Взгляд - Клэр Мерле

– С первого раза не понимаешь, а?

Ана прищурила свой наполовину видящий глаз, всматриваясь в тощую девицу. Черная челка зубцами спускалась на ее высокий лоб. Темные глаза были опушены длинными ресницами. На правой впалой щеке была родинка. Накануне Ана была слишком сильно накачана успокоительным и дезориентирована, чтобы узнать девушку с виноградной лозой. Сегодня при виде знакомых черт своей прежней лучшей подруги Ана мыслями унеслась в прошлое. Она вспомнила, как Тэмсин передразнивала их учительницу домоводства в тот день, когда Ану вызвали в директорский кабинет, вспомнила, как Тэмсин требовала, чтобы никто из их одноклассниц не дразнил Ану после того, как выяснилось, что у нее спящая Большая Тройка, вспомнила, как Тэмсин вкладывала всю душу в монолог Порции из «Венецианского купца» на школьном концерте, который они давали в десятом классе.

Ана с силой прикусила губу, пытаясь вернуться в настоящее. Кровь потекла ей в рот. Она не могла понять, узнала ли ее Тэмсин, несмотря на ссадины, подстриженные волосы и карие линзы, которые постепенно рассасывались и вскоре должны были исчезнуть окончательно.

Они стояли у дальней стены там, где их прекрасно было видно со двора. От едкого запаха блевотины и мочи, вкуса собственной крови и смятения у Аны закружилась голова.

– Снимай штаны и садись на корточки, как все остальные! – приказала Тэмсин. Ана послушалась. Ее бедра задрожали от нагрузки, грудь бурно вздымалась, но она никак не могла оторвать взгляда от татуировки. – Погоди… погоди…

Ана с трудом сдерживала позывы рвоты.

– Давай.

Возможно, Тэмсин имела в виду, что Ане можно сходить в туалет прямо здесь и сейчас, но Ана повернулась боком, и ее вырвало. Две таблетки сползли по кирпичной стене, покрытой коричневой жидкостью. В следующую секунду Тэмсин смыла рвоту водой из пластиковой бутылки. Жидкость стекла на землю, соединившись с мерзкого вида желтым ручейком, бежавшим вдоль стены. Почувствовав огромное облегчение, Ана опорожнила и мочевой пузырь.

– Не знаю, зачем надо надевать на новичков белые халаты и притворяться, будто они проводят первичное обследование, – сказала Тэмсин. – На следующий день все получают синий халат с цифрой. Не бывает, чтобы кого-то признали здоровым. Как можно доказать свою нормальность ненормальным?

Ана натянула трусы и встала. Чуть дальше в проулке шло какое-то движение. Неясно различимый паренек дергался туда и обратно, полускрытый другим пареньком, который стоял спиной ко двору, сгибаясь под каким-то большим весом. Ана попыталась расшифровать увиденное, но она все еще не опомнилась от встречи с Тэмсин. Она заметила кусок белой кожи. Потом – прядь длинных волос. Лишнюю руку.

Она чуть не задохнулась. Тяжелой ношей была девушка – почти потерявшая сознание девушка. А парни… они ее насиловали! Эта картина запечатлелась на сетчатке Аны, словно выжженная. Она вскинула руку, пытаясь не упасть. Ее обхватили за талию.

– Они…

Ей хотелось сказать Тэмсин о том, что она увидела в проходе, но у нее не получалось выговорить нужные слова.

Тэмсин оттащила ее от стены.

– Шевелись, – сказала она, отводя Ану к толпе, собравшейся у края меньшего двора. – Завтрак дают в порядке живой очереди.

Зазвонил колокол. Толпа подалась вперед. Увлекаемая общим движением, Ана позволила слезам ярости и отчаяния свободно течь по щекам. Она не знала, сколько этого безумия сможет выдержать. Как Тэмсин оказалась здесь, в «Трех мельницах»? Как Джаспер мог ее не узнать? Как парни могут творить подобное здесь, где девушки считаются пациентками? Предполагается, что девушки здесь в безопасности! У этого кошмара не было границ: он оказался таким же бездонным и черным, как межзвездное пространство.

После завтрака санитары загнали пациентов в громадную сводчатую комнату, обитую белым войлоком. Потолок перерезали три горизонтальные конструкционные балки. С балок свисали металлические штыри, на которых был закреплен десяток плоских экранов. Ана прошаркала к группе пациентов, собравшейся под одним из экранов, и обнаружила, что сопровождающий изображение звук становится слышен лишь с расстояния в полтора метра. В противном случае звук поглощали обитые стены, превращая его в тихое жужжание.

