Уцелевший - Эрик Хелм

— Господи помилуй! — внезапно сказал де Ришло. — Сейчас начнется святотатство действительно жуткое. Не смей глядеть. Не смей!

Де Ришло укрыл лицо ладонями и шепотом начал молиться. Рекс, не в силах совладать с болезненным любопытством, поднял глаза, но герцог достаточно изучил молодого товарища и угадал его движение.

Сухая, сильная рука властно пригнула голову Рекса к земле.

— Сказано тебе: не смей!

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

— А может, они просто сумасшедшие? Полоумные? Буйнопомешанные? — в отчаянии спросил Рекс.

— Да. И уж сейчас — несомненно.

Де Ришло не без опаски посмотрел перед собою.

— Можешь наблюдать дальше... Некоторые, вероятно, эпилептики. Но каждый из сатанистов так или иначе страдает тем, что с неимоверной меткостью названо душевным расстройством. Они поистине душевнобольные, mon ami. Перед нами высвобождается вся подавленная, загнанная вглубь сущность этих мерзейших натур. Задавленные чувства, неизжитые, укоренившиеся комплексы, обида на все окружающее, жажда власти, ревность и ненависть к удачливым соперникам в любви... Хотя какая среди подобной сволочи любовь!

Герцог легко махнул рукой.

— Слава Богу, Танит не приехала! — выпалил Рекс. — Она бы не вынесла не выдержала, попыталась убежать — и погибла. Слушайте, но что же делать с Аароном?

Де Ришло чуть не застонал. Произнесенный американцем вслух вопрос мучил герцога уже довольно долго. Француз почти безостановочно говорил, заглушая тревогу, и одновременно оценивал обстановку, выжидая подходящей минуты, которая все не наставала.

— Не знаю, Рекс.

Под чугунным котлом загремел и загудел бушующий жар, а двенадцать донага разоблачившихся женщин повернулись к чудовищному вареву спинами, взялись за руки и, замкнув котел в живой круг, понеслись в диком, направленном против часовой стрелки, хороводе.

Несколько мгновений спустя во всей долине, кроме затаившихся Рекса и де Ришло, не осталось ни единого человека, на коем сохранился бы хоть лоскуток одежды. Толпа завертелась и заскакала в исступленном плясе подле дьяволова трона. Сатанисты спотыкались, налетали друг на друга, визжали, царапались, — а шестеро усевшихся чуть поодаль музыкантов наяривали кто на чем и кто во что был горазд.

Даже Рекс, обладавший отнюдь не изощренным слухом, от души понадеялся никогда не внимать подобной какофонии впредь. Грубый разнобой искаженных нот, в которых не было ни ладу, ни согласия, гулкие, беспорядочные удары барабана, хриплое, точно предсмертное завывание волынки могли довести свежего слушателя до нервного припадка.

Герцог, знаток и ценитель музыкальной классики, впервые на памяти Рекса произнес непечатное французское ругательство, не включавшее, однако, ни единого опасного слова.

Возбужденные сумасшедшим плясом и ударившим в головы алкоголем, ведьмы глядели вдаль, едва сознавая присутствие остальных. Волосы развевались, груди подпрыгивали, участницы мерзкого хоровода спотыкались, оступались, падали, вскакивали на ноги — и вновь неслись по кругу в бешеном, не знавшем устали усердии.

По-кошачьи заверещала терзаемая скрипка.

Исполинский козел гоготал и колотил копытами, изображая одобрительное рукоплескание.

— Надо что-то предпринять, Рекс, — шепнул де Ришло. — Сейчас эти гадины остановятся, отдышатся и приступят к сатанинскому крещению неофитов. Затем воспоследует оргия, дичайшая — с извращениями, о которых ни единый психиатр не слыхивал. А Саймона поглотит ад. В буквальном смысле.

— Хотите броситься на целую стаю?

— Не так ужасна стая, как сидящая на троне тварь. Козла надобно страшиться по-настоящему.

Де Ришло говорил хрипло и прерывисто.

— Используемая мною защита почти наверняка не устоит в прямом столкновении с его злобной волей.

— А вера? — спросил Рекс. — Ведь истинная вера, насколько разумею, должна оборонить?

— И безусловно оборонила бы, — сказал герцог, — пребывай мы оба в состоянии благодати.

Тайных преступлений на совести Рекса не числилось. Но и ему самому, и герцогу доводилось убивать — хотя при оправдывающих и не допускавших иного обстоятельствах. Одно это вполне исключало всякую надежду на благодать. И кто вообще может положа руку на сердце считать себя вполне безгрешным?

Сатанисты уже образовывали у трона широкий полукруг.

Три фигуры возникли на освещенном синеватым пламенем пространстве перед козлом: нетопырь Моката и кошачья морда подводили к дьяволу полубесчувственного Саймона.

— Да вперед же! — зарычал Рекс.

— Не могу, — тихо сказал герцог. — Прости меня Господь, я боюсь...

14. На пустоши

Голубой роллс-ройс номер ОА 1217 вылетел вон с магистрального шоссе на крутом повороте близ поселка Истертон.

Танит подметила двух неотвязно державшихся позади мотоциклистов миль за тридцать до аварии. Она утопила педаль акселератора до отказа, но безо всякого успеха: на двухколесных машинах стояли форсированные двигатели, а водительской сноровки сыщикам хватало с избытком. Чего нельзя было сказать о самой Танит.

Когда провизжали тормоза и блокированные колеса, внезапно покинув асфальт, заскользили по молодой траве, девушка приготовилась к наихудшему. Автомобильный капот гулко стукнулся о бревенчатую стену приземистого амбара. Танит швырнуло вперед, больно ударило о баранку. К счастью, машина герцога оказалась предусмотрительно оборудована плексигласовыми стеклами.

Несколько секунд ошеломленная девушка сидела не шевелясь. Мотоциклисты остановились у обочины и явно приготовились покинуть седла.

«Полиция!»

Прерывисто дыша, Танит распахнула дверцу, выскочила из роллс-ройса и кинулась бежать по лугу. Оступилась, упала, вскочила, перепрыгнула невысокую изгородь, отстоявшую от амбара ярдов на тридцать, помчалась дальше.

Остановилась она только совсем запыхавшись.

На погоню и намека не было. Детективы осматривали автомобиль, расхаживали вокруг, о чем-то переговаривались.

Над землей сгущались вечерние сумерки.

Девушка поспешила дальше.

Покрыв ярдов семьсот, она бессильно рухнула. Сердце едва не выскакивало из груди, перед глазами плясали темные пятна. И деревня, и странно равнодушные сыщики давно скрылись за пологим взгорком. Танит оперлась рукой о траву и начала думать.

До Чилбери, где надлежало собраться участникам предстоявшего действа, оставался еще добрый десяток миль. Одолеть это расстояние пешком и поспеть к сроку было немыслимо. Да и направление приходилось определять едва ли не гадательно. Вернуться к шоссе и помахать попутной машине девушка не решалась.