Дикий папочка (СИ) - Вечер Ляна

— Намекаешь, что от человечки мало толка? — Лера хмурится. — Могу у людей поспрашивать. Может, кто Васю видел.

— Ты лучше поспи ляг, — касаюсь лба девочки губами.

— Понятно, — холодно отзывается и идёт в дом.

Причина Лериной обиды совсем не в том, что «от человечки мало толка»… Если дело даже краем касается Поли, моя женщина превращается в ёжика. Р — ревность. И её победим. Только сначала Васю найдём.

— Топай за мной, — рявкаю на кошку, чтобы немного пришла в себя.

Развесила нюни. Искать надо, а не рыдать у забора.

…С восьми утра почти до девяти вечера мы с рысью шерстили лес. Ни намёка на Васькин след не нашли. Главное — у дома свежий есть, а дальше, как улетел. Хотя кто этих духов знает — может, так и было. У Шуры тоже пусто — созванивались.

— Всё, завязываем на сегодня, — я в «кустиках» натягиваю брюки.

— Давай ещё поищем, — хнычет Полина.

— Не поищем, — выхожу к кошке, застёгивая рубашку. — Мне в стаю пора бежать.

— А мне что делать? — у Поли на глазах снова слёзы.

Она топает к пню, садится на него и отворачивается — рыдает. Взрослые проблемы у не повзрослевшей девушки. Полина явно не была готова к такому повороту событий.

— Что тебе делать? — чешу затылок. — Если до завтра не объявится — искать. Меня пару дней в Любушках не будет.

— Офигенно… — всхлипывает рысь.

— Телефон у Васи есть? — меня осеняет. — Звонила ему?

— Он телефон в речке утопил недавно, — Поля смотрит на меня через плечо.

И в глазах у рыси такой ужас, что несложно догадаться — аналогию между утопшим телефоном и Васей она провела в красках.

— Стоп-стоп! — останавливаю полёт девичьей фантазии. — Нормально всё с Васей. Погуляет и вернётся.

— Ничего не нормально, — выдыхает Поля. — Я вчера его заставляла таблетку съесть… Накричала. Он очень обидчивый, — поворачивается ко мне, смотрит заплаканными глазёнками. — Вася меня к тебе ревновал сильно. Вроде поговорим — успокоится, а через час снова начинает. Непробиваемый.

— Пойдём, я тебя в деревню провожу, — беру кошку под локоть, помогая подняться.

Успокаивать её сейчас бесполезно. Я Полю знаю — если надумала себе чего, то просто так с этой мысли не слезет. Сдам её Шуре. Они по-женски поговорят, рысь поплачет шаманке в жилетку, а с утречка в бой. Если, конечно, Василий до этого времени не объявится.

— Плохо, когда нет вожака, к которому можно прийти с любой проблемой, — тихо рассуждает Полина, шагая по тропинке.

— Ты теперь не в стае. Твой выбор.

Хотя, по большому счёту, разницы нет. Я не вожак для Поли, но не помочь ей не могу. Тем более Вася… Он меня выручил, а я добро не забываю. Завтра из стаи отправлю лучших следопытов по лесу и вдоль трассы. Может, найдут. Но Поле об этом знать необязательно.

— Знаю, что мой выбор, — вздыхает, вытирая слёзы со щёк. — Просто не привыкла ещё.

— Ты всегда можешь вернуться, — даю небольшое послабление кошке.

— Мне Васю найти надо. Если что, буду его в деревне ждать. Без него я никуда из Любушек не уйду.

Правильно, на мой взгляд. Поля ещё далека от полной самостоятельности, но проблески здравого смысла случаются всё чаще. Это радует.

Глава 32

Как по часам… В смысле, в шесть вечера Маша проснулась, поела, поиграла, а в одиннадцать снова уснула. Всё, как Ян сказал. Только его до сих пор нет.

Занимаюсь домашними делами во дворе — снимаю с верёвок и складываю высохшие вещи, поглядываю на дорогу. Неужели, до сих пор Васю ищут? Я звонила Шуре часов в десять, но она на звонок не ответила. Яну я не набирала. Боюсь отвлечь его от важных дел. С Полиной. Они ведь вместе по лесу бегают. Зло берёт, когда думаю об этом!

За Ваську переживаю, но мысли крутятся совсем не вокруг него. Не верю я этой рыжей-бесстыжей. Может, она там нюни распустила «Ой-ой, мой Васенька», а сама к Яну в объятья упала, чтобы утешил.

— Коза рыжая… — в сердцах бросаю стопку одежды на ступеньку крыльца.

