Лекарство для покойника - Фридрих Незнанский

– О чем это вы?

– Все о том же. Сами просили. В СМЕРШе мы воевали с Артуром. Знаете, что такое?

Софрин знал. Читал и «Момент истины» Богомолова, и фильмы смотрел еще мальчишкой. А кроме того, он знал биографию Турищева.

– «Смерть шпионам», – расшифровал он аббревиатуру.

Старику эта эрудиция понравилась. Он опять хмыкнул и прокашлялся в кулачок.

– Уточню – военная контрразведка. Так вот, я и говорю, с июля сорок четвертого вместе мы, в одной упряжке, по всей Белоруссии, Литве и Европе прошагали. До Берлина дошли. Там еще старшего нашей группы фрицы убили, меня так, задело слегка, а Артуру хоть бы что. Ни царапины. Везучий он был, сукин сын, – одобрительно подчеркнул Турищев. – Всю войну везучий.

– Гукк – в СМЕРШе? – засомневался вдруг Софрин, словно не знал этого прежде. – Чтобы немца взяли в военную контрразведку?

– Так ведь время уже какое было, молодой человек! – с гордостью напомнил Турищев. – В войне – явный перелом. И потом он ведь язык знал просто блестяще, так что СМЕРШу очень даже ко двору пришелся.

– А какое впечатление он на вас произвел, когда вы познакомились?

– Меня к ним в группу на место погибшего оперативника в Лиде зачислили, в Белоруссии. Мы тогда работали по Второму белорусскому фронту.

– Ну и…

– Подтянутый, бравый такой весь из себя. Что мне в нем сразу понравилось – незаносчивость, как со многим нашим братом часто случалось. Боялись ведь не только немцы. Свои боялись… А еще Артур всегда отличался франтоватостью. Слабость у него такая была.

– То есть? – переспросил Софрин.

– Он при любых условиях выглядел, как на параде: форма отутюжена, все блестит. Ну чистый гвардеец, и только. Он даже парадный мундир, который и надевал-то пару раз, на заказ в ателье шил.

– Зачем?

– Ну, чтоб по фигуре, значит, сидел.

– И у вас с ним сразу сложились хорошие отношения, – скорее подытожил, чем спросил Софрин.

– Представьте себе, да. Он ведь, знаете ли, мне жизнь спас. Ну, когда меня в стычке под Берлином ранило. Прошил фриц очередью плечо – сзади стрелял, гнида, – я и полетел на землю. А он ко мне и «шмайсер» свой приставил. «Все, – думаю, – пришел, Слава, твой конец». А умирать ой как не хочется, весна кругом, все цветет, пахнет. Как сейчас рожу этого немца помню. Глаза закрыл и жду. А он не стреляет, вообще ничего не происходит, только шум какой-то. Открыл я глаза, значит, и поверить не могу. Лежит мой немчура в траве, а над ним Артур стоит. Сапогом на горло наступил и «вальтером» в лицо целит. Фриц хрипит, ртом воздух хватает… И знаете, что Артур сделал?

– Отпустил его? – великодушно предположил Софрин.

– Гм-м, вы совсем не знаете Гукка. – Вячеслав Федорович самодовольно закатил глаза.

– Тогда понятия не имею.

– Подгадал момент и выстрелил немцу в открытый рот.

– Тебе дважды звонил какой-то Христофоров, – сообщила Ирина, когда проснулась и обнаружила супруга рядом с собой. Вчера вечером, во всяком случае, его тут не было. Но она сочла за лучшее не комментировать этот прискорбный, но ставший уже классическим факт.

– Какой там еще Христофоров, – не вполне проснувшись, стал перебирать Турецкий. – Ты еще Колумбов, скажи…

– Не знаю, плохо слышно было, но он оставил телефон.

Турецкий не мешкая перезвонил и попросил Христофорова.

Смутно знакомый голос ответил:

– Не смешно. Я думал, в Генпрокуратуре получше с чувством юмора.

Это же Горбунов, сообразил Турецкий. Иван Христофорович! Главный секьюрити из «Махаона». Ну Ирка, подложила-таки свинью. Хотя какую там свинью, так, поросеночка молочного.

– Что-то стряслось?

– Есть кое-какая информация, мягко говоря, не первой свежести. Но я помню, что господин Меркулов просил сообщать буквально обо всем, ну и…

– Ну и?

– За два месяца до гибели Богачев летал в Германию. И вел какие-то переговоры.

– Ну и что? У вас же там партнеры?

– Я кое-что проверил. Партнеры в это время были в США. Кроме того, Богачев был не во Франкфурте, а в Леверкузене. И человек, с которым он там встречался, потом прилетал в Москву. Леонид Георгиевич, как всегда, в своем стиле, никого ни во что не посвящая, общался с ним несколько дней. Не думаю, честно говоря, что они мультфильмы вместе смотрели. Немца зовут Генрих Грасс. Можете проверить, он останавливался в гостинице «Балчуг».

