По сложной прямой - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А, — понял я, — Так это Сидорова рожу о мою маску в падении расквасила, нету тут кошечек и мышек.
— Понятно-понятно, — пробурчала девочка, продолжая поиски.
Через секунд десять до неё таки добралась нужная информация. Девочка с собачкой неторопливо выпрямилась, а затем, поправив прижавшую уши овчарку, переспросила. Я охотно ответил, искренне наслаждаясь ситуацией, в которой оказался не при делах. Викусик начала смущаться, но этот процессу помешал растерянный мужской вопль, зовущий некоего «Тигра». В парке стоял парень лет 20 с поводком и намордником в руках.
— Тигр? — с большим сомнением я посмотрел на пса. Тот пустил слезу.
— Ой! — неожиданно включилась Викусик и заспешила по направлению к парню. Я, во избежание, потрусил за девушкой, пытаясь предугадать развитие событий.
Само собой, не вышло.
Ну то, что хорошая девочка Викусик просто-напросто отдаст собаку парню — это было очень предсказуемо, ничего не скажешь. Вынула из подмышки, протянула хозяину, тот взял… Ну а потом овчарка наотрез отказалась покидать шею хозяина, обняв его лапами и положив голову ему на макушку! Еще бы, бедное животное поседело уже и из-за чего? Из-за проявленного любопытства! Конечно, оно вцепилось в шею хозяина как в спасительный круг!
— Так, пойдем отсюда, — потянул я девочку от вертящегося на месте парня и его собаки, — Им надо побыть вдвоем.
Так ему, в общем-то, и надо. Назвать собаку Тигром, надо же.
Уделив немного времени растерянной девочке-подростку, я продолжил свою долгую и трудную дорогу до проходной. Слегка ошеломлял факт, что я ради двухминутной прогулки вышел из дому почти три часа назад… но с этим можно было только смириться.
У проходной, под злые и нерешительные крики пулеметчика на дежурстве, Смолова остервенело *издила букетом Расстогина. Рыжий, наклонив голову как бычок, водил перед собой вслепую руками как Кашпировский, которого, к счастью, в этом мире не было, а Дашка, вся такая растрепанная, красная и злая, мудохала парня остатками букета. Причем не просто так, это даже такой дуб в романтике как я понял бы, а на глазах у небольшой кучки меркантильных злорадствующих гарпий, которые в основное время по какой-то ошибке числились проживающими в нашем общежитии девушками. И у этой кучки зловредных девиц на морде лиц было выражение торжества и злорадства.
Я сразу понял, что происходит. Так мудохают в трех случаях: в случае измены, в случае дико серьезного косяка и, если джентльмен даму опозорил. Учитывая, что еще вчера они курлыкали, возникает вопрос — ну какие серьезные косяки могут быть у студентов? Правильно, никаких. Измена тоже исключается, потому что у рыжих хоть души и нет, но и ресурсы небезграничные, от чего Димон наших энергичных «чистых» давно и прочно ссыт (особенно на фоне Салиновского, не умеющего держать язык за зубами). Теперь мы видим стаю наблюдающих лахудр, видим Расстогина, видим бешеную Смолову.
Вывод прост: парень всего-навсего поджидал свою девушку у проходной с цветами, чем и спалил всю глубину глубин их отношений перед женской фракцией «Жасминной тени». Нет, наша общага та еще деревня, но тут нужно понимать, что между потрахушками и вечерним последним бутербродом, что, в принципе, дело-то житейское, и БУКЕТОМ — дистанция опупеть какая. Как Марианская впадина.
То есть, проще говоря, Дима спалился перед серпентарием, чем поставил под угрозу Дашкино бытиё. За что сейчас отлучался от тела, от души, от любви и от, конечно же, лишних трат на Смолову, чему был рад меркантильный я.
— Где моё? — поинтересовался я у мужика с пулеметом, явно расстроенного происходящим у его места несения службы.
— Слышь, уйми их! — последовала обоснованная, в принципе, просьба.
— Ты бы мне переданное отдал, да я бы пошёл? — последовала реакция не желающего влипать в чужие отношения меня.
— Приходите позже, сейчас несущий вахту военнослужащий Советского Союза слегка занят творящимися беспорядками, — уклончиво и слегка грубо поведал мне боевой вахтёр.
Занят он особо не был, зато был на нервах, чему было простое объяснение: это с моей точки зрения одна некрасивая дура хлестала уже почти кончившимся веником другого дурака, а вот с точки зрения адекватного человека — тут буйствовали неосапианты. И пулемет, бронежилет, а, может быть, даже броневик, всё это могло оказаться категорически недостаточным! Поэтому слышь ты, умник… помоги!
Следующим предложением я целиком и полностью удовлетворил служивого, и тот, нырнув в каморку, появился оттуда с моим пакетом, который я и взял в левую руку. А в правую я взял Дмитрия Расстогина, тут же принявшись с ним отступать в сторону общежития, где в наличии была Цао Сюин, за которой вполне можно было спрятаться. В целом, на этот моменте история могла бы кончиться, но, как я неоднократно упоминал, Смолова Дарья была удивительно некрасивой для неосапиантки. И поэтому упускать исконно женского права «я не договорила!!» она не стала, погнавшись за мной с тем же ободранным веником!
Смех трёх гиен, раздававшийся нам вслед, ситуацию не украсил, но прозвучал удивительно органично для всей этой трагикомедии.
Дашка, и так будучи запыхавшейся, быстро поняла, что догнать меня не сможет, от чего и начала орать вслед нашей уходящей под крыло хмурой бабы Цао двойке разные обидные вещи. В основном Расстогину. И наорала, в целом, кроме обычных «придурков», «тормозов» и «идиотов» такую страшную вещь как «мы расстаемся!». Чем и перевела мою нетяжелую ношу в разряд брошенных мужиков.
И теперь секите фишку — а кто это у нас тут есть? А кто это не может бросить брошенного товарища на произвол судьбы? А кому теперь придётся выслушивать сопли и слезы рыжего балбеса?
Правильно. Вите.
Нет, для меня, конечно, вся эта ситуация смех и грех, да и вообще на половом органе вращал все эти мелочи, но вокруг-то молодые люди! Они в отношениях-то раза четыре от силы бывали! Для них это все трагедия!
Да и мужская солидарность — одна из немногих вещей, которые с возрастом не отмирают.
В общем, пришлось побыть жилеткой, а когда Димон усосал извлеченную из заначки бутылку водки — то даже проникнуться искренним сочувствием к рыжему. Для меня это при известных фактах было бы практически невозможно,