— Кто? Поля? — голос Яна заставляет меня вздрогнуть.

Со светом во дворе проблемы как были, так и остались, и бесшумная походка дикого папочки никуда не делась. Стоит себе за калиткой за мной подглядывает. Давно, интересно?

— Когда ты прекратишь меня пугать? — собираю разбросанные вещи.

— Как только ты начнёшь меня слышать, — обнимает сзади и прижимает к себе намертво.

Я скорее начну привыкать к обнимашкам, которые не дают дышать, чем научусь слышать то, что услышать нереально.

— Нашли Васю? — кряхтя, хватаюсь за крепкие предплечья оборотня.

— Прости, не рассчитал, — отпускает меня, садится на ступеньку. — Не нашли. Завтра Поля и Шура снова пойдут искать.

— А ты?

— Мне в стаю сегодня надо. Не забыла? — тянет меня за руку и усаживает к себе на колени. — Я уже опаздываю, — дела дикаря расходятся со словами.

Терпкий приятный аромат мужского тела, смешанный с лесным запахом, хочется вдыхать ещё и ещё. У меня голова кругом. Я обнимаю Яна за шею и смотрю в чернющие глаза. Красивый он, чёрт возьми! И родной уже. Ещё вчера я готова была на сосну залезть от страха, а сегодня сижу у зверя на коленях и кайф ловлю.

— Не забыла, — вздохнув, прижимаюсь к волку. — Надолго?

— Дня два точно меня не будет. Не испугаешься с Машей одна?

— Не-а. Я теперь опытная мама волчонка, — улыбаюсь немного нервно.

— Как уходить-то не хочется…

Ян по-хозяйски сжимает мою пятую точку огромными лапами, а я, взвизгнув, спрыгиваю с его коленок. Физически к более близким отношениям с Яном я давно готова — тело моё подаёт однозначные сигналы. Но морально с недавних пор — нет. Моему сознанию требуется время, чтобы переварить информацию.

— Ты иди… — мне неловко. — Опоздаешь, — обхватываю себя за плечи.

Дикий папочка только головой мотает и улыбается грустно — всё понимает. От этого мне ещё больше не по себе. Обидеть дикаря я не хотела.

— Проводи меня, — шагает к калитке, увлекая меня за руку за собой.

Там Ян со мной уже не разговаривает. Не спросив разрешения, прижимает к себе и целует сладко и долго. Ничего в поцелуе дикаря не изменилось — всё та же нежность, жар и пылкая страсть, грозящая перейти в большее.

— Ян… — я разрываю сумасшедший поцелуй.

— Ни к чему не принуждаю, — ещё один короткий поцелуй, и он выпускает меня из объятий, — просто напоминаю…

Да, спасибо, я вспомнила. Вспомнила, что перед дикарём сложно устоять, и теперь полночи спать не буду. А то и всю ночь.

Ян уходит, а ещё долго стою у калитки, навалившись на столбик и глядя в тёмную даль. Размышляю о наших непонятках в отношениях с диким папочкой, моих страхах и о том, как я буду жить в лесу с волками. Последнее вообще за гранью добра и зла…

Но сквозь мысли пробиваются звуки реальности — стрекотание сверчков, лай собак вдалеке и чей-то тихий плач совсем рядом. Хм, кто это там такой печальный на ночь глядя?

Выхожу на улицу, обхожу машину дикого папочки и натыкаюсь на рыжую-бесстыжую. Мадам сидит попой на траве, привалившись спиной к соседскому забору, и рыдает.

— Чего сидим? — встаю перед ней.

Полина была слишком увлечена тихой истерикой и меня, видимо, не заметила. Она поднимает голову, смотрит на меня — заплаканная с распухшими от слёз глазами и носом, — а потом поднимается на ноги.

— Ничего, — торопливо вытирает щёки ладошками. — Отдохнуть присела.

— Домой иди. Нечего по ночам шастать, людей воем пугать, — ворчу и собираюсь уходить.

А рыжая как заревет! Я едва на месте не подпрыгиваю от такой «песни».

— Он никог-гда не… не… — Полинина истерика раскрывается во всей красе.

Собаки, офигев от такой дерзости посреди ночи, поднимают дружный лай. Кто-то из них сочувствует рыси — подвывает. Капец. Если она не успокоится — всю деревню перебудит.

Я срочно беру рыжую-бесстыжую под руку и веду к себе во двор. А она послушно топает за мной, продолжая голосить. Непохоже, что девчонка хоть что-то соображает. Как бы у нас умалишённых в деревне не прибавилось.