Льдинка - Александр Варго

– Не прикасайся к нитям! – взвизгнула Злата, стараясь, чтобы ее руки не дрожали.

– Все… нормально… – выдохнул Аммонит. – Держись от этой штуки подальше. Она ядовита.

– Ты ранен? – с тревогой спросила Злата и побелела: только сейчас она увидела, что возле ноги Аммонита медленно расползается темная лужа. – Где тебя задело?

– Так… царапина, – слабо отозвался Аммонит.

Он перевернулся на другой бок, и Злата закричала – его ступня была почти отсечена от правой ноги и висела на сухожилиях и куске мяса. Одна из нитей паутины была матово-красной, но кровь на ней быстро собиралась в шарики, как масляные пятна в чистой воде, пока не превратилась в крупную кляксу, и эта клякса шлепнулась на пол.

– Не кричи, – устало сказал Аммонит. – Я… сейчас сделаю перевязку.

Неожиданно где-то наверху послышалось тихое постукивание, отдаленно напоминающее звук трущихся друг о друга костей, и Злата медленно подняла голову. Паук сидел прямо над ней, уставившись на нее своими черными блестящими шариками-глазами. Через полупрозрачные панцирные пластины в свернутом крендельке-хвосте было видно, как булькала и крутилась адская смесь. Хоботки-отростки на его морде нервно подрагивали, будто учуяв добычу, но он не двигался с места, словно ожидая чьего-то сигнала. Оцепенев от ужаса, Злата даже не могла пошевелиться, она только стояла и молча смотрела на это уродливое творение, пожалуй, самое кошмарное, которое ей могло бы присниться за всю жизнь.

– Беги! Злата, беги! – крикнул из последних сил Аммонит.

Услышав его голос, существо вздрогнуло, выронив из хоботка смертоносную каплю. Она попала на капюшон Златы и, прочертив обжигающий вектор по всей куртке, чудом не задев кожу, упала, дымясь, на землю. Издав хрюкающий звук, тварь быстро поползла в сторону лагеря. Туда, откуда слышался голос Дильса.

– Тебя нужно перевязать, – сказала Злата, не сводя глаз с увеличивающейся лужи крови под ампутированной ногой Аммонита. Тот быстро слабел, но все же нашел в себе силы снять верхнюю одежду и порвать на лоскуты рубашку. Затем он вытащил из штанов широкий ремень и принялся накладывать жгут. Злата хотела сказать, что рубашка нестерильна и что это чревато заражением крови, но тут же прикусила язык. Она понимала, что даже если Аммонит каким-то чудом выберется из этого плена, то он вряд ли выживет. Только сейчас она осознала, что он обречен, и слезы бессильной ярости потекли по щекам женщины.

За спиной раздались вопли. Кто-то выругался, кажется, Тух-Тух. Тонко взвизгнул Антон. Потом послышались выстрелы. Один, за ним второй. Спустя минуту раздался третий. И все это сопровождалось отвратительным верещанием, которое затихло лишь после четвертого выстрела.

– Аммонит, – тихо позвала Злата. Мужчина поднял голову. – Я приду к тебе.

– Ты умрешь, как только коснешься паутины, – с трудом проговорил он. Даже отсюда она слышала, как он тяжело дышал. – Возвращайся.

– Нет! – вырвалось у Златы.

Разговаривая с Аммонитом, она внимательно изучала паутину и пришла к неутешительному выводу – пролезть между нитями, не задев их, просто невозможно. Более того, паутина была расположена таким хитрым образом, что исключала возможность что-то передать Аммониту – бутылку с водой или какие-нибудь медикаменты. С другой стороны, ее удивило, что концы нитей, соприкасающиеся со стенами тоннеля, не разъедают камень. Приглядевшись, она увидела, что у самого основания нить бледно-молочного цвета и не такая яркая. Может, в том месте она не имеет такие убийственные свойства и ее просто можно срезать?

Она осторожно приблизилась и коснулась рукояткой фонаря этого места. Оно было тверже металла, но по нити пошла легкая рябь, новые капли, злобно шипя, огненным дождем оросили землю.

– Бесполезно, – устало сказал Аммонит. Он закончил перевязку и теперь привалился спиной к стене, критически оглядывая результат своего труда. – Я уже пытался отодрать эту дрянь… Можно только надеяться, что эта штука временная и вскоре перестанет действовать…

– Да, но сколько ждать? – простонала Злата.

Сзади послышались взволнованные голоса, и через минуту из темноты появился Дильс. За ним Тима, Тух-Тух и кто-то еще. Увидев переливающуюся жидким хромом гротескную паутину, они замерли с расширенными глазами. Потом Дильс, облизав губы, хрипло сказал:

– Мы убили ее. Живучая, сука.

