Грезы любви - Джулия Берд

— Я полагаю, что ты недооцениваешь Ричарда, — холодно произнесла она. — Раньше я сама заблуждалась. Я думаю, он — наша последняя надежда, и Тарджаман это подтвердил. Сейчас Ричард едет к королю. Я не могу говорить о его планах на будущее, но, если бы ты знала его, твое мнение о моем муже изменилось бы.

— Тэсс, ты когда-либо встречалась с королем?

— Да, приходилось.

— Тогда ты должна знать, как Генрих настойчив в достижении своих целей.

— Он не сможет убедить Ричарда нарушить данное мне обещание.

— Какое еще обещание?

— Ричард обещал…

— Освободить нас?

— Он сказал, что сделает все возможное, чтобы лолларды были на свободе.

— Значит, сделает все возможное…

— Да, это так. Гертруда, у тебя такой вид, как будто я принесла дурную весть. А я надеялась тебя обрадовать.

— Моя дорогая, я слишком много прожила, чтобы знать, как все непостоянно в этом мире.

— Ричард поможет вам. Надо верить, Гертруда.

Тэсс стала заплетать Гертруде косу. Ее мысли вновь обратились к персу.

— Тарджаман исчез.

— Да?

— Я вижу, вас это нисколько не удивило. Мы его подозреваем в предательстве. Сэр Рандольф убежден, что это Тарджаман похитил Освальда и несколько сундуков с оружием.

— Нет, это не он.

Тэсс поразила уверенность в голосе Гертруды.

— Ты так говоришь, как будто что-то знаешь.

— Да, я знаю Тарджамана. Он не способен предать Ричарда.

— Тогда почему он так внезапно скрылся?

— Даже если бы я и знала, то все равно ничего бы не сказала.

Тэсс закрепляла косу лентой, а сама размышляла над загадочным ответом Гертруды. Похоже, эта женщина была расположена к персу.

— Гертруда, в прошлый раз, когда я тебя навещала, я встретила здесь Тарджамана. У него была книга, название которой я не разглядела. Что это за книга? Он нес ее тебе?

Гертруда подошла к кровати и, вытащив из-под матраца книгу, протянула ее Тэсс.

Тэсс от удивления широко раскрыла глаза.

— Библия на английском! Гертруда, это же опасно! Эта книга — прямое доказательство ереси.

В те времена церковь запрещала прихожанам читать и толковать Библию без благословения священника, опасаясь вольнодумства. По этой причине хранение и чтение английского перевода Священного Писания преследовались законом.

— Тарджаман сочувствует всем, кто страдает за веру. Он не побоялся пронести эту книгу в башню. Неужели я буду бояться, что ее здесь обнаружат?

— Может, он принес ее именно для того, чтобы тебя скомпрометировать, Гертруда! Предки Тарджамана убивали во имя Аллаха. Он может преследовать ту же цель.

— Может, но не станет. Когда-нибудь настанет такой день, когда я расскажу тебе все. А пока я могу только посоветовать тебе, Тэсс, не судить людей только за то, что ты не понимаешь их веры. В противном случае ты будешь не лучше тех палачей, которые сожгли твоего отца.

Смутившись, Тэсс положила Библию на стол.

— В жизни так трудно во всем разобраться. Было бы проще, если бы мир был только белым и черным.

— В таком случае ты бы не восхищалась восходом солнца, не любовалась бы синевой любимых глаз. Тэсс, продолжай жить, как прежде, прислушивайся к своему сердцу.

На прощание Тэсс поцеловала Гертруду.

— Я еще приду навестить тебя.

Пожилая баронесса молча смотрела ей вслед.

— Тэсс, — окликнула Гертруда, когда молодая графиня уже прикрывала дверь.

— Что, Герта?

— Я надеюсь, ты уже беременна.

Тэсс покраснела.

— До следующего месяца я не смогу узнать об этом.

— Ну что ж, время покажет, — согласилась Гертруда.

Неужто я уже беременна? — думала Тэсс, уходя из башни. Ей вдруг стало страшно. Ей захотелось, чтобы Ричард был рядом. Она верила, что он сможет отвести любую беду.

21

На следующий день в полдень Ричард со своей свитой въехал в Лондон. Специфические запахи большого города сразу ударили в нос; пахло конским навозом, кровь зарезанного поросенка растекалась по мостовой. Затем ветер донес ароматы заморских специй, свежеиспеченного хлеба и цветов. Добродушный говор кумушек, живущих по соседству, ругань нищего оборванца, смех в толпе — все это смешалось в единый гомон, который создавал шум большого города.

Лондон! Как Ричард любил этот город! Здесь он провел буйную молодость, кутил по тавернам и просыпался в постели незнакомых женщин. Сейчас, следуя по улицам, Ричард наблюдал обыденную жизнь горожан. Мясники продавали свежую телятину, рыбаки выплескивали целыми ведрами устриц в ящики на прилавках, упавшие ракушки стучали о камни мостовой, чувствовался запах моря. По обе стороны узкой улочки стояли оштукатуренные деревянные дома. Чем ближе к центру города они оказывались, тем чаще встречались грязные люди, голодные собаки, нищие оборванные дети. Всюду смердели нечистоты; Ричарду не хватало воздуха в этом душном городе.

Он продолжал вести рыцарей по извилистым улочкам. И вот на острове Ричард увидел шпиль Вестминстера и с благоговением последовал туда.

Через полчаса, перед тем как войти в Вестминстерский собор, Ричард с молитвой на устах преклонил колени в часовне.

— Истербай, а мне уже донесли, что ты приехал.

Ричард почувствовал цепкие пальцы на плече. Он узнал голос всемогущего епископа Вестминстерского, Анри Бофора.

— Приветствую вас, милорд, — сказал Ричард, чуть привстав с деревянной скамьи. От волнения у него забилось сердце. Перед ним стоял самый влиятельный человек в стране после короля. Анри Бофор был не только епископом, но и лорд-канцлером Англии, а также первым советником короля. К тому же он приходился королю дядей.

— Это большая честь, что ваша милость удостоила меня вниманием.

— Я всегда внимателен к друзьям моего племянника. Ты это знаешь, Ричард.

Ричард обнял епископа. Странно было, что этот, ныне могущественный человек когда-то в юности позволял ему фамильярности.

— Я приехал встретиться с Генрихом, — сказал Ричард.

— Ты опоздал, — ответил Бофор, нахмурив брови. — Сейчас он в Тауэре, откуда отправляется на побережье.

— Какая неудача! — Ричард нахмурился. — Мне надо поговорить с ним, это срочно.

Лицо Бофора не выражало ничего хорошего.

— Почему такая срочность и именно сейчас? Король неоднократно отправлял к тебе гонцов с посланиями, и ты не удосужился ответить ни на одно из них. Ты и раньше мог приехать в Лондон.

— Сейчас я отвечу на все его вопросы. Пошлите гонца в Тауэр, пусть король подождет. Бофор я должен поговорить с ним.

Епископ величественно улыбнулся.