Льдинка - Александр Варго

Образ Кати был такой четкий, чистый и естественный, она вся дышала всепоглощающей радостью и любовью к жизни, что Артур даже на мгновение зажмурил глаза, едва удерживаясь от бешеного крика. Неужели это опять вернулось?!

«Кто-то хочет тебя видеть, – прошептал внутренний голос. – Встреча… ты готов к ней?»

Широко раскрытые глаза молодого человека уставились в сторону лаза, где они были сегодня утром. Там, где был обнаружен клад. Но сейчас клад интересовал Артура меньше всего. Груда блестящего говна, как выразился Дильс, или дерьма, без разницы. Точнее не придумаешь.

«Прекрасное сравнение», – вдруг услышал он в своем мозгу чей-то голос и пригнулся, словно от удара. Что это?! У него начались галлюцинации?

«Ты знаешь… знаешь…что нужно делать», – голос был нежным и плавным, и Артур подумал о свежих лепестках лаванды. Юноша встал.

«Не так холодно… как ты думаешь… да-да…»

Артур тихо, стараясь не производить лишнего шума, прокрался к правой стене пещеры, где под плотным слоем полиэтилена лежали их рюкзаки. На то, чтобы взять фонарь, альпинистский топорик и моток веревки, потребовалось полторы минуты.

Сталактиты с безмолвным равнодушием взирали на его действия. Когда все было готово, он отправился к лазу. Туда, где лежали сотни килограммов золота.

Злате очень редко снились сны. Эта ночь была одна из немногих, когда она увидела сон. В нем она ясно видела всех – Дильса, Аммонита, приемных сыновей и молодежь. Только дело происходило в большом городе, был солнечный день, они гуляют по большой, красивой улице, едят мороженое, из громкоговорителей доносится незатейливая музыка. Аммонит пытается увлечь ее в сторону, шепча ласковые слова, Дильс мрачнеет. Злата смеется, как вдруг над их головами снова появляются ауры. Только на этот раз это не расплывчатое облачко над каждым из них, а скопище черных насекомых, которые густой тучей облепили всех, и ее мужа, и Аммонита, и Артура… Злата приглядывается и видит, что это громадные жуки с отвратительными лохматыми лапами, они суетятся, торопливо ползая по головам людей, но те, казалось, совершенно этого не замечают. Вот один из них заползает в ноздрю Дильса, другое насекомое полезло в изуродованное в детстве ухо Аммонита, Злата кричит, как это часто бывает, когда спишь, но ее никто не слышит. От этих кошмарных аур вверх уходили искривленные отростки, и каждый из них один за другим исчезал, будто его отрезали острые невидимые ножницы. Из ноздри Дильса вытекает струйка крови, точно такая же показывается из уха Аммонита. Яна ест мороженое и хохочет, но Злата видит, как ее правый глаз выпячивается и лопается со звуком упавшего в грязь камня, и оттуда вылезает громадный таракан, неуклюже шевеля усиками.

Они идут, и никого, кроме них, уже нет на улице, Злата задыхается от крика, она видит, что голова Дильса раздувается, как воздушный шар, по коже идут глубокие трещины, но он продолжает со смехом что-то рассказывать. Внезапно улица заканчивается, и она видит девять свежевырытых могил, рядом свалены надгробные камни. «Злата Илионова», «Яна Дмитриева», «Артур Илионов»…

Рядом с могилами стоит женщина в бесформенном балахоне, лицо ее скрыто капюшоном. Она протягивает вперед руки, маня их к себе, и Злата с ужасом видит, что это не руки, а клешни какого-то чудовища…

Она проснулась, едва сдерживая крик и комкая руками материал спального мешка. Дильс что-то пробормотал во сне. Повернувшись на другую сторону, Злата вздохнула и только сейчас почувствовала, что ей тяжело дышать. Будто… будто ее грудь чем-то придавлена. Она попыталась приподняться и чуть не закричала от охватившего ужаса – прямо на ней сидело какое-то отвратительное существо, размером с взрослую кошку, только по внешнему виду больше смахивающее на ракообразное. Твердое, покрытое пупырчатым панцирем тело, свернутый крендельком полупрозрачный хвост, в котором, как в стиральной машине, перемешивалось что-то похожее на молоко с вкраплениями жидкого хрома. От тела в каждую сторону шло по шесть лап, длинных и с множеством суставов, оканчивающихся грубыми когтями. Голова существа была конусообразной, с двумя короткими стебельками, на которых по бокам невозмутимо покачивались два блестящих глаза, и эти два похожие на расплавленный битум шарика с нескрываемым ехидством пялились на Злату. В центре морды пульсировало два толстых хоботка, они словно дышали, как легкие, их концы были влажными.

