто пять миллионов человек, армия у нас сейчас приближается к пяти миллионам. То есть каждый боец, включая все тыловые службы, защищает примерно сорок человек гражданских. Стариков, женщин, детей, да и просто других мужчин, занятых на производстве. Вот такая простая арифметика, комиссар. Если не ты убил немца, а немец тебя, то, считай, сорок человек перед фашистами беззащитны оказались. Ограбят сначала, само собой, скот, зерно, молодых рабов в Германию вывезут. Жену и дочку изнасилуют, а стариков да старух заживо сожгут, какой с них прок. Вот и вся твоя задача, Федот Никифорович, до бойцов эту простую истину донести. И я это не для красного словца тебя пугаю: по фашистским понятиям мы недочеловеки, низшая раса. Немцы даже слово специальное придумали – «унтерменши».
– Эк ты повернул, товарищ капитан. А как же «малой кровью, могучим ударом»? На чужой территории ведь воевать будем.
– На Германию сейчас, почитай, вся Европа работает – танки, авиация, флот. Сколько мы с финнами провозились! А их вроде как всего порядка четырехсот тысяч было отмобилизовано. Думаю, фашисты против нас раз в десять больше выставят. А опыта боевого, как ни крути, у них поболее нашего: Польша, Франция с Британией и всякого другого, менее масштабом, хватает. Ты ведь, Федот Никифорович, человек не молодой, бывалый. Уверен, что так оно и будет, как в песне поется? На самом деле веришь в легкий поход боевой?
– А как же немецкий пролетариат?
– А если ты веришь в немецкий пролетариат, то какого хрена, как Командир говорит, ты тут пайку жрешь? Демобилизуйся и пи… шагай на завод работать.
– Да согласен я с тобой, Андрей, не кипятись. Я всю Гражданскую прошел, видел, что белые с народом творили и как интервенты всех мастей издевались, так что меня агитировать не надо. Просто хотел для себя четко уяснить вашу позицию по данному вопросу. Но вот про то, что один солдат сорок человек защищает, это ты хорошо сказал, это я запомню и буду в своих разговорах с бойцами использовать, если не возражаешь.
– Да за ради бога, товарищ комиссар, – усмехнулся Барс, снова становясь этаким свойским парнем.
– Значит, с этим разобрались. А что по поводу целой прорвы дисциплин, которые они изучают?
– Ну, большинство пунктов программы обучения – это ознакомительные занятия. Одно занятие, как стрелять по самолету, одно, как управлять танком, одно на ознакомление с пушкой. И всякое такое, что теоретически может пригодиться, но вероятность этого невысока. Далее, навыки, которые пригодятся почти наверняка, хоть и не обязательные для командира отделения. Все они научатся водить полуторку, обращаться с пулеметом и снайперской винтовкой, основам минно-взрывного дела и базовым навыкам психологии и немецкого языка.
– Вот! Хотя бы это усвоить сколько времени надо!
– Немало, но и не так уж и много. У нас, опять же напоминаю, кадровые унтера, их ни строевой учить не надо, ни уставы изучать, ни как лошадей обихаживать. Со многим они уже сталкивались раньше. Практически все знают пулемет. «Дегтярь» лучше, «максим» похуже, так как машинка посложнее. С рациями, правда, мало кто сталкивался.
– А я про что!
– Федот, у нас на отделение из восьми-девяти человек более десяти инструкторов. Причем три из них закреплены за отделением постоянно и только что не спят вместе. У нас курсанты не стирают, не гладят, живут на всем готовом.
