Капитал и идеология - Томас Пикетти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Капитализм: Проприетаризм для индустриальной эпохи
Прежде чем продолжить, я также хочу прояснить связь между проприетаризмом и капитализмом, как я ее вижу для целей данного исследования. В этой книге я решил сделать акцент на идеях собственнической идеологии и общества собственности. Я предлагаю рассматривать капитализм как особую форму, которую собственничество приняло в эпоху тяжелой промышленности и международных финансовых инвестиций, то есть, прежде всего, во второй половине девятнадцатого и начале двадцатого веков. В целом, говорим ли мы о капитализме первой промышленной и финансовой глобализации (в Belle Époque, 1880-1914) или о глобализированном цифровом гиперкапитализме, который начался около 1990 года и продолжается по сей день, капитализм можно рассматривать как историческое движение, которое постоянно стремится расширить границы частной собственности и накопления активов за пределы традиционных форм собственности и существующих государственных границ. Это движение зависит от достижений в области транспорта и связи, которые позволяют ему увеличивать объемы мировой торговли, производства и накопления. На еще более фундаментальном уровне оно зависит от развития все более сложной и глобализированной правовой системы, которая "кодифицирует" различные формы материальной и нематериальной собственности, чтобы как можно дольше защищать права собственности, скрывая при этом свою деятельность от тех, кто может захотеть оспорить эти права (начиная с людей, которым ничего не принадлежит), а также от государств и национальных судов.
В этом отношении капитализм тесно связан с проприетаризмом, который я определяю в данном исследовании как политическую идеологию, основной целью которой является обеспечение абсолютной защиты частной собственности (понимаемой как универсальное право, открытое для всех, независимо от прежнего статусного неравенства). Классический капитализм эпохи Belle Époque является переростком собственничества эпохи тяжелой промышленности и международных финансов, так же как сегодняшний гиперкапитализм является переростком эпохи цифровой революции и налоговых убежищ. В обоих случаях новые формы владения и защиты собственности были созданы для защиты и расширения накопленного богатства. Тем не менее, разграничение между собственничеством и капитализмом имеет смысл, поскольку идеология собственничества сложилась в XVIII веке, задолго до появления тяжелой промышленности и международных финансов. Она возникла в доиндустриальных обществах как способ преодоления логики трифункционализма в контексте новых возможностей, открывшихся в результате формирования централизованного государства с новой способностью выполнять королевские функции и защищать права собственности в целом.
Как идеология, проприетаризм теоретически может применяться в преимущественно сельских общинах с относительно строгими и традиционными формами собственности, чтобы сохранить их. На практике логика накопления имеет тенденцию побуждать проприетаризм к расширению границ и форм собственности до максимально возможного предела, если только другие идеологии или институты не вмешаются, чтобы установить ограничения. В рассматриваемом нами случае капитализм конца XIX - начала XX века совпал с ужесточением собственничества в эпоху тяжелой промышленности, которая стала свидетелем растущей напряженности между акционерами, с одной стороны, и новым городским пролетариатом, сосредоточенным в огромных производственных единицах и объединившимся против капитала, с другой.
Это ужесточение отразилось, кроме того, в изображении отношений собственности в романе XIX века. Общество собственности 1810-1830 годов, которое описывает Бальзак, - это мир, в котором собственность стала всеобщим эквивалентом, приносящим надежный годовой доход и структурирующим социальный порядок; однако прямая конфронтация с теми, кто работает, чтобы производить эти доходы, в основном отсутствует. Бальзаковская вселенная глубоко собственническая, как и вселенная Джейн Остин, действие романов которой происходит в Англии в период 1790-1810 годов. В обоих случаях мы находимся далеко от мира тяжелой промышленности.
Напротив, когда Эмиль Золя опубликовал роман "Жерминаль" в 1885 году, социальная напряженность в горнодобывающих и промышленных регионах северной Франции была на самом высоком уровне. Когда рабочие исчерпывают скудные средства, собранные ими для поддержки своей очень жестокой забастовки против Горнорудной компании, бакалейщик Майграт отказывается предоставить кредит. В итоге он становится жертвой женщин города, которые, испытывая отвращение к сексуальным услугам, которые этот мерзкий агент капитала так долго требовал от них и их дочерей, изнемогают и жаждут крови после нескольких недель борьбы. То, что осталось от его тела, публично обнажают и волокут по улицам. Мы далеко ушли от парижских салонов Бальзака и элегантных балов Джейн Остин. Проприетарщина превратилась в капитализм; конец близок.
Глава 5. Общества собственности. Европейские траектории
В предыдущей главе мы рассмотрели неэгалитарную эволюцию общества собственности, которое процветало во Франции в течение столетия от Французской революции 1789 года до кануна Первой мировой войны. Несмотря на то, что французский случай является ярким и интересным, и в некоторой степени повлиял на соседние страны, он, тем не менее, является довольно особенным в европейской и мировой истории. Если мы немного отойдем в сторону и посмотрим на разнообразие национальных траекторий на европейском континенте, то обнаружим значительное разнообразие в процессах, посредством которых трехфункциональные общества трансформировались в общества собственности. Далее мы обратимся к изучению этих различных траекторий.
В начале я представлю некоторые общие черты европейского сравнения, а затем более подробно рассмотрю два особенно значимых случая: Великобританию и Швецию. Британский случай отличается очень постепенным переходом от троичной к проприетарной логике, что в некоторых отношениях может показаться полной противоположностью французскому случаю. Однако мы увидим, что в Британии существенную роль сыграли разрывы, что еще раз иллюстрирует важность кризисов и точек переключения в процессе социальной трансформации, а также глубокую взаимосвязь режимов собственности и политических режимов в истории неравенства. Шведский пример представляет собой удивительный пример ранней конституционализации общества с четырьмя порядками, за которой последовал крайний собственнический переход, с правом голоса, пропорциональным богатству. Он в совершенстве иллюстрирует важность массовой мобилизации и социально-политических процессов в трансформации режимов неравенства: некогда самое строгое из обществ собственности, Швеция легко стала самой эгалитарной из социал-демократий. Сравнение французского, британского и шведского примеров тем более интересно, что эти три страны сыграли ключевую роль в глобальной истории неравенства, сначала в эпоху троичности и собственничества, а затем в эпоху колониализма и социал-демократии.
Размер духовенства и дворянства: Европейское разнообразие
Один из способов проанализировать разнообразие европейских траекторий - сравнить размер и ресурсы клерикального и дворянского классов в разных странах. Однако этот подход имеет свои ограничения, особенно потому, что доступные источники не идеальны для сравнения. Тем не менее, мы можем выявить общие закономерности и основные различия.
