Пожизненный срок - Лиза Марклунд

«Надо найти сведения о процессе: за что его осудили, в чем признали виновным?»

Это может быть убийство, похищение, поджог, создание серьезной опасности для общества, тяжкое вредительство или распространение ядов или инфекции…

Она остановилась на третьем пункте списка.

«Поджог».

В голове эхом отдались слова, произнесенные К. сухим и холодным тоном:

«Пожар устроил человек, у которого были на это причины. Ты находишься в самом начале неофициального списка подозреваемых».

Чтобы успокоиться и прийти в себя, Анника прошлась по редакции.

Были и другие преступления, за которые закон предусматривал пожизненное заключение, но едва ли их мог совершить американец в Швеции, тем более в мирное время.

Анника отложила ручку и для полной уверенности просмотрела по Интернету список этих преступлений: подстрекательство к мятежу, восстание, государственная измена, заключение изменнической сделки с иностранной державой, принятие политических решений в пользу иностранной державы, шпионаж, неповиновение властям при отягчающих обстоятельствах, подрыв общественной морали, саботаж военных приготовлений во время войны, сдача в плен без приказа, пренебрежение воинским долгом, уклонение от военной службы во время войны, предательство национальных интересов, несанкционированное владение химическим оружием, минами и ядерными материалами.

«Несанкционированное владение минами? Это сильно».

Она вздохнула.

Итак, в каком суде рассматривали это дело? В одном Стокгольме судов десятки. Во всей стране, наверное, сотни. С чего начать?

Она посмотрела данные по Городскому суду Стокгольма и его отделениям.

И замерла с занесенными над клавиатурой пальцами.

Если вам присудили пожизненный срок, то вы наверняка подадите апелляцию.

В таком случае дело рассматривалось в каком-то апелляционном суде.

Апелляционных судов было всего шесть. По одному для районов Ёталанд и Свеаланд, в Верхнем и Нижнем Норрланде, в Западной Швеции и, наконец, один суд для южных ленов Сконе и Блекинге.

Анника посмотрела на часы. Обычно суды принимают звонки до четырех часов.

Она начала с юга, постепенно продвигаясь на север.

Анника спрашивала о вердикте, согласно которому какой-то американец был приговорен к пожизненному заключению, вероятнее всего, за убийство.

Шестая, последняя, попытка увенчалась успехом. В апелляционном суде Верхнего Норрланда в Умео ее соединили с любезным молодым архивариусом.

— Похоже, что это Стивенс, — сказал он.

Через минуту он прислал Аннике копию приговора Майкла Гарольда Стивенса.

Анника перелистала его и, прочитав резюме вердикта, присвистнула: да, внушительный перечень преступлений!

Американца признали виновным в убийстве, причинении тяжких телесных повреждений, похищении, попытке вымогательства, создании опасности для общества, создании препятствий в отправлении правосудия и нарушении закона об огнестрельном оружии.

«Вероятно, на этого парня повесили все, что могли. Видимо, он совсем запутался».

Она просмотрела документ, все тридцать семь страниц.

В итоге сложилась следующая картина.

Майкл Гарольд Стивенс признался в том, что взорвал автомобиль возле карьера в Шеллефтео, чем создал большую опасность для людей. В машине находился мужчина тридцати трех лет, который скончался от взрыва. За это Стивенса обвинили в предумышленном убийстве. Он принудил другого мужчину, тридцати двух лет (похищение), отвезти себя в охотничий домик близ Коге, приставил пистолет человеку к голове (нарушение закона об огнестрельном оружии) и выставил два требования: отозвать свидетельские показания (создание препятствия отправлению правосудия) и выплатить долги за купленные наркотики (вымогательство).

Обе жертвы — тридцати трех и тридцати двух лет — были членами того же преступного сообщества, что и сам Стивенс.

Кроме того, Стивенс признался, что в предыдущем году планировал налет на инкассаторскую машину в Боткирке.

Анника раздраженно вздохнула и уронила распечатку на колени.

«Должно быть, это тот самый американец, но как вписывается в эту картину Давид Линдхольм? Какое отношение он имеет к этому делу? Кому позвонить, у кого спросить?»

Она посмотрела на первую страницу документа, чтобы узнать, кто защищал Стивенса. Защитником оказался Матс Леннстрём из адвокатской конторы в Кварстенене.

«Матс Леннстрём? Но ведь он выступает адвокатом и в деле Юлии Линдхольм!»

Она подняла трубку и набрала номер адвокатской конторы в Кварстенене.