Длинное окно на уровне глаз шло вдоль левой стены старой репетиционной. Ана инстинктивно подошла к нему и выглянула наружу. Прямо под ним тянулась вымощенная булыжником улица. Прижавшись носом к стеклу, она смогла увидеть охраняемые ворота, через которые попала в больницу. Дэннард оказался прав. Внутри «Трех мельниц» реальный мир исчезал. Те голубые ворота с тем же успехом могли быть порталом, соединяющим два разных измерения.

Ана всматривалась в исхудавшие, нездоровые лица пареньков и девушек, входящих в комнату из столовой. Если Джаспер встал в очередь, чтобы принять утренний душ, он может появиться еще не скоро. Она отошла от окна, оказавшись в радиусе звука ближайшего экрана. Новостное сообщение постепенно пробилось в ее сознание.

– Достопочтенный доктор Питер Рид, – говорил ведущий, – государственный министр торговли и промышленности, бывший министр здравоохранения, был убит вчера вечером неподалеку от своего дома у южной границы Хэмпстедской общины.

Ана замерла и повернула голову к изображению министра, которому было явно за семьдесят.

– Смотрители разыскивают Коула Уинтера с целью получения показаний относительно этого убийства.

На экране возникла крупная фотография Коула, сделанная пару лет назад в полиции при аресте. Волосы длиной до плеч висели спутанными прядями. Из-за темной щетины его лицо казалось худым и зловещим.

Ана смотрела в его загнанные глаза. Ее руки бессильно повисли. Она почувствовала, что у нее от головы отхлынула кровь. Она стремительно скатывалась в неуправляемую панику.

– Коула Уинтера, – продолжил репортер, – ученика Ричарда Кокса, вдохновителя взрыва Тауэрского моста, произведенного в 2036 году, видели покидающим место преступления. У мистера Уинтера были личные связи с доктором Ридом. Следует считать его опасным. К нему не следует приближаться. Если вам что-то известно относительно места его пребывания, просьба сообщить об этом по «горячей» линии смотрителей.

Изображение на экране сменилось горой дымящихся развалин.

– Срыв мирных переговоров между США и Ближним Востоком привел к очередной ночи массированных бомбардировок восточного побережья Соединенных Штатов.

Ана не могла пошевелиться, не могла даже отвернуться от экрана. Слова репортера бессмысленно клубились вокруг нее.

– По оценкам, убито 20 тысяч человек, а еще 140 тысяч считаются пропавшими без вести. Это третий воздушный налет после срыва мирного урегулирования, произошедшего на прошлой неделе…

Она втянула в себя воздух.

«Найдутся люди, которые его укроют», – сказала она себе.

Насколько она может судить, Психи в Городе ненавидят смотрителей и не станут звонить по «горячей» линии. Коул просто где-нибудь спрячется, пока все не уляжется, а потом отправится к «просветителям». Когда она немного успокоилась, направление ее мыслей изменилось. Если его разыскивают все смотрители Лондона, он не сможет рисковать и возвращаться в комнату в Форест-хилл. Он там сегодня вечером не появится. Он не узнает, что ей не удалось выбраться из «Трех мельниц».

Она согнулась, зажимая голову коленями, и заставила себя дышать ровно. Ее лицо лихорадочно горело. Как ей отсюда выбраться?

Через несколько мгновений она проковыляла обратно к окну. Ей надо попытаться еще раз поговорить с Джаспером и заставить его вспомнить ее и себя, чтобы они вместе смогли придумать, что можно сделать.

Минуты ползли мучительно медленно, пока Ана дожидалась, когда он вернется с завтрака. Наконец, когда санитары уже разделили пациентов на группы, чтобы развести обратно по студиям, Джаспер появился. Увидев, что она направляется к нему, он поспешно наложил на себя отвращающее зло крестное знамение. Она поняла: какие бы решения ей ни предстояло принять – признаться психиатрам в том, кто она такая на самом деле или искать какой-то другой выход, – на Джаспера ей рассчитывать нельзя. Она осталась одна.

22. Аквариумы

В студии атмосфера буквально искрила от напряжения. По обрывкам разговоров Ана поняла, что скоро будет позволено свободно перемещаться по внутренним дворам. Все ждали, когда санитары заберут тех нескольких человек, которым предписаны утренние процедуры.

Прозвенел колокол, и по двору затопали тяжелые ботинки. Санитарка со шрамом и ее обычная суровая напарница вошли в спальню Аны. Санитарка зачитала список из шести фамилий, в числе которых оказалась и «Эмили». Пять девушек неохотно двинулись к ней, протягивая руки. Их приковывали наручниками к металлической цепи.

Потрясенная Ана встала. Она шагнула вперед, остро ощущая страх, царящий вокруг. Большинство девушек не поднимали глаз. Обезображенная санитарка позвенела наручниками.