Наконец из горла вырвался пронзительный крик, запоздалый, но он привел в чувство Злату и, по всей видимости, напугал сидящее на ее груди мерзкое существо. Вздрогнув, оно, тихо шурша паучьими лапами, слезло с груди женщины, из хоботков неожиданно вытекла сверкающая капля, похожая на ртуть. Сорвавшись, она упала на край спальника женщины, послышалось тихое шипение. Оно засеменило к выходу. От истошного крика Златы проснулся Дильс, он резко сел, непонимающе вертя сонной головой, заворочались Артур с Костей. Но Злата продолжала кричать. И хотя отвратительное существо давно выползло из палатки, она не могла остановиться. Несмотря на парализующий конечности страх, где-то внутри нее крепла уверенность, что этот ужасный паук специально сидел на ней, ожидая, когда Злата проснется. Он намеренно не причинял ей вреда, он словно предупреждал – раненой птицей билась в ее сознании мысль, и от этого ей стало еще страшнее. Она села, пытаясь в темноте разглядеть след от вытекшей капли. И не поверила своим глазам – на спальном мешке чернела аккуратная дырочка, от которой шел едкий запах, напоминающий запах ацетона или растворителя. Странная блестящая капля, словно серная кислота, прожгла насквозь материю мешка, палатку и ушла глубоко в скалу, продолжая выжигать ее своим безумным ядом.

Как она и ожидала, ей никто не поверил. Даже дырка от слюны ужасной твари не произвела никакого впечатления на Дильса.

– Не знаю, что там было, но я не верю ни в каких гигантских пауков, – отрезал он, разглаживая свои усы. – Ты просто переутомилась, Злата. Я понимаю. Все эти перемены, сталактиты, пещеры с сокровищами…

Аммонит внимательно осмотрел идеально круглую дырку. Края на ней были почерневшие и пахли чем-то горелым.

– А что ты на это скажешь? – спросил он Дильса, но тот только отмахнулся:

– В любом случае, что это изменит? Ну выставим дежурных… что еще? Не напрягай меня, Аммонит, и без тебя забот хватает…

В это время из палатки вылезла Яна. Вид у нее был крайне растерянный, словно она была в полной уверенности, что проснется этим утром на комфортабельном лайнере, который несет ее домой, а не на безжизненном острове посреди океана.

– Ребята, вы не поверите, – сказала она, нервно потирая руки. – Тима!

– Что случилось? – оглянулся Тима.

– Конечно, это глупо… Но я поправилась, представляешь?

– Хм. Очень интересно, – буркнул Антон. – С чего бы это? Вроде жареной индейки с пловом на ночь не ела…

– Но это правда, – сказала Яна, и при неважном освещении было видно, что она смущена. – Я вообще всегда слежу за своим весом, а тут… Такие вещи я моментально замечаю, вот что я хотела сказать.

Она повернулась боком и, сняв куртку, стала щупать талию.

– Ничего странного, – сказал Костя. – Свежий воздух, экология и все такое…

– Да, только едим мы все одинаково, – не слишком уверенно сказала Яна, продолжая с сосредоточенным видом изучать свое тело.

Тима махнул рукой. Он достаточно хорошо знал Яну и был уверен, что это ее очередная фишка. Может, таким образом она пытается хоть немного привлечь внимание к себе, поскольку, несмотря на превосходящее количество мужчин в их группе, на ее скромную персону мало кто обращал внимание.

Заняться особенно было нечем, и после скромного завтрака Тух-Тух предложил понемногу перетаскивать золото. Возражения это предложение встретило разве что у Аммонита, но его, разумеется, никто не слушал. Он вел себя спокойно, будто бы вчера между ним и Тух-Тухом ничего не произошло.

Они освободили рюкзаки от вещей и принялись за дело. Работа закипела. Поскольку лаз был небольшой, исключающий возможность встать в полный рост, рюкзаки привязывали к веревке, а на другом конце делали что-то наподобие лямок, которые Антон презрительно называл «бурлацкими». К полудню вымотались до такой степени, что все, кроме Кости и Тух-Туха (естественно), отказались продолжать работу. Дильс справедливо заметил, что подобная затрата сил вдвойне скажется на потребностях их организмов. А так как еды у них почти не осталось, то нагрузки должны быть соразмерными. Впрочем, это никак не повлияло на норвежца – по его виду можно было с уверенностью сказать, что даже угроза остаться без пропитания его не остановит. Глядя на него, Тима всерьез подумал, что, в крайнем случае, Тух-Тух будет есть зеленых слизняков, а когда закончатся они – сам себя, но не оставит ни малейшего камушка в той пещере.

После обеда (если считать обедом кусочек сушеного мяса и твердый, как кусок бетона, сухарь) снова произошел конфликт.