Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

Служанки Маргариты встретили его поклонами, но он, резко мотнув головой, приказал им выйти. Женщины ушли, с опаской глядя через плечо, особенно любимая горничная его жены, Николетта. Генрих чуть не попросил ее остаться, но передумал. Она может знать больше, чем он хочет услышать.

К нему вышла Маргарита, и он попытался понять, что видит у нее на лице – естественное беспокойство оттого, что муж ворвался в такой поздний час, или следы вины и страха, обличающие ее. Женщины расчесывали ей волосы, и они теперь падали блестящими каштановыми прядями до талии. Волосы были лучшим в ней, как и белая налитая грудь с большими розоввми сосками. Под накидкою виднелась тонкая льняная рубашка. Интересно, как часто Вильгельм Маршал видел это зрелище? Сколько раз он развязывал ее кушак, раскрывал кружева сорочки и припадал к этой белой груди, как к подушке? Он клал ее на постель и ложился сверху? Она раздвигала для него ноги и принимала в себя его семя? Генриху пришлось сглотнуть, чтобы его не вырвало.

– Муж?

Хотя стояла ночь и освещение было слабым, Генриху показалось, что она побледнела.

– Ты знаешь, почему я пришел, – резким тоном заявил он.

Маргарита покачала головой:

– Нет… нет, я не знаю. Если бы ты заранее послал своего слугу, я бы…

– Что? – перебил он. – Побеспокоилась бы, чтобы тебя не поймали за блядством? Устроила бы, чтобы твой глупый, слепой муж все так же оставался в неведении насчет того, чем ты занимаешься у него за спиной?

– Я… ничего не делала, – заикаясь, вымолвила она и прижала одну рукой к белой округлой груди. – В чем ты меня обвиняешь?

В государственной измене, в прелюбодеянии! – рявкнул он. – Не отрицай, что вы с Вильгельмом Маршалом любовники, Вас видели за актом прелюбодеяния.

Она уставилась на него.

– Тот, кто тебе это рассказал, лжет, – Маргарита перекрестилась и вздернула подбородок. – Я клянусь тебе душой отца, что не совершала полового акта с Вильгельмом Маршалом.

– Значит, твоя клятва ничего не стоит, потому что сегодня днем тебя видели с ним во время любовного свидания. У меня есть свидетели, которые поклянутся на костях святого Илария, что вы с Маршалом крутите любовь у меня под носом.

– Это неправда! – она резко втянула в себя воздух. – И ты знаешь, что это неправда. До недавнего времени у него была любовница.

– Наличие любовницы не делает мужчину верным, – рявкнул он. – Не больше, чем наличие мужа у жены. Откуда мне знать, что он был единственным? Может, через твою постель прошла целая череда любовников! – он схватил ее за плечи и потряс.

– Нет… нет, никого, кроме тебя! – закричала Маргарита. – Хотя я не знаю, почему ты так беспокоишься, раз ты никогда в ней не появляешься. Я вполне могла бы быть монахиней!

– Ну, это легко исправить! – Генрих грубо развязал ей халат. Когда она стала сопротивляться и увернулась от его поцелуя, он схватил ее за подбородок и заставил смотреть на себя. – Ты принимаешь Маршала и отказываешь мне! – опять рявкнул Генрих.

– Я не спала с Вильгельмом Маршалом! – закричала Маргарита, пытаясь высвободиться. – Между нами ничего нет! Я поклянусь в этом на любых мощах, которые ты назовешь, и я говорю правду!

– Ничего нет? – в его голосе слышалось презрение. – Совсем ничего? И ты под моим носом убегаешь на любовное свидание с ним в лесу? Ты на самом деле должна считать меня дураком.

– Это не было любовное свидание. Я выгуливала собаку и немного прошлась по берегу, где случайно встретила его. Я не знала, что он тоже пошел в ту сторону, – у нее дрожал голос, она была готова вот-вот расплакаться от злости.

– Ты думаешь, я поверю, будто ты не договаривалась с Маршалом об этом свидании заранее? – Генрих впился пальцами ей в плечи.

– Ты охотнее поверишь своим дружкам? – с презрением выплюнула Маргарита. – Половина из них хочет сместить Маршала, и ты это прекрасно знаешь. Разве я так глупа, чтобы соглашаться на любовное свидание там, где за мной наверняка будут следить и обнаружат? Кто рассказал тебе эту сказку, Икебеф?

Генрих помрачнел.

– Тебя видели обнимающей Маршала. Ты это отрицаешь?

Маргарита подняла голову.

– Да. Я только разговаривала с ним как с другом. Тот, кто сказал тебе о прелюбодеянии, врет.

Генрих внимательно смотрел на жену. Она тоже врет ему? Верить ей или Ральфу Фарси и еще пяти рыцарям, которые настаивали, что его жена с Вильгельмом Маршалом обманывают его?