– А, вот и папаша пришел… навестить сынка, – усмехнулся Аммонит, заприметив норвежца. Теперь все фонари были направлены в его сторону, осветив белое как мел лицо. Из-за тяжелого специфического запаха у всех началось слезоотделение.

– Мы должны ему помочь! – умоляюще сказала Злата.

Дильс снял с плеча ружье и медленно поднес ствол к подрагивающей, словно живой, нити. Послышалось шипение и едва слышный скрежет, от ствола пошел дымок, сам ствол медленно краснел, будто его раскалили в печи. Дильс торопливо убрал ружье и недоверчиво осмотрел ствол. Он не верил своим глазам – наискосок шел глубокий пропил, как от острой ножовки.

– Режет, как лазером, – сказал приглушенно Тима. Он завороженно смотрел на это фантастическое зрелище и даже не сразу увидел, что Аммонит ранен.

– Мы ничего не можем сделать, – отводя глаза, сказал Дильс. – Можно попробовать передать ему что-то, но я сомневаюсь, что вещи, которые мы будем ему кидать, долетят до него целыми.

– А что там впереди? – щурясь, спросил Тима.

– То же самое, – ответил Тух-Тух. – Он как в клетке. В клетке, от которой нет замка и тем более ключа. Он обречен.

– Заткнись! – задыхаясь, крикнула Злата. У нее начала кружиться голова, от едких паров, выделявшихся паутиной, резало глаза и першило в горле. Боже, она представляет, что сейчас чувствует Аммонит!

– Тух-Тух прав, – неожиданно сказал Тима. – Единственный выход – ждать. Возможно, со временем паутина будет терять свои свойства. Только не пойму, как такое возможно? Как этот паук мог носить в себе это варево и почему он не сгорел?

– Какая теперь разница, – механическим голосом произнесла Злата. Сквозь нити она пыталась разглядеть ауру Аммонита, но ничего не увидела. Была ли тому причиной плохая видимость? Или ее просто уже нет у него?! Злата почувствовала, как колени ее подгибаются, и она потеряла сознание.

Она пришла в себя ночью, уже в палатке. На лбу прохладный компресс, во рту кисловатый привкус. Наверное, Дильс давал ей какие-то таблетки…

– Как ты? – участливо спросил Дильс.

Злата не ответила, ощупывая руками глаза. Они были воспалены, словно туда кинули песком.

– Где Аммонит? – спросила она.

Брови Дильса сошлись у переносицы:

– Забудь о нем. Он умер.

– Я не верю тебе.

– Как хочешь, – Дильс старался говорить ровно, но его всего трясло от злости. И как этому проходимцу удалось произвести впечатление на Злату? О том, что этот проходимец как минимум два раза спас ей жизнь, он почему-то не хотел думать.

– Яна все больше набирает вес, – сказал он, будто бы это могло удержать жену.

– Яна с нами, в палатке, рядом с друзьями. А он с отрезанной ногой валяется, как подыхающая собака, – не глядя на мужа, сказала Злата. Она начала выбираться из палатки.

– Ты куда? – спросил Дильс, прекрасно зная ответ.

Злата вышла наружу. Ее еще немного шатало, но в целом она чувствовала себя нормально. Неподалеку от палатки с задумчивым видом стоял Тух-Тух. Он разглядывал поблескивающий сталактит, словно ребенок, впервые увидевший праздничный салют.

– Вы… вы просто ушли? – спросила Злата, обхватив виски руками. – Оставили его и ушли? Я не могу поверить в это.

– Мы бы выглядели глупцами, пытаясь изменить то, что уже нельзя изменить, – не отводя глаз от сталактита, ответил Тух-Тух, и – невероятно! – губы его разъехались в сардонической усмешке.

– Мы все сошли с ума, – прошептала Злата.

Она кинулась к рюкзакам. Судорожно расшвыривая вещи, она достала свечи, пару носовых платков, веревку, набор колышков для палатки и немного еды. Напоследок она взяла фляжку с водой.

Когда она поднялась и направилась к лазу, дорогу ей неожиданно перегородил Тух-Тух.

– У нас и так не осталось еды. А он все равно покойник, – сказал он, словно речь шла о просроченной банке шпрот.

– Это твой сын, – прошипела Злата. – Прочь с дороги, паскуда!

Что-то промелькнувшее в глазах женщины заставило норвежца отступить. Злата понеслась дальше, моля бога, чтобы Аммонит был еще жив.

Он был там, и все еще жив. Она застала его за ужасным занятием – встав на колени, он старательно лизал стену. Целую минуту Злата ошеломленно смотрела на это непривлекательное зрелище, пока не поняла. Жажда. Всего-навсего естественное человеческое желание, не чуждое любому из их группы…

Она позвала его, и Аммонит повернул голову. Злату поразило, как сильно он постарел за эти несколько часов.

– Родная моя, – пробормотал он, выдавив из себя кривую улыбку.