Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Денис Лукашевич

Всего Гурдел углядел четырех боггартов – слишком много, чтобы тролль и полуэльф без проблем добрались бы до горного перевала. Теперь придется повозиться.

Пока что тролль, укрывшийся на заднем дворе за конюшней, оставался незамеченным: можно было столь же незаметно и убраться. Главное – не выпустить из поля зрения крадущихся боггартов, дружинники и паладины на данный момент представляли гораздо меньше опасности. Но, так или иначе, стоило поспешать. И Гурдел бросился к таверне.

Заскочив в общий зал, он заорал во всю мощь своей глотки:

- Горгонадец! Отродья Тьмы атакуют! – Схватил тяжеленный табурет за ножку, вознес над головой, как боевое знамя. – За Свет, братцы!

Реакция была соответствующей: местные жители, знакомые с Горгонадцем и с Темными войнами в большинстве своем понаслышке, подскочили со своих мест, заголосили, заметались в поисках оружия. Тролль не стал дожидаться дальнейшего развития ситуации: воспользовавшись наступившей неразберихой, взлетел на второй этаж. С ходу вынес дверь и заскочил в комнату. Героним только-только начинал вытираться мягким полотенцем, длинные светлые волосы слиплись в мокрый хвост.

Полуэльф вытаращил удивленные глаза и от неожиданности попытался прикрыться полотенцем.

- Что… что ты себе позволяешь?!

- Тикаем! – гулко выдохнул Гурдел.

- Почему? – искренне возмутился полуэльф. Из дверного проема тянуло прохладным ветерком, и Героним начинал мерзнуть. – Зачем дверь-то выбил, а?

- Паладины уже тут!

- Ах, демоны… - Героним принялся лихорадочно собираться, напяливая одежду прямо на влажное тело. – Как они нас нашли?

- Они наняли боггартов.

Полуэльф скептически хмыкнул.

- Они всего лишь легенда...

- Хе-хе, - жестко ухмыльнулся тролль. – Сча эта легенда с удовольствием сдаст нас паладинам. Ты готов?

- Ага! – Героним подхватил завернутый в тряпки Головоруб. Проклятая секира ощутимо завибрировала – видать, почувствовала близкую кровь.

- Во имя Света! – донесся снизу приглушенный крик, а затем грохот и шум борьбы.

- Они тут! – выдохнул тролль и бросился к окну, выходившему на глухой лес.

3.

Немногим ранее…

Командор Хорас чувствовал, как в крови разгорается жаркое пламя, как по вискам стекает пот, казавшийся обжигающим кипятком – хорошо, значит снадобье, приготовленное ведьмой, действовало.

Ненадолго, но выпитого хватит, а в переметной суме еще немало этого жидкого огня, страшного ведьмовского зелья... Но разве был у командора выбор?

Смертный холод не уходил, он лишь затаился где-то внутри, сжался под напором колдовского жара, но Хорас чувствовал, всегда и всюду чувствовал стылое дыхание болезни, от которой не было лечения ни у клириков, ни у темных колдунов.

Но зелья должно было хватить для того, что он задумал.

Хорас не стал ждать и сам вызвался в далекий путь вслед за таинственным оружием зла, что Цитадель собирала по всей Эратии: что тихо страдать от холода в неприветливой Цитадели, уж лучше сжечь свою кровь в бою на Свету.

Да, и об этом он знал, но что поделать: последнее общение с Магистром зародило сомнение и смятение в душе командора – он просто должен был во всем разобраться. Даже, если здесь была замешана сама Тьма.

Ведь, что, собственно, Хорас да и остальные братья знали о Железном Дровосеке? В общем-то, ничего, если не считать многочисленные легенды, коими Магистр обзавелся за свою весьма долгую жизнь. Даже лицо – и то никто никогда не видел. Внешность его оставалась загадкой и для самого близкого окружения. Что и говорить про остальных?

Конечно, о своих размышлениях и подозрениях Хорас не стал докладывать своему командиру – лишь вызвался непосредственно учавствовать в поисках полуэльфа и пропавшего проклятого оружия. Вполне благородная и верноподданческая цель – не подкапаешься. Странно было, чтобы Магистр отказал: не в его власти сдерживать стремление защищать Свет, хотя отговаривать пробовал, но, само собой, с нулевым результатом. Хоть здоровье Хораса и оставляло желать лучшего, ждать ни в коем случае нельзя было: в обозримом будущем стоило ожидать лишь ухудшения. Да и после поражения у Черных Холмов у Магистра были совершенно иные проблемы, правда, что было странно, он словно бы и не расстроился известиям, полученным от гонцов. Объеденная королевская армия спешно переправлялась через Маран, а он хранил уверенное спокойствие. Что ж, еще один кусочек складывающей мозаики, правда, ясности он не прибавил.

И потому Хорас спешил. На следующий день он с несколькими ветеранами, с которыми он когда-то вычищал Эратию от порождений Бездны и в верности которых не сомневался, выехал в сторону Ведьминого Яра. Правда, до самого городка они так и не добрались. На полпути у Тианнора он свернул на север, к неприметному домику, притаившемуся у окраины Королевской пущи.

Только жил здесь совсем не обычный земледелец, хоть и походил он на зажиточного крестьянина, получившего вольную во времена Блайда Седого. Что, в общем-то, и неудивительно, ведь Светочом заповедано быть смиренным и скромным.

Чего-чего, а скромности у Дероила была хоть отбавляй, а вот смирения, наоборот, ощущалась острая нехватка: не раз и не два бывал он бит за свою молчаливую строптивость и необычайно острую память, особенно, это касалось того, что помнить-то и не советавалось. Например, о том, как отче Киату из Старого Дола воровал из храмовой казны и учетные книги вымарывал и переписывал. Короче, с подобным талантом Дероилу могло здорово не повезти, если бы он не попался, однажды, на глаза братьям-паладинам. С тех пор заведовал молодой, но невероятно памятливый клирик архивом Ордена.

Заведовал долго – так долго, что застал правление трех Магистров, пока, все-таки, в глубокой, но почетной старости не отправился на покой. В небольшой, но уютный домик в срединной Эратии.

- Приветствую, друг Хорас! – Дероил вышел их встречать еще тогда, когда они только сворачивали на малоприметную тропку к домику, скрытому зарослями яблоней и небольших, аккуратных груш. Несмотря на возраст, он еще сохранил бодрость духа и свою извечную скромную улыбку. Только голова его окончательно побелела, словно покрылась паутиной, а на лице прибавилось глубоких морщин. Глаза, правда, нисколько не изменились: ярко-голубые, внимательные, а также холодные, как лед Сельдяного моря. – Какое дело привело тебя ко мне? Слыхал я, что некая хворь одолела тебя!

Командор остановился, поднял руку, закованную в латную перчатку – под доспехами он потел немилосердно, даже на прохладном осеннем ветру, но это радовало, ведь, как говорят в народе, жар костей не ломит. Хоть несколько дней без вечного нутряного хлада.