— Тебе повезло, — тем же звонким голосом прощебетала секретарша. — Господин Леннстрём только что вошел. Мы вообще не надеялись его дождаться.

Анника нетерпеливо ерзала на стуле, пока словоохотливая дама переключала звонок.

— Леннстрём, — произнес адвокат, как показалось Аннике, не очень уверенно.

— Я звоню, чтобы спросить о трех вещах, — сказала Анника, представившись. — Во-первых, я бы хотела взять интервью у Юлии Линдхольм. Мы с ней когда-то встречались, и она меня знает…

— Очень многие корреспонденты хотят взять интервью у моей подзащитной, — со нажимом перебил Аннику адвокат.

— Это естественно, — согласилась Анника, — но я знаю, что все ограничения сняты и она теперь может видеться с кем захочет, так что, может быть, ты откликнешься на мою просьбу?

Он вздохнул.

— Второе касается этого дела с расщеплением личности, — небрежно произнесла Анника. — Как ты относишься к тому факту, что национальное ведомство по судебной медицине решило, что Юлия может отбывать срок тюремного заключения, несмотря на то что, очевидно, действовала как другой человек, как та «другая женщина»?..

— Ну… — сказал адвокат, — это их экспертное мнение, и я не вправе его комментировать…

«Ура, подтверждение! Теперь я могу это публиковать!»

— Кроме того, я хочу узнать, что случилось в тюрьме с Майклом Гарольдом Стивенсом? — задала главный вопрос Анника.

В трубке наступило недолгое молчание, потом адвокат нервно откашлялся.

— Почему это тебя интересует?

— Его опекуном был Давид Линдхольм, но со Стивенсом что-то случилось в Тидахольме, после чего его перевели в Кюмлу. После этого Давид перестал быть его опекуном. Мне интересно, что произошло в тюрьме.

— Ты читала протоколы судебного заседания?

— Да.

— Значит, знаешь, что Майк дал признательные показания.

— Да.

Адвокат замолчал, и по звуку, раздавшемуся в трубке, Анника поняла, что он снимает куртку.

— Да, теперь все ограничения на информацию будут сняты, — сказал он наконец. — Комиссар мертв, а Майк сам никогда не станет заниматься пересмотром дела…

Анника ждала продолжения.

— Допрашивал Майка Давид Линдхольм, — вновь заговорил Матс Леннстрём. — Майк признался во всем, в чем его обвиняли, и даже во многом другом, например в подготовке вооруженного нападения в Боткирке.

— Но?..

— Когда приговор был оставлен в силе апелляционным судом, Майка перевели в Кюмлу для освидетельствования — это делается со всеми заключенными, которых приговаривают более чем к четырехлетнему сроку. Потом его перевели в Тидахольм, и, вероятно, именно тогда Майк понял, что его обвели вокруг пальца.

— Обвели вокруг пальца?

— Да, мне надо было быть внимательнее с материалами дела. Майк и Давид Линдхольм пришли к соглашению, по условиям которого Майку должны были сократить срок и отправить отбывать наказание в Юстадалене, в Сунсбрюке. Там жена Майка работает в школе верховой езды. Однако все, что ему обещал Линдхольм, не имело никакой юридической силы. Мне следовало понять…

Анника нетерпеливо выпрямилась на стуле.

— То есть ты хочешь сказать, что не знал, имеет эта договоренность юридическую силу или нет? — поинтересовалась Анника. — И ты этого не проверил, так как был уверен, что имеет?

— Но ты же доверяешь полиции, не так ли? — повысил голос Леннстрём. — Особенно такому полицейскому, как Давид Линдхольм.

«Господи, как же он непроходимо глуп! Неудивительно, что ему поручили защищать Юлию. Они хотят наверняка засадить ее за решетку».

— Что случилось с ним в тюрьме?

— Майк поскользнулся в душе и упал на какой-то острый предмет.

Анника с трудом подавила желание насмешливо фыркнуть.

— Он получил колотые раны, — сказала она. — Он слишком много болтал, и пятерых человек упрятали в тюрьму за налет в Боткирке. Думаю, они были не очень рады этому обстоятельству. У них нашлись друзья в Тидахольме. Эти ребята отточили зубные щетки или сделали заточки и напали на Майка в душе.

— Ну, это чистые спекуляции.

— Скажи мне одну вещь, — не сдавалась Анника. — Что сделал в ответ Стивенс? Отомстил ли он банде из Боткирка, Давиду, его жене или сыну?