Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Денис Лукашевич

Командор остановился, поднял руку, закованную в латную перчатку – под доспехами он потел немилосердно, даже на прохладном осеннем ветру, но это радовало, ведь, как говорят в народе, жар костей не ломит. Хоть несколько дней без вечного нутряного хлада.

- Разве я не могу навестить своего старого друга? – Хорас был только в кольчужном капюшоне – тяжелый шлем с фигурным забралом был приторочен к седлу. – И да, болел я долго, но вот полегчало мне – думаю иду на поправку.

Он сжал кулак – скрежетнули друг о друга пластины из полированной стали.

- Видал!

Дероил улыбнулся и слегка кивнул, сделав вид, что не услышал лжи. Улыбка на лице бывшего архивариуса Ордена стало как будто шире.

- К старым друзьям не приходят во главе целой кавалькады разодетых головорезов.

Теперь улыбнулся Хорас: что-что, а былой язвительности старый Дероил не утратил. Старик-клирик относился к тем вещам в этом бренном мире, что никогда не менялись.

Командор слез с лошади и крепко обнял клирика. Тот ответил взаимностью, похлопал сморщенной ладошкой по латному плечу.

- Ты как всегда прав, мой старый друг! Дело привело меня к тебе.

Дероил кивнул.

- Конечно, твои… спутники присоединятся к нам?

- Нет, я ненадолго.

- Тогда, прошу в дом.

Обиталище старого архивариуса не отличалось роскошью, но иного ожидать от него не стоило. Только Хорас вступил за порог, как он ощутил короткий, но болезненный укол, что постоянно посещал его, стоило задуматься о доме, том единственном, которого у него никогда не было. В Цитадели он был окружен заботой и почитанием младших братьев и оруженосцев – как же, герой Темных войн, живая легенда, но холодный камень и огромный камин не давали необходимого душевного тепла и уюта.

- Располагайся, - Дероил повернулся к Хорасу, нахмурился немного, - чаю будешь?

- Если только быстро.

Клирик опять улыбнулся, понимающе.

- Я всегда готов к приему дорогих гостей, хоть они и посещают меня нечасто. – Легкая, практически незаметная обида в его словах.

Хорас покачал головой: знал бы старый друг о его беде.

Архивариус разлил по тонкостенным чашкам из дорогого джаффского фарфора ароматный чай, пододвинул одну к командору.

- Хороший чай. Я настаиваю его на лечебных травах и осеняю молитвой. Хорошо, когда есть время заварить правильный чай. Так что же тебя привело ко мне?

Командор наслаждался чаем, и прямой вопрос Дероила несколько выбил его из колеи.

- А я ведь надеялся немного повспоминать прошлое, деньки нашей славы…

- Твоей славы, - поправил его клирик. – Я в то время прозябал в архиве среди пыльных свитков и старого пергамента. Я вижу, что ты спешишь, вернее, у тебя осталось совсем мало времени.

Вздрогнув, паладин посмотрел на Дероила.

- Тебя сложно обмануть.

- Я слишком много повидал, чтобы знать, когда говорят правду. Где же ты подхватил черное проклятие? Не на войне – ты бы так долго не протянул.

Грустная улыбка на старом, но все еще красивом лице. Командор улыбался, но улыбка эта отдавала явственной горечью.

- Только ты, старый друг, сразу узнал заразу, съедающую меня изнутри. Ни молитвы, ни заклинания, ни…

- Ни наговоры ведьм – ничто не поможет тебе, - закончил Дероил.

- Неожиданно слышать от клирика, что молитвы и верное служение не помогут мне.

Архивариус проницательно посмотрел на командора.

- Это слишком похоже на ересь, но я прожил достаточно, чтобы знать границы Света.

- Это и есть ересь! – Хорас пристально посмотрел на собеседника.

Тяжелый взгляд у командора, но Дероил легко его перенес: он прожил достаточно, чтобы ничего и никого не бояться.

- Хватка старого паладина? Ну что ж, единственный, кто тебе поможет – цверг. Только темные гномы могут накладывать и снимать свои проклятья.

- Но темных гномов уничтожили!..

Дероил покачал головой, посмотрел так, как глядят обычно на послушных, но глупых детей.

- Если бы… Руки Ордена длинные, но не настолько. Как думаешь, откуда берется проклятое оружие в Эратии? Да, остатки темных рас расселились по миру, в том числе, и цверги. Давненько ты не покидал чертоги Цитадели, и теперь я понимаю тебя. Так или иначе, найди цверга и убеди его помочь себе.

- Помочь паладину? – Хорас позволил себе легкую иронию. – Скорее солнце взойдет на западе!

- Кто знает... - Дероила покачал седой головой. - Судьба — загадочная штука. Какие же у тебя еще вопросы к старому другу?

Командор помолчал, рассматривая рисунок чаинок на дне чашки.

- Скажи, Дероил, что тебе известно о прошлом Магистра?

Клирик улыбнулся слишком хитро для невинного служителя Света.

- О каком из ста пятидесяти трех, верно служивших Свету? Нет-нет, не обижайся — прости старческую вредность. Конечно же, мы оба знаем, какой тебя интересует.

- Что ты знаешь о Железном Дровосеке, герое последней войны и величайшем из Магистров?

- Я знаю все обо всех братьях Ордена, ведь тайнам и секретам не место во Свету. Только знай: то, что я тебе поведую, заставило меня уйти на покой.

Хорас напрягся, глаза его внимательно буравили непроницаемое лицо орденского архивариуса Дероила.

- Я слушаю.

4.

Командор Хорас уехал от старого друга в странных чувствах, и чтобы разобраться в них требовалось время, как, собственно, и в том, о чем ему поведал архивариус. Но времени как раз решительно и не хватало. Перед отъездом паладин лишь спросил:

- Почему ты никому ничего не сказал?

- Почему — глупый вопрос. Разве неясно? - Дероил передернул плечами, словно ему внезапно стало холодно. - Пойми, Хорас, я пережил трех Магистров и застал четвертого, и только при последнем я понял, что значит истинное величие Ордена. Кем мы были до войны? Сборищем чудаков, в лучшем случае, в худшем — врагами Королевства, скопищем вооруженных фанатиков. А теперь с Цитаделью советуется король — разве этого мало? А вскоре, как мне кажется, Цитадель будет сама менять королей, как перчатки.

- Но...

Дероил внимательно посмотрел на друга, так внимательно, что тому стало не по себе.

- Во имя такой цели никаких жертв не может быть слишком много. Даже если ты жертвуешь своей честью и совестью. И я жертвовал, вот только порой от меня требовалось слишком многое…

Честью и совестью... Легко сказать. А как же расстаться с последним, что еще сохранилось? Ведь ни семьи, ни здоровья, ни богатства — ничего не нажил Хорас за свою жизнь, только потерял. Только и осталось, что честь. Глупая, бессмысленная и бесполезная честь.