– Ты знаешь, что Филипп из Фландрии сделал с любовником жены?

Это был риторический вопрос. Все знали, что этого человека жестоко избили палачи, а потом повесили вниз головой, опустив ее в канаву, и он висел так, пока не захлебнулся.

Вильгельм Маршал никогда не был моим любовником, – теперь Маргарита немного пришла в себя после первого обвинения, хотя и оставалась бледной, как саван.

– Но ты его любишь…

Она опустила глаза, смотрела на свои руки и терла обручальное кольцо.

– Да, – сказала она. – Я люблю его как друга или как брата.

Это было неправдой: Маргарита отказывалась смотреть мужу в лицо.

Ты лживая шлюха! – заорал Генрих. – Я вправе избить тебя до полусмерти и казнить Маршала за государственную измену!

У нее дрожал подбородок. Она подняла голову и снова посмотрела на него.

– Это будет на твоей совести, – сказала женщина. – А что на моей – я знаю.

Генрих поднял кулак, посмотрел на него, затем раскрыл ладонь и так толкнул ее, что она отлетела назад и едва удержалась на ногах. После этого он развернулся и вышел из комнаты. Он всегда чувствовал неприязнь к жене. Маргарита не блистала ни красотой, ни остроумием, а другие качества, например спокойный характер, неброская привлекательность и интеллигентность, не имели для него значения. С его точки зрения, он был жертвой тягостных обязанностей, долга и обстоятельств. Он признавал, что Маргарита тоже жертва, но мало об этом думал. Правда, теперь, ему, вероятно, надо придумать способ избавиться от нее, если уж он готов пожертвовать своим лучшим рыцарем. Однако, если он прикажет арестовать и казнить Маршала, как пригрозил, дело перерастет в открытый скандал и он станет посмешищем, рога придется носить публично. Он на самом деле этого хочет? Генрих стоял в коридоре, пытаясь принять решение.

– Сир? – мимо проходил Ранулф, его слуга. Он шел спать, но тут он остановился и поклонился.

– До тебя дошли слухи? – спросил у него Генрих.

Ранулф приподнял тонкие седые брови.

– Слухи, сир?

– О моей жене и Вильгельме Маршале.

Ранулф переступил с ноги на ногу.

– Кое-какие, сир, но я обращал на них внимания не больше, чем на собачье дерьмо, и избегал их. Я знаю, что это неправда.

– В таком случае ты знаешь больше, чем я.

Ранулф ничего не ответил, и его лицо ничего не выражало.

– Ты знаешь, где сейчас Маршал?

– Нет, сир. Вы хотите, чтобы я его нашел?

– Нет, – быстро ответил Генрих. – Я не хочу его видеть. Если он попытается ко мне прорваться, не пускай его. Это приказ, и ты должен передать его страже и оруженосцам.

– Хорошо, сир, – произнес Ранулф, которому явно было не по себе.

– Я не позволю, чтобы кто-то заставлял меня выглядеть дураком. Наверное, не нужно предупреждать, чтобы ты молчал об этом.

– Никто от меня ничего нe узнает, сир.

Генрих резко кивнул и широкими шагами направился к себе в покои. Глядя на его удаляющуюся спину, Ранулф думал какое-то время о том, что ему делать, а потом отправился на поиски Болдвина де Бетюна.

Вильгельм проснулся от того, что его трясли, как терьер крысу. Лучи света проникали сквозь ставни. Смотреть на них было больно, и он прищурился. Женщина рядом с ним села и, испуганно вскрикнув, натянула на себя простыню.

– Боже, ты решил себя уничтожить? – спросил Болдвин де Бетюн хриплым от ярости голосом. – Вставай, ради всего святого! – он схватил в охапку одежду женщины и бросил в нее. – Вон! – рявкнул он.

– Все в порядке, оставь ее в покое, – простонал Вильгельм.

Он посмотрел из-под полуприкрытых век на Болдвина, кипевшего, словно котел, у которого под крышкой собралось слишком много пара.

– Прекрасно, что ты так считаешь. Ты знаешь, какие у тебя неприятности?

Вильгельм отвел волосы со лба. Почувствовав, как у него воняет из подмышки, он поморщился.

– Не знаю, но могу догадаться.

– Нет, не можешь.

Болдвин еще раз посмотрел на женщину. Вильгельм вздохнул и выругался. Голова раскалывалась от боли. Вчера он выпил слишком много. Вильгельм протянул руку, нашел кошель и заплатил ей. Болдвин нетерпеливо поглядывал на нее, постукивая пальцами по пряжке ремня. Это не была одна из дворцовых шлюх, он знал их всех. Но она оказалась красивой, да и одежда была приличной. С другой стороны, у Вильгельма имелся вкус – в этом Болдвин не мог ему отказать. Самое лучшее или ничего… И это только что стоило ему гораздо больше, чем горстка анжуйских серебряных монет.