– А Лапину это имя что-нибудь говорит?

– Он в отъезде. В Грозном. Поехал к Асланову, на открытие первого цеха фармацевтического завода.

Турецкий положил трубку. Подумал немного, окончательно просыпаясь, повращал шеей, принял душ и сел завтракать. Но ничего не лезло. Надо будет сделать запрос в «Пятый уровень» насчет этого Грасса, подумал он. Может, Реддвей знает, кто это такой?

В Симферополь Солонин добрался на рейсовом автобусе. Стоял полдень. На автовокзале царило обычное оживление. Только что прибыл какой-то поезд, и его пассажиры, нагруженные вещами, устремились к билетным кассам троллейбусов и автобусов. И без того внушительные очереди превратились в длинные извивающиеся живые ленты. А асфальт вокруг покрылся разноцветным ковром сумок, чемоданов, рюкзаков. Одним словом, обычная для Симферополя картина в летние месяцы.

Солонин скромно встал в очередь на маршрутное такси в аэропорт. Предстояло снова лететь в Москву. Себе он уже вынес однозначное определение: Фигаро здесь, Фигаро там. Сколько прокатал и пролетал денег за последние дни, даже не хотел подсчитывать. В конце концов, не из своего кармана. Начальство требует – мы стараемся, начальство оплачивает – мы летим.

Какая– то расфуфыренная, густо намалеванная мадам толкнула его в спину.

– Молодой человек, вы будете заходить или я вместо вас сяду?

Солонин очнулся. Он стоял перед открытой дверью маршрутки. Микроавтобус уже наполовину был заполнен отъезжающими.

– Ну же, не задерживайте! – галдела и напирала соседка сзади.

Он забрался внутрь и занял место у окна. Через минуту укомплектованный пассажирами транспорт тронулся с места.

В аэропорту таможенники и служащие вокзала смотрели на него как на старого знакомого, улыбались. Нечего человеку больше делать в Крыму, как мотаться в столицу и обратно. Но каждый сходит с ума по-своему. Тут уж ничего не поделаешь, и закон за это не наказывает.

Были, правда, и свои прелести в полетах: симпатичные стюардессы, приятно щемящее холодное чувство во время взлета и посадки. А главное – возможность поспать, не опасаясь внезапных звонков Турецкого.

Экипаж оказался знакомым. И он вдруг проникся к этим людям теплым, родственным чувством, как будто знал их сто лет. Все-таки приятно увидеть знакомые лица в незнакомой толпе, да еще за многие сотни километров от дома. Его тоже узнали, и приятно стало вдвойне. Вот черт, старею, что ли, подумал Солонин.

Смазливенькая стюардесса, давешняя знакомая – Марина Рыжова – приветливо ему улыбнулась и, как показалось, кокетливо подмигнула. А может, просто показалось.

Самолет оторвался от летного поля и стал набирать высоту. Солонину тут же дико захотелось спать. Даже на его железном организме наконец стало сказываться напряжение последних дней. Но поспать ему не довелось.

Едва отяжелевшие веки начали смыкаться, по громкоговорителю связи объявили, что самолет захвачен террористами. Солонин нехотя разлепил глаза.

– Вот и свиделись, дядя, – над ним стоял, скалясь, щупленький паренек и тыкал «макаром» в лицо. – Какая приятная встреча.

Еще один с пистолетом в руке стоял в проходе за его спиной. Это были те самые лихие парни, что пытались его обобрать в первый прилет в Крым. Третий, по всей видимости, находился в кабине пилотов.

– Как нога вашего товарища? – осведомился Солонин у маленького водилы.

От такой наглости у того задвигались уши. Он обернулся к напарнику:

– Ну-ка, кликни Сеню. Вот обрадуется.

В этот момент Солонин мог без труда и риска для собственной жизни вывернуть его руку, отобрать оружие и надавать по тощей заднице. Но рядом были другие пассажиры. Рисковать их жизнями он не имел права. Нажмет придурок случайно на курок и заденет еще кого-нибудь. Или прошьет обшивку самолета. Тогда всем несдобровать. Да и покалеченного им Сеню хотелось лицезреть.

Сеня появился незамедлительно. С загипсованной в области колена ногой, опирающийся о палочку-трость, злой, как джинн из бутылки. Подошел, навис сверху с перекошенной физиономией. Прорычал:

– Ба, знакомые все лица! Надо же. На этот раз не повезло тебе, дружок.

– Вот и я о том, – поддержал маленький.

– Прокатишься с нами теперь на самолете, – продолжал рычать Сеня.

– А куда, простите, летим? – культурно поинтересовался Солонин.

– В Тегеран-43. Слыхал про такой? Секретный город. Вроде как Арзамас-16. Но ты не долетишь, не беспокойся.

– Меня однажды уже пытались туда прокатить, – заметил Виктор, – но ничего не вышло.